Войны богов: Кемаль Афтер

необходимые блокировки. Однако до полного излечения мне категорически запрещалось спать. По нескольку раз в день Волк колол мне свою химию, бодрившую мозг. Он никого не пускал ко мне и от него же я узнавал все последние новости.
-Пару часов назад была уничтожена еще одна ячейка сил сопротивления, - сообщил полковник (он так и остался им), - выдернув иглу, - Двенадцать человек.
-Еще одна, - повторил я полушепотом, жгучий шар высушил меня всего, - Они меня ненавидят.
-Прекрати ныть, - раздраженно пресек он, - Никто не говорил, что будет легко… Надо переждать. Это всегда так бывает поначалу: небольшие горстки паникеров любыми путями пытаются вернуть приемлемый для них ход истории. Со времен Мариэля у них не осталось больше достойных «крестоносцев», способных устранить Императора. Оксана – их последний аргумент. Все твои беды закончатся когда эта бестия исчезнет раз и навсегда.
-Не говори так про мою сестру…
-Она БЫЛА ЕЙ КОГДА-ТО, - в очередной раз безжалостно попытался поправить меня полковник, - У тебя был прекрасный шанс сохранить ее. Но мы оба знаем чем все закончилось, а теперь я вижу перед собой результат твоих соплей, Лис.
В сотый, в тысячный раз, Владимир оказался прав. Оксана предупреждала меня, хотела остановить, принеся себя в жертву ради моего спасения. Уже тогда она знала, нет, ПРЕДВИДЕЛА. Предвидела МОЮ Империю. Потому что я выжил. Потому что я победил в схватке с Мариэлем, Я СТЕР эту тварь до абсолюта. И Владимир помог мне. Он ХОТЕЛ мне помочь, ведь только с уничтожением Мариэля у него появлялся шанс расчистить дорогу к Имперскому трону. Он будто сошел с ума тогда. Мне никогда еще не приходилось видеть Владимира ТАКИМ ЖЕСТОКИМ. Мне казалось, даже 98-ой остановился бы там где полковник продолжал свою агрессию. Заставить его одуматься не смогла даже Кайла, его дочь. Владимиру хватило считанных дней, чтобы объявить о новом порядке. Мне Владимир выбора не оставил, пригрозив мучительной смертью в случае моего отказа сесть в Имперский трон. В то время он выполнял все свои обещания. В образовавшейся Империи полковник Волк официально считался вторым человеком, но я-то знал на ком она держалась. Я зависел от полковника на все сто, поскольку ни на минуту не считал себя правителем, и новый строй рухнул бы через каких-то полчаса после своего образования, если не раньше. Владимир вознес меня на самый верх, без его крепкой поддержки я бы непременно разбился. На мое предложение стать правителем самому Волк ответил глухим отказом, совершенно серьезно мотивируя его собственной безбашенностью. «Между прочим, - еще добавил он, так же без тени иронии, - ты посолиднее меня на троне смотришься.» Но ни разу Владимир не упрекнул меня о моем новом статусе. Я ничего не был ему должен, он об этом знал. Мне пришлось стать учеником Владимира Волка. Каждый свой шаг он досконально мотивировал, терпеливо превращая меня в Граусса. И мне даже стало нравиться быть его учеником…
Появление Оксаны перевернуло все вверх дном, отрезвило. К ней никто не был готов, даже Владимир Волк. Она «бесшумно» вошла в запечатанную полковником Реальность имперского дворца, не оставив Следа. Владимир был в ярости. Его ищейки прочесывали Реальности миллиметр за миллиметром, полковник даже испытывал какое-то удовольствие от этой игры в «кошки-мышки». Поэтому он дал мне слово, что убьет Оксану быстро. Про себя я очень не хотел, чтобы ее нашли, не хотел ее смерти. Я был виновен в своей беспомощности противостоять полковнику. Я справедливо должен был умереть. Оксана вновь пришла спасти меня, когда-то давно у нее ничего не получилось с первой попытки…
-А может я хочу, чтобы Оксана избавила меня от насморка. Хочу вылечиться. Я никогда не одобрял твоих планов о создании угодного нам порядка. Ты говорил, мы провернем кучу операций с фантастическими дивидендами. Ты говорил, нашу Империю будут помнить вечно…
-Твою-то мать, - вздохнул он, нервно протер лицо ладонями, - Ну нет у нас с тобой сейчас запасного пути. Пока не утихнут все страсти свернуть нельзя. Мы только встали на ноги, Лис, понимаешь? У нас много союзников, они ждут наших решений. Если ты сложишь с себя полномочия, покатятся головы и твоя будет первой. Тебя не простят, не надейся. Да, я понимаю как тебе трудно сейчас, после этого покушения. Но все, о чем я говорил тебе, остается в силе. Надо только…
В эту секунду прямо из воздуха в комнату вошла Оксана. Владимир успел только повернуться в направлении моего перепуганного взгляда. Пуля пробила полковнику лицо, мощное тело отбросило к стене, залитое кровью. В моей груди вновь собрался огненный шар, когда Оксана направила пистолет на меня, разделавшись с Владимиром Волком. Она, как и в первый раз, была в длинном плаще со свинцовым напылением в качестве легкой брони (такой плащ сохранился и у меня). Голову ее закрывал шлем с огромным зеркальным забралом (такой шлем сохранился и у меня), в котором я сейчас видел собственное отражение с побелевшим в ужасе лицом. Не было никаких реплик, не было никакого секундного замешательства, в ходе которого обычно срываются судьбоносные решения. Оксана пришла за моей жизнью и действовала хладнокровно. Что-то твердое врезалось мне в голову, прямо в лоб, пробило кость…
-Аффи, - громкий шепот слился с моим рывком в кресле…

…-А как же твой чип не остановил ее? – озабоченно поинтересовался Борис.
Я только пожал плечами, теряясь в догадках. Он усмехнулся и глотнул еще сладкого напитка, бокал с которым сжимал в ладонях.
Я хорошо помнил этого Воина на Совете, его худую долговязую фигуру в строгом сером костюме, занявшую место в самом первом ряду зрителей. Цепкий острый взгляд едва заметно светившихся желтизной узковатых глазок я ощущал практически все заседание. Так хищник кропотливо изучает все тонкости в поведении своей жертвы перед предстоящим нападением. Пристрастно, жадно, со всем смаком предвкушения от предстоящей обеденной трапезы. Хуже того, Борис никак не выражал на вытянутом лице эмоций, сохраняя «бесцветное» выражение. Лишь когда был оглашен приговор тонкие губы Знаменского слегка вытянулись от удивления, а узенькие бакенбарды чуть приподнялись кверху, он явно не ожидал ТАКОГО исхода дела. Желтоватое свечение в глазах Бориса я заметил и сейчас.
А меж тем, говорить с ним я мог совершенно открыто, не чувствуя стеснения. Во-первых, потому что не видел никакой Силы вокруг Бориса, что не присуще большинству Воинов. Это Владимир, напрягал одним своим присутствием, что уж говорить о массе Силы, какую полковник прятать и не собирался. Борис казался более гибким Воином, скрывая свои возможности. ОН больше подходил под имя Владимира Волка. В свое время он занимался выгодным бизнесом на Рынке Рабов, инспектируя сделки с целью определения их чистоплотности. Тонкий ум и прозорливость помогли Борису вовремя сделать ноги после нескольких таких проверок, несмотря на то, что благодаря своим обязанностям Знаменский нашел надежную «крышу». В принципе, уйти со сцены ему так же не составило труда, хватило одной подписи в им же самим подписанном заключении, чтобы челнок с пятью десятками «бронзовых» перешел в собственность одной из пиратских банд. Намеренно очернив себе репутацию юриста на Рынке, Борис занялся адвокатурой в Реальностях, консультируя Воинов в излечении головных болей от вмешательства в ход истории собственных миров. Однако, в личной жизни Бориса воцарился хаос, наступивший сразу после трагической Резни Волков, одной из жертв которой стала его жена – Анна-Арона. На Воскрешение любимой у Знаменского пока не хватало опыта.
-Это не вполне обычный клон, Лис, - немного помолчав, сказал, наконец, он и задумчиво направил взгляд в бокал, - Я, если честно, даже не уверен в том, что это клон. Поэтому ты здесь, под мощным Силовым прикрытием: она сама вышла на связь и настояла на встрече с тобой на любых моих условиях.
-Вы боитесь ее? – прямо определил я, сам еще не понимая причин, что могли заставить Бориса так страховаться.
-Да, Лис, боюсь, - он и не думал притворяться, взглянул на меня совершенно открыто, - Потому что за этой стенкой некто с огромным Силовым потенциалом. Вся мощь внутри моего дома не выдержит его нападения. Я хочу, чтобы ты был поаккуратнее с ней, Лис. Я не сомневаюсь в твоем подвешенном языке, но на сей раз будь осторожен с каждым своим словом.
Мне совсем не нравился такой расклад.
-Кто-нибудь еще в этом доме знает? – для пущей уверенности спросил я, прочистив горло.
-Нет, Лис, - он улыбнулся, - Даже Владимир Волк, от которого сложно что-либо утаить. Я пригласил сюда более-менее приличную компанию, но никто из них и не представляет об угрозе.
-И Вебра?
-И Вебра. Так что, Лис…
-Я могу отказаться от этой встречи? – предположил я, сам, порядком, пожухнув.
-Ты должен поговорить с ней хотя бы из чистого интереса. Убить тебя она не сможет, поскольку между вами будет стена с Печатью, это самое главное.
Легче, правда, мне от этого не стало. Вот уж не думал, что кто-то из клонов моей сестры (а уж тем паче сама Кэсс) окажется целым Мастером Золотого Дракона. Было бы смешно если бы не было так грустно. Нет, здесь явно что-то нечисто. Я верил Борису в его страхе, я видел его страх, я чувствовал его страх. За стеной (запечатанной стеной!) меня ожидал Мастер Золотого Дракона. Чтобы отправить меня в историю Золотому Дракону даже со средними навыками достаточно простого щелчка пальцев, я и не пойму что умер. И потом, Золотых Драконов наберется всего трое-четверо на все Реальности, чтобы кто-нибудь из них соблаговолил снизойти до общения с теми же Волками, да еще назначил через одного из них, на его условиях, мне встречу. Слишком сложно, при их-то возможностях. И все же, боялся Знаменский не просто так…
Кресло, в котором он разрешил мне сидеть и после своего появления, поехало в сторону пока не оказалось прямо перед стеной, у самой ее середины. Во время этого перемещения свет комнаты плавно погас, прибавляя стене прозрачности и расширив кабинет. Я сразу узнал то место, что увидел перед собой; если бы не еще одна мера предосторожности, в результате которой я буквально слился с креслом (спина, прямо-таки, вросла в мягкую спинку, а руки провалились внутрь подлокотников, только пальцы выглядывали наружу), потеряв возможность двигаться, я непременно вскочил бы на ноги в волнении. У меня даже в глазах потемнело от неожиданности. В опустевшем холодном и мрачном сборочном цеху даже ничего не убрали – стол, мощная лампа, приборы, все оставалось на своих местах. И громадные катушки с намотанными цепями все так же мертво висели под темным потолком. Но, однако, было, все же, одно отличие, из-за которого мое волнение так же неожиданно сошло на нет. Вместо нескольких человек и мальчишки на столе там была всего одна персона, которую я тоже помнил, но которую не видел в лицо. Женщина в белом балахоне с откинутым капюшоном стояла полубоком и спиной ко мне у самого изголовья операционного стола. Это не могла быть Кэсс, это не мог быть ее клон, я отказывался верить в это. Если только ее не клонировали с рождения. Владимир предположил, что я побывал в гостях у Чужаков, так может…? Все мысли смешались в голове в нечто бестелесное и бесцветное от множества