Тот, кто был мной. Автопортрет (том 3)

(девушек) руками. И здесь я ничего не могу поделать. Прости.
-Они тоже видели ее воспоминания, - Вика вынуждена была опуститься на стул, чувствуя, как пол уходит из-под ног, а внутри все похолодело.
Потерянный взгляд ее машинально переместился на ее собственные руки. Но нет, крови не было.
-Она и меня заберет? – голос Вики дрожал.
-Нет, пока между мной и тобой не будет связи, - поспешил успокоить ее Ярослав, - Посмотри на меня, Вика... То, что ты делаешь, торгуешь своим телом, совсем не твое. Что бы тобой не двигало, я вижу внутри тебя настоящую Женщину. Продажное тело убивает ее, ты знаешь. Ты хороша собой, тебе нужен мужчина, с которым у тебя должно быть и будет будущее. И больше никаких таблеток с моей стороны, чтобы она забыла о тебе.
-А если я не хочу, чтобы все закончилось? – неожиданно для самой себя заявила Вика изменившимся до неузнаваемости голосом, идентичным со знакомым ей рычанием, и ощутила вокруг себя приятную и знакомую вибрацию нескольких электрогитар и барабанов…

…без окончания…

Глава 25. Погребение

Я уже видел это место.
Не раз, и не два встречал на картинках жанра фэнтези, но иногда среди цветных фотографий реальных мест, чем-то схожих с тем, что было здесь и сейчас. И сюда меня привела тропа, протоптанная глубоко в лес теми, кто был здесь до меня.
Я стоял перед высоким деревом с толстым, в несколько обхватов рук стволом, кора которого была шершавой и твердой. В основании ствола была дверь, возле которой тропа обрывалась, приглашая меня внутрь. Где-то вверху, скрытые древесными сучьями и листвой, находились круглые окна, а это означало, что внутри дерева можно было перемещаться поэтажно.
Никто не встречал меня на входе. Обернувшись назад, я обнаружил, что исчезла и тропа, по которой я долго шел прямиком от трассы. И я хотел уйти, я должен был уйти. Тихо раствориться, растаять в этом мире. Ничто не держало меня, никаких обязательств, никаких долгов, лишь завершение чего-то очень важного для одного меня. И все, что у меня было с собой – съемный жесткий диск, да общая тетрадь с ручкой. Я не взял с собой никаких удостоверяющих мою личность документов.
Слишком поздно было отступать, да и лес не позволил бы, я это чувствовал. Попал в ад – рассчитывай только на Дьявола.
За входной дверью, однако, меня ожидала небольшая комнатушка с всклокоченной кроватью, пустым столом и стулом. Еще там было круглое раскрытое окно, подобное тем, что я видел наверху, пока стоял перед входом в древесный ствол. Выглянув из окна, я обнаружил, что нахожусь где-то довольно высоко от земли, окруженный сочной зеленой листвой. Это было и необычно и круто: только что я находился внизу, через мгновенье оказался далеко вверху, стоило лишь перешагнуть через порог. Будто вошел в некий портал. Да и дверь изнутри комнаты оказалась совсем другой, привычной входной дверью, выкрашенной в приятный синий цвет.
Но такое перемещение в пространстве было не главным ее достоинством. Потому что теперь я мог перемещаться и во времени. Назад во времени, назад в своей жизни, имея возможность увидеть все свои ошибки, совершенные мною прежде, чье скопление привело меня, в конечном счете, в это место. Назад во времени, имея возможность исправить их, имея возможность увидеть все варианты хода дальнейших последствий для переноса их на бумагу. Дом внутри дерева был создан именно для этой цели. Для этой цели я взял с собой толстую тетрадь, на которой уместилось бы все, что я должен был записать.
Опущу детство, слишком наивное, наполненное кучей спонтанных (по настроению) деяний или случайностей вследствие все того же детского наития, начиная от внезапного глотка чернил из стержня авторучки во время урока и заканчивая выкрутасами на похоронах деда и бабки, как будто для меня это были совсем далекие люди. В юности хватало и лжи перед родными и близкими, и хамства, и оскорблений и угроз в пылу гнева, и опрометчивости, выдаваемой за адекватный ответ на обиду, либо все той же глупости под маской забавы. Но именно в юности, я считаю, было два ключевых момента, повлиявших на мое будущее вплоть до дня моего похода в этот дом.
Был друг – Женька Воронов - знакомый мне с первого класса, хотя мы никогда не сидели вместе за школьной партой. Я частенько приходил к нему домой, поиграть в восьмибитную приставку «Денди», несмотря на то, что точно такая же приставка была и у меня. Впрочем, Женька больше помогал мне с математикой, в которой ориентировался лучше многих наших одноклассников. Но в той же степени, Женька обращался ко мне за помощью в освоении гуманитарных премудростей. И мои к нему походы, таким образом, не ограничивались только видеоиграми. Однако после девятого класса я бросил школу в то время как Женька прошел полный школьный период и поступил в строительный технарь. Тем не менее, наше общение не прекращалось еще год после его школьного выпуска. До того момента, пока я не связался с парой ребят, как оказалось, воспитанных улицей, и воспринимавших окружающую действительность трезвым взглядом, со всеми ее опасностями и несправедливостями. И все же у нас были общие интересы, нет, ничего криминального, ни наркота, там, ни алкоголь. Но не думаю, что данные подробности имеют значение, важно лишь то, что ради них ребята придумали прибегнуть к помощи Женьки. Разумеется, речь шла о том, чтобы оставить его с носом, «развести» как лоха. Конечно, Женька не был дураком, поэтому расчет был на мою с ним дружбу.
И я понимал, что поступаю не слишком по-человечески, понимал последствия. Выгода казалась намного важнее всех раскаяний, всех последствий, чтобы терзаться угрызениями совести. Тогда мне внушалось, что личный интерес должен быть на первом месте. Именно так все устроено, и откидывают от себя только круглые идиоты.
Но мое предательство лишило меня друзей. Только приятели, на время, на которых нельзя рассчитывать всерьез и надолго. И постепенно я свыкся с мыслью, что оно и к лучшему, и собственные интересы всегда важнее всего остального и надо пользоваться возможностями, представляемыми нам каждый день для собственного существования. Синяя же дверь комнаты вывела меня, шестнадцатилетнего обормота, прямо к порогу Женькиной квартиры. Было утро воскресенья, он оставался дома весь день, и я уже нажимал на кнопку звонка с целью попросить Женьку об одолжении, науськанный моими «друзьями», которые ожидали меня на улице. Впоследствии я не раз думал о возможности сказать Женьке что-нибудь другое, не связанное с подлинными намерениями моего визита.
-Привет, Женек, пойдем, прошвырнемся куда-нибудь, - предложил я с ходу.
-Ну уж нет, - категорично отверг он, - Мне завтра тему отвечать в технаре. Извини, готовлюсь.
-Вот и славно, - выдохнул я с облегчением и развернулся, чтобы уйти (дверь в мою древесную комнату никуда не делась, и только я видел ее и мог ей воспользоваться).   
-Мне на следующих выходных предки «Сегу» подгонят с третьим «Мортал Комбатом». Приглашаю на махач.
-Крутяг, - еще больше повеселел я, - Договорились. Давай, пока.
-Ага, - кивнул он с довольным выражением на лице и закрыл дверь.
А я уже знал, что должен был сказать Игорю и Владу, моим ровесникам, остававшимися на улице. Мол, Женька нет дома, и его мать вообще сказала, что неделю он будет слишком занят, чтобы отвлекаться на что-то, кроме учебы.
Но хотя я поступил иначе, я понимал, что итог все равно останется прежним, и я все окажусь в этой комнате, лишенный друзей, и окруженный временными приятелями. Все из-за уже содеянного, того, что я сделал в реальном мире, и мои попытки что-то исправить реальному мне не помогут. Тот небольшой диалог с Женькой, закончившийся приглашением меня провести время за славным шестнадцатибитным видео мясорубиловом, о котором я знал не понаслышке, был не более чем вариантом развития событий, если хотите, поворотом в параллельную Вселенную, где никакого разрыва моих с Женькой отношений не произошло.
Еще была Ирка Федотова, по мне вполне милая девчонка, веселая, открытая, жившая на нашей улице. Было в ней много плавных черт, привлекавших мое внимание. И Ирка замечала мои взгляды на нее лишний раз, и мне становилось как-то не по себе от ее улыбки, будто я был недостоин ее внимания, и Ирка просто насмехалась над моими переживаниями. У меня была не одна возможность сказать ей все напрямую, выразить свое восхищение, хотя это действительно было трудно – признаться девушке в своих светлых чувствах. Но я так и не смог ни разу пересилить свою робость, сам не знаю почему моя нерешительность оказалась настолько сильной.
В конечном счете, Ира, которая была младше меня всего на год, загуляла с одним из моих приятелей, а впоследствии стала его женой. В последний раз я видел Иру слегка раздобревшей, потом ушел в армию, а когда я вернулся, молодожены уже переехали в другой конец города, и я больше не встречал ее вживую. Несколько раз Ира являлась ко мне во сне, и мне было приятно быть с ней, пока однажды она не просила меня отпустить ее. И я, похоже, отпустил, и больше не видел Иру в сновидениях все оставшиеся пятнадцать лет спустя. И моя нерешительность, не позволившая однажды завязать мне отношений с девушкой, которая мне действительно нравилась, начисто вычистила из моей дальнейшей жизни какие-либо попытки начинать какие-либо амурные похождения. Будто два проклятья были посланы на меня в юности, навязавшие мне чересчур закрытую от внешнего мира жизнь, для себя любимого, наполненную лишь тем, что было выгодно одному мне. И оттого я видел и осмысливал, но от того, что видел и осмысливал, я не испытывал хотя бы удовлетворения.
И вот я вновь перед ней, стою на пороге в целых пятнадцать лет, и время снаружи застыло на месте, и лишь я могу запустить его ход. Я знаю, комната сказала мне, что перешагнув его, я уже не вернусь обратно, и меня вновь ожидает моя юность, и прошедшие годы сотрутся раз и навсегда, и я забуду о них, и начну все заново, оттолкнувшись от конкретной временной точки. Я вновь буду восемнадцатилетним парнем, на пороге армейской службы, и не факт, что услышав мои признания, Ирка дождется моего возвращения, если вообще воспримет мои объяснения всерьез. Да конечно воспримет. Зачем тогда мне представлена эта возможность? Зачем тогда я в этой комнате? И уже сейчас я вижу в ее глазах заинтересованность и ожидание чего-то хорошего, что заставит ее сердце забиться иначе, что изменит что-то и во мне, заставит посмотреть Женьке Воронову в глаза и извиниться за свое предательство. Всего один шаг, который подобен погребению, откуда уже не вернуться, и по-прежнему больше не будет.
Черт… Как трудно решиться. Неужели для меня все настолько хреново?

без окончания

Глава 26. Посторонним вход воспрещен

Не первую ночь он чувствовал, что возле кровати кто-то есть. Закрыв глаза и повернувшись к стенке лицом, внезапно он ощущал на себе пристальный холодный взгляд кого-то внушительного, кого-то страшного, вошедшего в спальную комнату прямо из Бездны. Нечто старалось дотронуться до него, коснуться его плоти, но всего лишь просто изучало его взглядом, будто не в силах сделать хотя бы движение. Однако он ожидал этого прикосновения, напрягшись всем телом, готовый отправиться в небытие, если бы одним лишь прикосновением