складываться. По склону, ломая редкие кустарники покатились гнилые остатки стен, кровли и перекрытий. От этого задрожала земля, но дрожала она не так сильно у дома, сколько у берёзы с камнями.
– Феноменально, – с восхищением поднял брови Альберт. – Эта камера может перенастраивать принимаемые звуки. Это же просто восхитительно.
– С чего вы взяли? – покосился на него Потап.
– Она принимает звуки, и отражает их в различных частотах. Смотря на какой частоте они идут. Ваш голос оглушил нас, перейдя в ультразвук.
– А шум мотоблока смог... – начал было Потап, но задумался на формулировкой ответа. – Переместить Петруху. Только куда? В настоящий ад?
– Бросьте вы, ада не существует. Это религиозные пережитки.
– Ну, да. Отец Георгий меня предупреждал. Но в таком случае, что с Мишкой стало? Почему у него мозг вскипел?
– Видимо волны прошли сквозь шлем, там вступили в контакт с его электроактивностью и потому сменили диапазон звучания. Поэтому покинуть шлем были не в состоянии и начали отражаться от его стенок, вновь и вновь меняя диапазон. Запустился процесс, который и погубил мозговую активность.
– Звучания? – послышался по ту сторону кустарника голос Димки. – То есть у него голова звенела, как пустое ведро?
Раздалось приглушённое хихиканье Степана. Потап отмахнулся от них.
– Но почему тогда не всегда эта камера реагировала на звуки? – спросил Потап.
– Всё дело в берёзе, – ответил Альберт. – Она стала расти и своим стволом задела камеру, нарушив диапазон звучания. Затем вырос этот кустарник, что тоже привело к преломлению звуковых волн.
– Теперь понятно, почему один год только медведь шарахнулся от лога. А сейчас у меня за неделю чуть крыша не поехала, – догадливо покачал Потап головой. – Вот поэтому Чёртов лог даже молнии боятся.
– Молнии? – переспросил Альберт. – Вполне может быть. Шум дождя, раскаты грома. Всё это влияет на камеру, которая меняет частоту и диапазон звуковых волн. Хотя я и сам не уверен. Я же энтомолог, а не физик.
– Теперь другой вопрос, – нахмурился Потап. – Это же явно искусственная камера. Какой дебил её тут поставил? Кому руки вырвать по самые уши?
Установилась тишина. Вот уже на этот вопрос никто ответа не знал. Потап морщил лоб, не сводя взгляда с камеры. И тут в голову пришла идея. Он резко подался вперёд, раздвинув ветви кустарника. Его взгляд упал на остатки рухнувшей избы.
– А чей это дом? – спросил он.
– Да, какая разница, – поставил бензопилу на камень Димка. – Если всё дело в этой берёзе и камне, так просто спилим её, а камеру в утиль.
И он схватился за ручку стартера.
– Стой, дурень, – успел прошипеть Потап, когда вспышка ослепила всех.
Владимир с Виктором слушали участкового уполномоченного Потапенко, затаив дыхание. Его доклад о происходящем в деревне Лесной был слишком невероятным. Если бы не реальные факты, излагаемые Потапенко.
– Очнулся я в развалинах того дома, – заканчивал свой рассказ участковый. – Меня отбросило больше чем метров на десять. Головой я хорошо приложился, но сотрясения не получил. Только шишка и пара ссадин на теле. Но это ерунда. Я и наш учёный профессор Альберт остались, а вот пастух Димка и автомеханик Степан пропали бесследно. Мы весь лог перерыли, всю округу осмотрели до последней травинки. Даже частей тел на нашли. Они просто исчезли.
– Дела, – выдохнул Владимир, откинувшись на спинку стула. – Очень поучительная история. Особенно про этого Дениса. Мне даже льстит, что именно тот самый участковый сидит в моём кабинете, который такого бандита смог взять.
Потапенко неловко улыбнулся, застигнутый врасплох лестью. Что ответить, он не знал. И в кабинете повисла тишина. А Владимир с Виктором переваривали услышанное.
– Ну, хорошо, – наконец, нарушил тишину Виктор. – А при чём тут Паромов Евгений?
– Дом тот развалившийся принадлежал его отцу Николаю Паромову. Да, и сам Евгений родился, так сказать в нём. В деревне их семейка была известна своей заносчивостью. На остальных они смотрели свысока. Что Николай, что сын его. Но вот у Женьки был талант. Он был хорошим певцом, пока был маленьким. Пел он и правда чудесно. В городе посещал детскую музыкальную школу. Однажды в гостях, на каком-то мероприятии, его попросили пропеть арию из оперы. Так он взял такую высокую ноту, что у гостей лопнуло три бокала и одна стопка. Но с возрастом голос стал ломаться. Став подростков он потерял свой голос. И сильно переживал из-за этого. Была у него мечта стать оперным певцом, но рухнула из-за переходного возраста. Тогда-то он и стал заниматься акустикой. Думал, как помочь себе вернуть голос.
– Вот откуда его увлечения инфра-, ультразвуком, – догадался Владимир, прикусив губу.
– И ещё один момент, – добавил Потапенко. – Характер у него скверный. Со сверстниками сходится плохо. В деревни друзей у него не было. А с потерей голоса он так озлобился на весь Свет. И произошёл у него один конфликт с местными ребятами. Поскольку его дом стоял в стороне от дороги, то склон лога, по которому проходит тропа, была для него своего рода газоном. Он тщательно стриг его своей мотокосой. У мальчишек тогда в моде мопеды были. Они и носились по всей деревне. А в логу для них просто раздолье. Прям трасса с препятствиями. Газон Женькин был угроблен за одно лето. Наверное, поэтому он и поставил тогда ту звуковую ловушку. Никому другому просто нет мотива ставит такое устройство, тем более пять лет назад.
– А почему они покинули деревню? – спросил Виктор.
– В городе Уральске у них жили родственники. Они направились к ним на мероприятие. И получилось так, что Николая в дороге разбил инсульт. Восстановиться он так и не смог полноценно. И им пришлось остаться в Уральске. Пару месяцев спустя мать Евгения приехала в деревню, забрала основные вещи и уехала в Уральск, сообщив нам, что Николай совсем плох. Насколько мне известно, он скончался зимой следующего года, а Евгений с матерью прописались в Уральске. А когда я стал пробивать его имя по канала МВД, узнал что он задержан по вашему делу.
– Задержан и щебечет как соловей, – вздохнул Владимир. – Даже камер акустических не надо. Каждое его слово меняет частоту смену статей УК РФ в диапазоне от пяти до двадцати пяти лет заключения.
– Мне бы с ним побеседовать, – сморщился Потапенко. – Мне же надо знать, что он у себя насоздавал. Два человека бесследно пропали.
– Да, ничего вам не скажет, - махнул Владимир. – Бездарь он, вот и всё. И если у вас там получился деревенский детектив, то у нас тут городское фэнтези. Два! Два дела подстать вашему Чёртову логу. Всё крутится вокруг него, а он сам единственное, что сделал, довёл до ручки другого талантливого человека.
– И как мне быть? – растеряно спросил Потапенко. – У меня в деревне две семьи остались без кормильцев?
– Если бы я знал, - опять вздохнул Владимир. Ему искренне было жаль деревенских. Будь он в силах помочь, незамедлительно отреагировал бы. Но чем помочь в такой ситуации, он не знал.
– Вы не переживайте, – потёр Виктор бинты на голове. – Есть один способ помочь вам.
Владимир поднял на него глаза, посмотрев непонимающим взглядом...
