что бывшей экраном. Потрогав её, убедился, что это не мираж. Стена была из прочного на вид, пористого материала.
- Должен быть какой-то выход, - Круглов почесал затылок, - Я пока не знаю какой, но должен быть. Пока этот Алекс не предъявил нам настоящих, ну тех, с кого лепятся двойники.
- Думаешь, он хочет нас надуть, - хитро улыбнулся Сэм, - Вообще, это на Алекса не похоже. Он ведёт тонкую игру и даже мы… ну, то есть наш отдел, не знает какую.
- А может, нет никаких двойников? Кто-нибудь их видел? Может быть, это фантомы?
- Что за фантомы? – Валерий повернулся к Денису и застыл в догадке, - Ты хочешь сказать – призраки. Он кормит нас байками о двойниках и посылает в наше измерение призраков. Но почему они из крови и плоти?
- Я думаю, что плоть и кровь натуральны, как и оболочка, - продолжил его мысль Денис, - Но что-то с этим не то.
Они сидели весь вечер в околонаучных спорах, но так и не сошлись во мнениях относительно всего происходящего и увиденного. Круглов время от времени подходил к двери и пробовал безрезультатно открыть её. Один раз она плавно открылась и им принесли ужин. Поев, и, наконец, развеяв иллюзии насчёт своего статуса, все четверо молча сидели на своих стульях. Пауза затянулась, и тогда Сэм сказал:
- Я никогда не считал себя американцем. Я вообще не понимаю, что значит эта нация. Всегда считал её искусственной, что ли… Дед считает, что он русский еврей. Всё ещё считает. Он говорит, что по национальности он – русский, а по душе – еврей.
- По духу, - поправил Круглов.
Минуты две молчали.
- А я – украинка, - Регина посмотрела на мужа, - А мама у меня русская. Но я считаю себя украинкой. Потому что я такая…
- Весёлая? – вырвалось у Сэма.
- Да, весёлая.
- Завтра он придёт, а мы ещё ничего не решили, - сказал Денис, - Я думаю, надо садится в тюрьму. Там мы хоть как-то будем под защитой закона.
- Да, в этих белых стенах мы всё равно как в тюрьме, - Регина с тоской обвела взглядом комнату, - Там хоть на прогулку выводят, а здесь сидишь один на один с экраном целыми днями. Правда, я тут пользуюсь интернетом, нашим земным. Но вот только мессенджеры здесь блокируются. То есть, никому не могу сообщить, что со мной. И то мне дают окно на два часа в день. А в американских тюрьмах, говорят, и библиотеки есть, и с ноутбуками проблем нет.
- А где Андрей? – спросил вдруг Сэм.
Круглов и Денис уставились на него как на сумасшедшего. Поняв, что он спросил что-то не то, виновато улыбнулся и поглядел на потолок. Это была их последняя надежда и факт существования прослушки ещё не был ни опровержен, ни подтверждён. Судя по всему, сюрпризы их ждали немалые и «сдавать» последнюю помощь в их планы не входило. Регина заёрзала на стуле, почувствовав по-женски, что лучше промолчать и, закрыв на полуслове рот, показала всем, что она явилась свидетелем чего-то тайного в их разговоре. Потом, как ни в чём не бывало, сказала:
- Этот старик забавный. Мне сначала казалось, что он доктор. Всё старался меня успокоить, говорил, что я здесь в безопасности.
- Психолог, мать его, - Круглов встал, прошёлся из угла в угол, - Наверняка у него в запасе какой-то козырь. Понять бы, что он задумал. Само по себе его предложение кажется безобидным… На первый взгляд.
- Так что будем делать в конце концов? – Денис обвёл всех взглядом.
Все молчали. Валерий решил взять ответственность на себя, и заговорил первым:
- Думаю, решение надо принять завтра. Наверняка этот старикан что-то припас. Пока моё мнение – нужно садиться в тюрьму. Так проще и… безопаснее. Есть шанс, что тебя потом наши вытащат.
- Как же, вытащат, - Сэмюэль сказал это с явной насмешкой, - Этот шанс равен почти нулю, если только нас не обменяют на каких-нибудь американцев. По амнистии такие дела не проходят, даже если у вас очень хорошие адвокаты.
- Давайте ждать до завтра, - Денис подытожил, - Я склоняюсь пока сидеть в тюряге. Если этот Алекс нам никаких сюрпризов завтра не озвучит, то…
Посовещавшись ещё немного, все легли спать на выдвинутые из стен кровати. Они были очень удобны, из какого-то нано-технологического материала с невесомым белым бельём. Поворочавшись, быстро уснули. Так они проспали несколько оставшихся часов, а утром, после завтрака, в комнату вошёл Алекс.
Белый халат, привычный бейджик, натянутая улыбка.
- Ну, как вам спалось? – не получив ответа, после короткой паузы, продолжил, - Я подумал вот что. Надо вам показать тех, кто решил выбрать вариант с двойниками. Думаю, что это будет самым убедительным аргументом в пользу вашего правильного решения.
Они вышли, и Алекс провёл их по длинному коридору в большую комнату, освещённую рассеянным светом, льющимся откуда-то сверху, из тонких светящихся светодиодов по периметру потолка.
В комнате стояло несколько рядов боксов, напоминающих шкафчики раздевалок. Алекс подошёл к одному из них и нажал кнопку. Верхняя часть шкафа отодвинулась вверх и в стеклянном проёме показалось бледное лицо человека. Глаза его были закрыты.
- Анабиоз, будет спать ещё двести лет, - с ровной интонацией сказал старик, - они подписали со мной договор, а я не обманываю.
Всматривавшийся в лицо Круглов, задумчиво проронил:
- Вот он, во всей красе, наш Головко.
- А, вы с ним знакомы! Ну тем лучше. Он выполнил свою миссию и не смотря на неудачу, выйдет отсюда через двести лет. Как это у русских, как огурчик?
- А зачем вам наши двойники?
- Вы будете выполнять программу по оздоровлению вашей нации.
- Вы хотите сказать, что то, что не удалось фашистам, будете делать вы? – Валерий с сомнением покачал головой, - И вы верите в эту утопию?
- Ну, это не совсем утопия, - парировал Алекс, - Кое-что у нас уже есть, технологии постепенно будут запущены. Вы – первые ласточки и у вас будет договор. У остальных его не будет… а по поводу фашистов я могу сказать, что мы были на службе Великой Германии и Третьего Рейха. Там служил мой отец. Но так как Третьего Рейха нет, то я продолжаю служить Германии и… Но это уже не имеет значения.
- Что значит у остальных? Кого ещё вы собираетесь переформатировать? – Регина округлила глаза.
- У нас есть определённая программа. Мы готовим места. Зачем это всё? Это пока другой вопрос, и я вам не могу на него ответить. Ладно, у вас ещё немного времени, чтобы обдумать моё предложение. Ваши тела и души останутся нетронутыми, а спать вы сможете столько, сколько пожелаете. Но, не меньше года. Это основное условие договора.
Он отошёл в сторону. Из-за угла смежного ряда боксов вышли несколько человек в белых комбинезонах. Алекс жестом остановил их, и, встав в некотором удалении от Дениса и его спутников, стал с ними шушукаться.
Двойной агент
На скамейке у озера было прохладно, Лев Борисович поёжился и застегнул верхнюю пуговицу пальто. Здесь, под Олбани ветер был не таким сильным, как в Нью-Йорке, но сентябрь всё равно выдался дождливым и ветреным. Мещеряков нахохлившимся воробьём сидел рядом и держал только что полученную от Бауэра толстую папку.
- Здесь всё, что я об этом думаю, Андрей, - продолжал говорить Лев Борисович, - передай эту папку ему через пять лет, когда повзрослеет. Теперь ты за него отвечаешь. С двойниками пока контакт запрещаю. Пусть делают, что им положено по программе. Когда Абель ими наиграется, он их уничтожит. К этому времени у нас всё будет готово. Круглов с Сэмом в курсе. А теперь иди. Удачи тебе, родной… Да, не забудь с Софочкой проститься, она тебя в доме ждёт. Всё, до свидания. Прощай говорить не буду.
Мещеряков вошёл в небольшую гостиную с камином, где напротив погасшего камина в кресле качалке сидела старая женщина с полуприкрытыми глазами, держа в иссохших руках книгу Диккенса. Слух у неё, тем не менее был хорошим, и она, встрепенувшись немного от звука открываемой снаружи двери, пригладила волосы рукой и слегка обернулась на входящего.
- Андрюшенька, обещай мне, что вытащишь Сэмюэля оттуда, - голос её слегка дрожал.
- Хорошо, бабушка Софа. Обещаю.
Её худое личико и умоляющий взгляд напомнили о том портрете, что висел когда-то у отца в кабинете. Только выцветшие глаза её сейчас были большими и испуганными, а не кроткие и печальные, как на портрете.
- Я всегда думала, что совершила ошибку, уехав сюда. Твой дедушка… мой Ваня так любил меня и… я его любила. Он был добр к моему отцу, нашёл то место, где его расстреляли немцы и поставил там памятную плиту… Мне нужно тебе кое-что рассказать напоследок. Это важно. Я понимаю, что это может быть очень наивно… Но ты никому не верь. За этой водой охотятся тёмные силы. Не позволяй им забрать её. Никогда… Мне кажется, что я смогла тогда разгадать тайну. Она в тебе. Ты, только ты можешь понять эту тайну… Да, мне во время моих путешествий всё время казалось, что меня держал за руку кто-то… Я не знаю кто. Один раз мне показалось, что это был какой-то мальчик или юноша. Я видела его силуэт. Он был почти прозрачный и он руководил мной… Странно, да? Но, я что-то заболталась совсем. Тебе нужно спасать своих друзей. Ну, иди, иди. Я верю, что ты спасёшь их. Прощай.
Андрей вышел из калитки и широкими шагами направился к Гудзону. На пристани никого не было в этот предвечерний час. Солнце краем осветило из-за низкой тучи речную рябь и шорох камышей от порыва ветра напомнил ему о её прощальных словах: «Каждый человек – тайна». Посмотрев напоследок на дом, далёкую фигуру старика на скамейке, он сел на деревянный настил, достал из внутреннего кармана маленькую флягу, вобрал голову в плечи и выпил часть содержимого…
…Как это было? Почему он ничего не помнил? Сколько дней прошло, а он никак не мог вспомнить этот отрезок времени. Сначала они с бабушкой поехали к ней, потом приехал какой-то мужик и отвёз его на машине за город, в какой-то дико дорогой особняк, где он жил недели две. Он сказал, что это очень важная и секретная миссия, и от успехов этой миссии зависит насколько быстро он увидит пропавшую маму. Представился психологом, но Олег не поверил. Скорее, это был крутой дядька из сериалов про русскую мафию. Там он бродил по большой территории с соснами и огромной детской площадкой, ел рисовую кашу с бутербродами, общался с одной приставленной к нему воспитательницей. Она пыталась развлекать его какими-то непонятными ему тестами, разговорами, но поняв, видимо, всю безрезультативность этого, просто наблюдала за ним. Потом его отвезли обратно к бабушке, а та отвезла его домой. Но ни мамы, ни папы дома не было. Бабушка переселилась к нему и сказала, что поживёт с ним какое-то время, пока они не вернутся. На его вопрос куда они пропали, она сбивчиво отвечала что-то насчёт командировки. Но он ей не верил. Он был почти уже взрослый и читал Стивена Кинга. Олег рос смышлёным мальчиком и понимал, что скоро они не вернутся. Всю ту осень он старался хорошо учиться, много читал, стараясь отвлечься от гнетущих мыслей, постоянных слёз бабушки и… от своих цветных снов. Они с довольно частой периодичностью в то время играли его подсознанием.
И вот как-то осенним вечером в полутёмной комнате, освещённой лишь настольной лампой над столом, где он делал уроки, он почувствовал толчок в районе груди. Это было так неожиданно и больно, что он слез со стула на пол и приложил руку к груди. Сердце билось, но как-то странно, рывками. Что-то чужое было там, он это чувствовал. Напряжение в нём нарастало, и он позвал
