Кн.2. Глава 3. Диалог о бессмертии души

поднял глаза на племянника.
  - Знаешь, Никитос, сейчас ты лишь привел еще одно подтверждение тому, что мне известно и так.
  - Ты о чем, дядя Слава?
  - Понимаешь, официально мы в нашей стране в большинстве своем – материалисты. Бога нет, сознание – лишь свойство высокоорганизованной материи, ну и так далее. Вселенная бесконечна в пространстве и во времени, хотя представить себе ту и другую бесконечность мы никогда не сможем, потому что умишком не дорастем. Вот такая незатейливая философия, которой нам положено следовать.
  - А на самом деле? Есть какая-то высшая сила? – спросил Никита.
  - Вот этого я не знаю. Может, и есть. Каждая из трех мировых религий по-своему убедительна, да и остальные тоже. Но я-то, друг мой школяр, совсем не в этой плоскости в сомнения скатился. Ты слышал такое словосочетание – «Информационное поле Вселенной»?
  - Нет, ни разу.
  - А вот теперь смотри. Каждый из нас проживает какую-то свою жизнь, долгую или короткую, праведную или не очень. Потом умирает, и дальше вроде бы вопрос закрыт. Но те мысли и чувства, которые нас обуревали, воспоминания, которые сопровождали каждого всю жизнь – все это тоже уходит в ноль? Допустим, так. Но зачем тогда происходили наивысшие в природе по степени сложности процессы - те, что у нас под черепушкой? Чтобы одномоментно обнулиться? Тогда в мироздании отсутствует логика, есть одно хаотичное броуновское движение, энтропия, но такого не может быть, потому что мироздание по определению построено на логике. Нет ее – нет и его. Но теория «инфополя» очень хорошо все объясняет. Сознание человека в своей динамике от рождения до смерти – это прокручиваемая кинолента, где человек сам себе киномеханик, то есть, сам ее и прокручивает по своей воле. Я умер – лента закончилась. Ее бросают в огонь? Ни фига! В кинопрокате катушку с лентой кладут обратно в отведенную ей ячейку, где она и пребывает в качестве архивного материала.
  - Я пока понимаю, - кивнул Никита.
  - Почему ее хранят – ясно. Вдруг у кинопрокатного начальства возникнет необходимость прокрутить ее, чтобы что-то там посмотреть? Но то же самое может произойти и с копией человеческой души. Заметь, я сказал, что именно с копией, а не с самой душой, потому что последней-то либо уже нет, если правы материалисты, либо она пребывает в иных и недоступных местах, как утверждают мировые религии.
  - И между ячейками…
  - Именно. Могут образоваться трещины. Когда ты был в бессознательном состоянии, через такую трещину на твою живую душу Никиты Здрогова временно наложилась из другой ячейки копия души шведского гренадера Ульфа Сингельда, жившего два с лишним столетия назад. Но все события из твоего сна происходили лишь в твоем сознании. Настоящий Ульф Сингельд знать не знал, что в чьем-то сне он был арестован за измену и был убит в тюрьме при попытке к бегству. В реальности же он либо погиб в войне с Россией, либо не дожил до конца солдатчины из-за какой-нибудь болезни, которую тогда лечить не умели, либо спокойно дослужил до конца, вернулся в свою Марманде и там женился на какой-нибудь вдовушке. Может, на той же пасторской Катрен.
  - Вот уж дудки! Кляча костлявая! – возмутился Никита.
  - А тебе-то что? Или ты за этого парня так переживаешь после того, как во сне подставил его по полной программе? 
  Пристыженный Здрогов в первый момент не нашел, что ответить, а потом все же произнес:
  - Спасибо тебе превеликое, дядя Слава. Вот никто ничего бы не объяснил толком, а ты мне все разжевал и по полочкам разложил. Только вот насчет девушки из Древнего мира… Она-то тут каким боком?
  - А вот этого, друг мой, я и сам понять не могу. Лишь предположения кое-какие могу высказать.
  Никита вопросительно уставился на дядюшку.
  - Возможно, у тебя с ней «кармическая связь». Смотри: ты из двадцатого века, она из первого до нашей эры. И вдруг вы пересеклись в третьей промежуточной точке. Это значит, что вы с ней можете пересечься и в будущем, только не в твоих и ее сновидениях, а в совершенно реальном измерении, если копия ее души вдруг наложится на сознание какой-нибудь нашей современницы. Но говорю сразу: это лишь предположение, и ты голову свою этим не забивай.
  - Почему?
  - А вдруг еще влюбишься в нее заочно?
  - Я же ее не видел и даже имени не знаю. Только голос и слышал.
  - Хм… Есть один рассказ, где юный персонаж даже влюбился в статую давно умершей дамы.
  - Я, кажется, читал! – с гордостью сказал Никита. – Это, насколько я помню, у Льва Толстого.
  - У Алексея Толстого.
  - Так ты, дядя Слава, не сравнивай. Там барчук с жиру бесился, от полного безделья.
  - Ну, раз так, то я за тебя спокоен. Вот что, Никитос… Ты ведь уже школу вот-вот закончишь. С будущим-то определился?
  - Пока нет.
  Дядя Слава хлопнул ладонью по столу:
  - Так вот знай, юноша: эта ситуация тебе для того была послана, чтобы ты ее переварил и принял правильное решение о своей дальнейшей судьбе, то есть – профессии. Уяснил?
  - Ну да.
  Распрощавшись с родственником, Никита отправился домой.

  Травма не прошла для него совсем уж бесследно. Вскоре Никиту посетил отвратительный кошмарный сон.
  В нем он проснулся от того, что на улице пронзительно заревела сирена.
  Здрогов вскочил с кровати и подбежал к окну. По улице бежали люди. Куда? Зачем?
  Никита метнулся в комнату родителей.
  Отец и мать в молчании стояли у окна и смотрели на улицу. Их лица окаменели и утратили всякое выражение, напоминая восковые. А сирена продолжала выть.
  - Что это? – выдавил из себя Никита.
  - Война, - безжизненным голосом сказал отец, даже не повернув головы в сторону сына. - Остались минуты. Потом – все.
  - А если в бомбоубежище…
  Голос Никиты срывался.
  - Зачем? – так же безжизненно, без выражения произнесла мама. – Это лишь отсрочит неизбежное.
  Ужас невидимой рукой схватил Никиту и душил, душил… Пожалуй, никогда ему не было так страшно. Даже в том сне, где его пытали и приговорили к четвертованию.
  Рок. Обреченность. Неизбежность.
  Эти три слова отбили в его голове барабанную дробь.
  А затем вдруг все прервалось. Никита проснулся. И первым делом – поразился тишине. Такой сладкой, счастливой, безмятежной. Но все же Здрогов встал с кровати, на цыпочках вышел в коридор, чуть-чуть приоткрыл дверь в комнату родителей и заглянул туда. Они преспокойно спали.
  Никита вернулся к себе. Сейчас ему будет не до сна: предстояло осмыслить увиденный кошмар.

  Недели и месяцы стремительно летели. Десятый, выпускной класс подходил к завершению. Скоро – последний звонок.
  Никита не только яростно учился. В свободное время помимо занятий спортом у него появилось новое увлечение – книгомания. Он приносил из библиотеки все новые книги, с остервенелой жадностью проглатывал их и уносил, чтобы притащить новые. Несколько раз родители украдкой заглядывали в эти стопки и были немало удивлены.
  Часть книжек были посвящены общей военной истории России и СССР. Часть – конкретно про историю артиллерии. Но особенно поразило родителей наличие пары книг… на шведском языке! Откуда-то он их добыл. Получалось, что Никита изучает еще и шведский язык.
  Поскольку о своих дальнейших планах парень не сообщал, родители терялись в догадках: какое же будущее он для себя избрал? Они даже тихонько спорили между собой. Отец был уверен, что его сын захотел стать историком, да еще со специализацией по военной истории. Мать же предполагала иное: Никита захочет поступить на филологический факультет, чтобы учиться на лингвиста на шведском отделении.
  И в том случае, и в другом сдавать конкурсные экзамены предстояло в университет. Родители посоветовали Здрогову попытать счастья в Ленинградском Универе – туда, вроде бы, было поступить полегче, чем в Московский на Ленинских Горах.
  Мать сообщила Никите, что дочка ее сослуживицы Марины Белихиной, ровесница Никиты, как раз так и собирается сделать, только поступать будет на Восточный факультет, на иранское отделение.
  - Я могу попросить телефон, ты с ней созвонишься, она хоть расскажет про особенности экзаменов в главный питерский вуз, - добавила она.
  - Не буду я с ней созваниваться, - мотнул головой Никита. – И в Ленинград тоже не поеду. Я не собираюсь поступать в университет.
  Мать тихонько вздохнула про себя. Марина Белихина во время обеденных посиделок на работе так свою дочку расхваливала! Дескать, красавица и не просто умница, а яркая интеллектуалка. Слушая ее, мать думала: вот бы Никите в будущем именно такую невесту!
  Когда она поехала на несколько дней в командировку в Ленинград, то вечером заявилась на Смоленское кладбище, где без труда нашла крошечную часовенку Ксении Блаженной, которая, как уверяла народная молва, исполняет желания.
  - Сделай так, чтобы они когда-нибудь встретились, - прошептала мать и поставила возле часовенки зажженную свечку.
  И совершенно неожиданным для родителей оказался весенний день 1970-го года, когда Никита объявил им, что после школы собирается подавать документы на поступление в Ярославскую Академию войск противовоздушной обороны, то есть – учиться на офицера ПВО.
  «Тогда во сне я не сумел постоять за Россию, - размышлял Здрогов-младший. – Но там, правда, и без меня обошлись. Зато теперь сумею, причем уже наяву. Если, конечно, появится в этом необходимость».