Выворот-нашиворот

конечно. И не кому бы стало работать на заводах и выпускать вещи и дядя в правительстве не получит ламбарджини, который хочет купить на спизженные из казны деньги, потому что ее просто не сделают, потому что никому это нахуй не надо и все торчат. Но у дяди есть свой образ о том, что такое заебись, и там он сидит в ламбарджини с телками и трансвеститами. И дядя выпускает закон, о запрете, потому что не будет счастлив, если останется без трансвеститов, ну и без ламбарджини тоже. И его поддерживает папа, и епископ, и лама, потому что они тоже останутся в пролете. Потому что на исповедь никто не придет и не бросит денюжку в жертвоприносилку. Епархия не построит себе во дворе финскую баню, а в общественную им нельзя. Потому что духовный сан не позволяет людям срам показывать. А когда дядя получит ламбарджини, то жить не сможет уже без трансвеститов на своей дачке, где-нибудь на берегу чего-нибудь.  А если дядя приторчит, то ему не надо уже не будет нихуя, и он будет кайфовать. А когда очнется, то поймет, что если он так же по кайфу будет продолжать жить, то в правительстве ему работать не удасться, потому что просто нахуй оно ему надо, если ему и так по кайфу и за неявку на работу его выпнут под чиновничью жопу. А образ дачки никуда от него не денется, потому что пропаганда с детства шлифует мозг глубоко и доходит до подсознания. Но чтобы ему продолжало быть заебись, то он должен либо дачку получить, чтобы потом ломиться за яхтой или своим островком в океане, а для этого надо работать в правительстве, либо опять приторчать и покайфовать, а для этого нужно где-то взять. Но на его месте уже второй дядя, который тоже хочет ламбарджини, и нихуя опять не разрешает. И тогда первый дядя из важного чиновника превратится в наркомана, которого будет пиздить резиновой дубинкой, но не привычный трансвестит, а участковый. Поэтому дядя и продолжает запрещать, кайф кайфом, а дубинкой это другое.
Отсюда реакция, изоляция, вплоть до отторжения. Исправительная система,  психиатрия и наркология - это еще одно ответвление, через которое пропускают людей, которые, помимо безобидных умствований и эмоциональных переживаний, уже перешли к грубому и материальному физическому. Если первых легко затыкают философской и религиозной мозговой жвачкой, чтобы, читая мантру и блюдя целибат, не переставали стоять за токарным станком, то вторых, нужно слегка тукнуть по темечку, а слегка прибалдевших от неожиданности, взять и повернуть в другом направлении, чтобы очухавшись, опять ломанулся вперед, но уже в другую сторону. В крайнем случае, для пущего соответствия общепринятым нормам, попускать в мозги ток, ну а если вообще никак, то засушить и до конца жизни сделать растением, пускающим пузыри из носа на рваной больничной сетке. Тех, кто поступил грубо и насрал обществу, больше лошади, можно подержать какое-то время в одном и том же помещении, чтобы вкус к простым радостям ощутил. И прежняя жизнь показалась далеким призрачным раем. А потом его выпустить в эту жизнь иногда туберкулезным инвалидом, который уже проникся другой жизнью, другими внушениями и выйдет их носителем. Или не выйдет.
Вот только факты от этого не перестают быть фактами. Что в каждого индивидуума с рождения наебашили кучу представлений о том, что и как, при этом, подвязав желания и идеалы чучика, к чему-то, что является наиболее подходящим для стремлений в данной среде. Кроме того, в него заложили неприятие к другим, не совпадающими с теми, что уже заложены в него.  Потом его развернули и дали один мощный поджопник, после которого он на миг потерялся, а когда нашелся, то это был уже он сам, и его собственные представления и желания.
Часть третья. Концептуальная.
Конечно, со временем окружающая среда меняется, и внешне все выглядит иначе. Теперь, чтобы поебаться с телкой, не надо, как это делали наши предки, ждать первой брачной ночи, а на утро вывешивать на забор, испачканную девственной кровью простыню, показывая соседям, что телка была чиста. Но суть от этого не меняется вообще нисколько. Вывешивая простыню, тот чувак был уверен, что только так и надо, так же как нынешний человек считает нормальным ебаться вообще без свадеб, а некоторые что и не с одной телкой, и не с телкой вообще. И точно так же тот чувак, если обнаруживал, что телка уже не целка и до него там побывали, разъебашивал ей нос и мазал простыню кровью из ее носа, чтобы соседи все равно думали, что у них все заебись и он не лох, который женился на блядине. Потому что, чтобы было как у всех.
Тех, кто говорит, что есть такая хуйня и понимает, что все это наебон, естественно, так или иначе ебошат. Поэтому заебошили вообще всех основателей религий, без исключения. Либо компрометируют, потому что в каждого отдельного своего члена, при зомбификации и организации внушения, закладывают  накопленный опытным путем за всю историю конкретного общества черный список, в котором все, что неправильно и не полезно данному обществу. Чтобы не стали заниматься этим опять. Вот в этот список недавно попали коммунисты, хотя до этого там были спекулянты и капиталисты.
Институт психоактивных веществ – древнейший на земле. Даже если судить по библии, то первым алкоголиком был Ной с ковчега, который, как бы случайно, скушал забродившие ягоды, не зная, что они его опьянят. На самом деле, он по любому жрал их специально, потому что, спасая всех «тварей по паре», забыл о главном – все люди утонули, а у него из детей только три сына, которые и продолжат человеческий род. Вот чувак, понимая, что стал отцом трех пидарасов, и решил оттянуться. Где-то в каких-то странах что-то даже разрешено. Но все равно под вопли о вреде и неправильности. Просто в тех странах общество приобрело иммунитет, внедрили. Не сильно бьют за тяжелое, а легкое вообще можно в магазине купить. Отсюда выгода – бобосы от налогов с продаж и приезжающих туристов. При этом, чтобы все не заторчали, с пеленок продолжается агитационная работа. Поэтому те, кто внушаем, продолжают идти со всеми, а остальные не вредят им, потому что есть, где недорого взять. Попутно еще служа примером для того, кем не надо быть. Чтобы папа показывал сыну пальцем на наркомана, который чистит блевотину и говорил: «вот сынок, если хочешь быть таким же и убирать то, что наблевал твой папа, то плохо учись в школе и принимай наркотики». И у сынка откладывается картинка, что хочется жить лучше, жрать повкуснее, и бабу потолще, поэтому ни торч, ни религия - это не для него и он пиздует к станку делать ламбарджини, чтобы потом вырасти по карьерной лестнице, стать дядей, спиздить из казны деньги и купить ламбарджини себе.
Но естественно, что в контексте другого общества такая схема не прокатит. И дело не в плохо\хорошо, правильно\неправильно, а в длинном бобосе, который с этим связан. Себестоимость производства кайфа промышленным путем – копейки, но проходя длинный путь левых людей, которые иногда сами не знают что они такие, она возрастает тысячекратно. От людей в разных погонах, которые зорко следят, чтобы не прошло, уменьшая количество, дошедшее до потребителя, а, следовательно, увеличивая цену, вплоть до самых правящих верхушек. Иначе просто давно бы перекрыли нахуй границы со странами, откуда идет, просвечивали бы каждого рентгеном вместе со шмотками, а чуть что палили бы на поражение и при минимуме усилий, хуй бы, что вообще прошло. Поэтому торчки, которые суть – скоты, тащат что могут, вскрывают трансформаторные будки, выдирая цветмет, оставляя без света больницы и роддома, рвут мобилы, снимают кольца вместе с пальцем. Потому что у него свой кадр, где он объебошеный и зеленый, лежит в блевоте,  но ему по кайфу, поэтому он туда ломиться сивым мерином.  И берут они, через сто десятые руки, говно, в которое чего только уже не намешали. Поэтому живут полгода. Но устраивает все вроде всех. Врачей, которые за денюжку, ему помогут, а потом, за ту же денюжку, помогут еще и еще раз. Кандидата куда-то или во что-то, который расскажет, как беспощадно все это заборет, чтобы за него отдал голос тот, у кого уже нет пальца, и олигарха, который переплавит сданный цветмет, и вывезет за бугор, чтобы получить бобос на свой канарский оффшор.
Никто не согласится все это дело тупо рационализовать с точки зрения здравого смысла и железной логики, подсчитав экономически и еще много как «..ически» все плюсы и минусы. Те от кого это зависит и кто это реально может сделать, потому что им не нужно.  Дело даже не в них лично, а в том окружении, в которое они попадают, где уже  и царит атмосфера, что это нафиг ненужно и не выгодно, которая давно сложилась и они начинают плыть по течению. Так же, как вчерашний школьный хулиган, который отгребал у других деньги на школьный обед и покуривал травку, может отучиться и пойти работать в органы. Но там он уже не будет заниматься тем же, потому что там занимаются тем, что ебашат банчил и курильщиков травки, и он начнет ебашить, потому что так надо. Те, кто столкнулся с последствиями запрещения, друзья, родственники, родители, жертвы, конечно против, потому что им досталось. Но досталось им из-за того что у кого-то не было, а ему было очень надо, взять негде, а там где если и есть, то дорого, или потому что было, да не то и неразбуторенный комочек вызвал передоз. А всем остальным, кто ничего не решает, а просто живет, на самом деле насрать. Но они бубнят о вреде, грехе и прочем, потому что так сказали, а значит им самим все равно насрать, как на то, что в африке какой-то СПИД и от него погибают миллионы. - Сочувствуем, но хули мы об этом должны думать?
И не выгодно, на самом деле, собрать обдолбанное стадо, и направить его жажду кайфа в мирное русло, дав какое-нибудь хуевое занятие, которым они бы занимались, за минимальную плату, потому что их загоняют на зоны, где они делают это бесплатно и с полной самоотдачей.  А для этого их надо, все равно не справляясь, ловить, как диких обезьян, для чего существуют свои структуры, а в них работают люди, получают зарплату и кормят свои семьи. И жизнь вроде идет, все взаимосвязано и отлажено. Только, впрыснув крысиный яд, умерло еще сколько-то десятков тысяч, на которых всем насрать, потому что, ну и нахуя они нужны. И нет почему-то пальца и кольца, а вот это уже хуевастенько.
Это противоречие не имеет решения. Любое влечение ощущается человеком  совершенно одинаково. Хоть к богу, абсолюту или нирване, хоть к ламбарджини или винту с герой. Это собака Павлова, которой надо что-то и все. Уже только после этого возникает интерпретация этого желания в каких-то определенных социальных условиях. И только тогда появляется мнение о том хорошо это или плохо. Наркотики – это религия, поэтому ее и запрещают и запрещали во все времена, но религия настолько ультра-крайняя, что против выступают, даже последователи традиционных.
Религия это бунт человека, не желающего быть, как марионетка управляемым, тем, что ему говорят и внушают другие. И любой духовник любой церкви скажет то же. В каждой из них есть слова, типа «не завидуй», «не взалкай», «подставь другую щеку». С этим тоже согласится каждый. Но когда делают это, то лишь потому, что так написано, не понимая суть. Сутью является то, что при развитии человека, в него накладывают