Письмо №1 (Алина. 15 лет)
— У каждой книги — своё время встречи с читателем?
— Моим первым учителем литературы была мама. Она создавала ситуации, при которых чтение не было хаотичным. В период увлеченности Верном, Беляевым, Булычёвым на столе появилась книга о рыбах. Не сказка, не фэнтези, а справочник по аквариумистике. Помню, какое отторжение, протест вызвала эта книга: «Я это читать не буду! СКУ-КО-ТА!» Книга перекочевала на самую дальнюю полку. Прошел год. Грянул день рождения. Сбылась многолетняя мечта: мне подарили аквариум с рыбками! Через пару недель рыбы заплешивели, вода помутнела, одни начали поедать других.
Это была катастрофа. Мама делала вид, что у нее нет на это времени. Аквариум и рыбки — мои, а значит и ответственность — на мне. Подаренная книга вновь вернулась на самое почетное место. И в тот момент она была важной, дорогой для меня.
У каждой книги — своё время встречи с читателем.
Письмо №2 (Кирилл. 22 года)
— Вы сказали:« Бойтесь фанатиков, а в особенности тех, кто сжигает книги». Почему?
— Человек сжигает не книгу, а иную точку зрения, иные ценности. Крайняя нетерпимость к чужим взглядом, крайняя преданность своим идеям, слепая вера в правоту своих убеждений — всё это проявление фанатизма. Ключевое слово — крайность. Человек со здоровой психикой, чтобы убедить других в чем-то, не зажигает факел, он использует такие органы, как язык и мозг. Фанатик, сжигающий книги, наиболее опасен, потому что он идеологический фанатик. Сам акт сжигания книги — это агрессия, направленная во внешний мир, то есть против человека, против вас, меня, любого, кто имеет точку зрения, не совпадающую с его убеждениями.
Много лет назад немецкий поэт и публицист Генрих Гейне написал пророческие слова: "Это была лишь прелюдия, там, где сжигают книги, впоследствии сжигают и людей". Спустя столетие, в 1933 году, именно по Германии на фоне организованного преследования евреев, марксистов и пацифистов прокатились акции по сожжению книг, неугодных гитлеровскому режиму. Что было потом, хорошо помнит мир. Точнее, та его часть, у которой не переформатирована память.
Письмо №3 ( Диана. 17 лет)
— Какого поэта вы считаете великим: Пушкина или Пастернака?
— Мне непонятен сам принцип: или- или. Поэзия, не постигается как «базон хиггса». Невозможно доказать, кто из них более велик: Пушкин или Пастернак. Думаю это от того, что наши чувства глубже, чем мысли, а искусство обращается именно к чувствам. Я вообще против литературоведческого анализа поэзии. Ну как можно говорить о чувствах, комментировать их, анализировать? Поделиться впечатлением — это одно. А доказать, что эта строка Пушкина написана вот так, и потому она сильнее строки Пастернака — другое. А надо ли?
Когда я знакомлюсь со стихотворением, мне интересно, совпадают ли мои мысли и чувства с мыслями и чувствами поэта, не более того. К сожалению, мы, преподаватели литературы, заложники обстоятельств. Нам навязали эту профессиональную обязанность: литературоведческое комментирование. Мне думается, что это бесполезное знание для учеников. Каждый человек находит свои неожиданные смыслы в стихах. Да, что-то мы упускаем при непосредственном прочтении, в силу душевной неповоротливости не откликаемся на прочитанное. Но проходит время, и «бац»: все проясняется, открывается много нового, чего раньше не заметил, не знал. Разве это не чудо?
Мое убеждение: в понимании искусства человек должен быть один. Литературовед, искусствовед не нужен. Поэты так устроены: долго вынашивают свою уникальность, дорожат ею, частенько утаивают от посторонних. И если уж бросаются навстречу, распахивают душу, то непременно ждут чуда. В этот момент даже не сам поэт важен для себя, а читатель, принимающий его. Если сошлись взгляды, переживания, то третий не нужен. Отношения поэта и читателя, художника и зрителя, музыканта и слушателя - процесс интимный. Поэтому, я против обязательного профессионального анализа произведения искусства. Возможно, для отдельной категории людей это нужно, но не для всех. Я лично видела, как профессор и ткачиха одинаково плакали у картины Леонардо.
Письмо №4 (Станислав.20 лет)
— Почему вы стоите особняком и не принимаете участие в литературных конкурсах, боитесь критики?
— Нет. Во-первых, искусство — это не соревнование за места. Я понимаю, что в современном мире для многих авторов это, возможно, единственный путь заявить о себе, получить признание и заслуженный кусок хлеба. Но у меня другая ситуация: я не зарабатываю искусством на жизнь, мне повезло. Во-вторых, мне импонирует желание диалога, обмен мыслями и чувствами. В рамках конкурсов это невозможно. Читатель нужен писателю, поэту для правильного ощущения себя. Вообще, нам всем для непрерывного развития нужны другие. Плохо обрастать крепостными стенами. Но иногда для сохранения свежести чувств и восприятия лучше находиться в пол оборота к своему читателю, как Петрарка.
Письмо № 5 (Екатерина.21 год)
— Как вы понимаете стихотворение Бродского « От окраины к центру»?
— Иногда память — наилучшее место для встречи с самим собой. Все мы движемся от встречи к встрече, от одной цели к другой, но, в итоге, возвращаемся к самим себе, к главной встрече: к разговору с самим собою. Если память открыта для диалога, то и разлук не бывает, а сама встреча — вечна…
Значит, нету разлук.
Существует громадная встреча.
Значит, кто-то нас вдруг
в темноте обнимает за плечи,
и полны темноты,
и полны темноты и покоя,
мы все вместе стоим над холодной блестящей рекою.
У меня было странное отношение с этим стихотворением. В юности мне казалось, что оно о метаморфозах любви: о личной катастрофе, о разлуке. В пятьдесят лет оно помогло встретиться с собою на биографической вертикали. Интересная была встреча.
Письмо №6( Екатерина. 21 год)
— Мне сложно воспринимать Бродского. Сложно переварить его интенсивный сарказм и трагическое восприятие. Мне ближе мистики: Гоголь, Блок, Булгаков. Это плохо?
— Сам по себе уход в мистику — это большая неудача в попытке справиться с самим собою. Биографии Гоголя, Блока и Булгакова подтверждают это. А по поводу Бродского… Возможно, он пристрелил вашу фантазию о жизни своим скепсисом.) В такие минуты я вспоминаю строки Александра Кушнера:
Конечно, Баратынский схематичен,
Бесстильность Фета всякому видна,
Блок по-немецки втайне педантичен,
У Анненского в трауре весна,
Цветаевская фанатична Муза,
Ахматовой высокопарен слог,
Кузмин манерен, Пастернаку вкуса
Недостает: болтливость вот порок,
Есть вычурность в строке у Мандельштама,
И Заболоцкий в сердце скуповат…
Какое счастье даже панорама
Их недостатков, выстроенных в ряд!
Письмо №7(Ирина. 18 лет)
— Однажды вы назвали роман К.Н. «завиральной завиральностью», почему?
— К.Н. осмысливает мир фрагментами, дробит его на отдельные части, в итоге объяснение причинно-следственной связи событий превращается в завиральную завиральность, нелепую фантасмагорию. Это как выдергивать слова из предложения, не осмысливая его целиком. Приведу пример: ни один школьный учебник истории не связывает движущие силы революции с ценой на хлеб, на соль и состоянием канализации, а развитие парусного судоходства с открытием Америки. Спросите, почему? Не знаю. И все это под знаком правды и претензии на окончательную истину. На мой взгляд, это бесцеремонно.
Письмо №8(Кристина. 21 год)
— Какие произведения литературы вы посоветуете почитать в первую очередь, во вторую, в третью?
— Многие писатели предлагают список важных книг, которые должен прочитать каждый уважающий себя человек. Со списками без труда можно познакомиться на просторах интернета.
Я не скажу, что именно читать, тем более, в каком порядке очередности.
Я спрошу, какой жизненный опыт вы можете внести в эти книги на данный момент? Ответьте на этот главный вопрос и, возможно, окажетесь на правильной дороге куда быстрее без моих советов.
Мы только думаем, что ищем в книге совершенное, а в действительности — родное. Единственное, что я посоветую: бойтесь упрощений и шаблонов. Вы — поколение «визуалов». Вам проще посмотреть полуторачасовой фильм, чем много часов читать книгу. Оно и понятно: напряжение меньше, а объем информации больше. Закон упрощения.
Великая литература — это сложные вопросы, и не все из них имеют ответ. Но эти вопросы не дают возможности засохнуть совести.
Письмо №9 ( Тамара. 16 лет)
— Как вы относитесь к творчеству Светланы Алексиевич?
— С большим уважением. Считаю, что каждый, кто хочет понять, что такое война, должен прочитать « Цинковые мальчики», « У войны не женское лицо». Светлана Александровна говорит о чувствах, которые пропускает большая история. Безусловно, это очень сильные произведения.
— А как вы относитесь к войне?
— Если кто-то захочет разрушить мой мир, мой дом и отнять мою жизнь, я буду это защищать.
Саму войну отторгаю. А разве может нормальный человек согласиться с тем, что он призван к убийству? Но, если считает, что призван, значит, началось расчеловечивание.
Письмо № 10 (Алексей. 19 лет)
— Ваша нелюбимая русская черта?
— Терпеливое самоунижение: « Все перенесут. В тысячу раз хуже будут жить, но будут молчать!» Не помню, кто это сказал.
— Ваша любимая цитата?
— "Жизнь проходит, не торопи её".
Письмо № 11(Богдан.20 лет)
— Как вы относитесь к коммунистической идее?
— Человечество часто экспериментировало с идеями уничтожения существующей системы ценностей ради торжества новых. В итоге — торжество абсурда, агрессивное бескультурье, насилие. Подобные процессы вылились на страницы многих произведений: «Улисс», «Собачье сердце», « Скотный двор», «Мы», «1984» . Вера в идею всегда приятнее тяжелого труда и обретения знания. Куда проще поверить в единорога, которого эволюция не могла создать в принципе, в говорящего крокодила, чем в реальность, зачастую очень-очень гнусную. А ещё труднее попытаться изменить эту гнусность. Разве искусство не про это?
Письмо №12.(Анна. 17 лет)
— Как найти спутника в литературе, в жизни?
— Наверное, научиться отсекать «случайных», вовремя распознать их и не пускать в сердце. Случайный человек смотрит на другого, но не видит его, слушает и не слышит. Его занимает лишь собственная песня. В литературе тоже самое. Мастерство, конечно, предпочтительно, но не оно главное в писателе. И даже не мировоззрение, оно
