или пан, или пропал. Тем более, что тёща тебе этого не простит.
- Звучит как шантаж.
- Извини, дружище. Это и есть шантаж. Но он во имя великой цели.
- Мне кажется, Андрей, - добавил неожиданно Сэм, - Ты не совсем справедлив к США.
- Сэм, я не дискутирую сейчас о плюсах или минусах Америки, как ведущей мировой державы. Я не экономист, а аналитик. Без Америки мир ждала бы стагнация. И это не вызывает сомнений. Америка есть Америка.
Посидев ещё с полчаса, они обговорили детали своего плана. Сэм уехал. Завтра всё должно было решиться и, решив лечь пораньше, они заснули крепким молодым сном. Спали все, кроме Льва Борисовича, который часов до двух просидел со своим ноутбуком. Если бы кто-то заглянул ему через плечо, он бы увидел на экране фотографию золотой статуи в позе лотоса, и над ней застывший профиль старого человека, оживляемый слегка движением губ с сомкнутыми ладонями.
Сотрудник НКВД
Осенью 1942 года Лаврентий Павлович редко посещал свой кабинет на Лубянке, обычно работа его в это время проходила в особняке на Малой Никитской. Если что и могло его заставить покинуть свои апартаменты и выехать на Лубянку, то это были дела особой государственной важности. В этот утренний час в приёмной Берии на Лубянке сидело несколько человек. Они искоса, молча, почти без интереса разглядывали друг друга. Ждать приёма оказалось недолго, их пригласил в кабинет бодрый приземистый капитан НКВД, секретарь Лаврентия Павловича. Войдя в кабинет, они увидели самого Лаврентия Павловича в форме, сидящего в своём кресле и читающего бумаги, и по бокам от него двух людей в серых костюмах и с одинаково строгими и выжидающими лицами. За отдельным столом сидело юное создание, личная стенографистка Берии. Лаврентий Павлович оторвался от бумаг и метнул взгляд на вошедших. Пока гости рассаживались, он, порывшись у себя в столе, вытащил свою записную книжку.
- Так, - что-то прочитав в ней, изрёк он, - Знакомиться будем в процессе. Сейчас я изложу суть и задам несколько вопросов.
После непродолжительной паузы, в течение которой он что-то писал в своей записной книжке, холодный внимательный взгляд его упал на высокого средних лет человека с пышной шевелюрой и большим носом, нервно теребившего длинными пальцами полы своего коротенького пиджака.
- Скажите, Лев Давидович, вы уверены в том, что советская наука не занимается лженаучной деятельностью? Я имею в виду эту жидкость, после которой человек якобы исчезает.
Сухой человек застыл на мгновение и прямо взглянул в глаза Берии.
- Лаврентий Павлович, - в мягком тембре говорившего была слышна небольшая взволнованность, - Я много лет занимаюсь наукой и хочу сказать следующее… Те явления, которые мы не можем понять, тоже является частью науки.
- А почему мы их не можем понять? - голос Берии слегка повысился, - У нас что, учёных не хватает или лабораторий, а, Лев Давидович?
- Лаврентий Павлович, - голос Ландау слегка дрогнул, - Мы делаем всё, что в наших силах. Мы не дали врагам завладеть опытными образцами…
- Знаю, знаю, - на лице Берии мелькнула кривая усмешка, - Это не ваша заслуга. Но враг всё-таки завладел вашей документацией.
Лев Борисович, к которому обратился нарком, до этого с ощутимым напряжением сидящий напротив Ландау, чуть не подпрыгнул.
- Лаврентий Павлович, - начал он, - Я должен признаться, что мы до конца сопротивлялись…
- Плохо сопротивлялись, плохо. Эти исследования имели гриф особой секретности. Как же так? Что вам, Лев Борисович, помешало сжечь их сразу, в Киеве? Зачем потащили с собой?
- Вы же понимаете, товарищ нарком, что восстанавливать их оказалось бы делом нелёгким, - Лев Борисович смотрел чуть выше нахмуренного лба Берии и его змеиного взгляда, - Я бы не поручился в случае утери восстановить их в течение года. Мы старались действовать по инструкции…
- Мне нравиться, что вы не снимаете с себя ответственности, как это делают враги или трусы. Но всё равно, потеря этих документов – большой подарок для немцев. Вас бы следовало расстрелять за ваше головотяпство!
Берия встал и подошёл к графину, стоявшему на небольшом журнальном столике рядом со шкафом и креслом, где он обычно отдыхал. Выпив воды, он снова сел в кресло за свой стол и, прищурившись, посмотрел на Льва Борисовича.
- Кузнецов помог взорвать канистры?
- Да. Так точно.
- Хорошо. Кузнецов получит героя. Распорядились уже? – он посмотрел на одного из людей в серых костюмах, - Жене его надо помочь… Ну, ну… И что, вы под носом у немцев проникли на склады?
- Не совсем так, Лаврентий Павлович, голос Лёвушки слегка приободрился, - Я был невидим для них.
- Вы были невидимы! А что толку! У врага наша документация, - тон Берии, казалось, не сулил ничего хорошего, - У меня есть сведения, что немцы нас хотят опередить в научной работе… по данной теме. Мы тут все сейчас на волоске! Если врагу удастся это сделать, мы будем у него под колпаком!
Нависла пауза, длинною в вечность.
- Вот что, - продолжил Берия, - Мы тут хотим кое-что предпринять в связи с этим… Бауэр, вы поступаете в распоряжение этих товарищей. Они вам всё объяснят. План рискованный, но для коммуниста – самый раз. Тут или пан, или пропал. У меня всё. Надо торопиться.
Отчеканив последние фразы, нарком махнул рукой, как отмахиваются от назойливых мух и продолжил работать с записной книжкой.
Приглашённые вышли из кабинета в сопровождении двоих штатских в серых костюмах. Один из них взял под руку Льва Борисовича и отвёл его в сторону.
- Нам с вами необходимо поговорить, пройдёмте, - сказал он, и они втроём со вторым штатским повели Лёвушку по длинному коридору. Зайдя внутрь небольшого кабинета, все расположились на стульях вокруг стола с массивной дубовой столешницей, покрытой зелёным сукном.
Закинув ногу на ногу, человек в сером костюме с зачёсанными назад набриолиненными волосами, тот самый, который взял за руку Бауэра, произнёс:
- Итак, вам предстоит внедриться в ЦРУ через нашего человека. Вот он, кстати, можете познакомиться.
Второй, чуть старше средних лет, с модным полуседым ёжиком, улыбнувшись, сказал с лёгким акцентом:
- Меня зовут Джон. Джон Рассел. Так меня будете звать вы. Ваша легенда следующая. Вы действительно Лев Борисович Бауэр. Мы, американцы, сотрудничаем с Абвером по секретной для всего мира программе. О самой программе позже. Мы предложили вам сотрудничество, и вы согласились. Мы договорились с немцами, что вас с сестрой передадут из Варшавской тюрьмы и вы сядете в Гданьске на одну частную английскую яхту. Эта яхта доставила вас в Стокгольм. Оттуда вы вылетели на Шпицберген. Вот это вкратце. Легенда очень проста и её легко запомнить. На яхте вы были не один, с вами приплыла ваша сестра. Вы будете работать с ней вдвоём. Вам вместе с ней предстоит тяжёлый перелёт по маршруту лэнд-лиза через Аляску в Нью-Йорк. Жить будете там. Для вас и сестры сняты две квартиры в разных частях города. В Нью-Йорке вы будете содержать кафе, по легенде вы – богатый еврей, сбежавший от Советской власти. Это, если вы будете с кем-то общаться из местных. Завтра утром в шесть часов вас вдвоём будет ждать машина у подъезда вашего дома. Вещей с собой брать не надо. С этой минуты вы и она – сотрудники НКВД. Дальнейшие инструкции получите на месте. Я с вами свяжусь на месте, в Нью-Йорке. Всё.
На следующий день, плохо спавший и слегка опустошённый Лев Борисович, стоял у подъезда своего дома на Чистопрудном бульваре. Он решил за полчаса выйти на улицу. Было ещё темно, но кое-где в домах уже горел свет. Москва потихоньку оживала после осени сорок первого. Листья шуршали под ногами, он поднял ярко-жёлтый кленовый лист и обернулся, услышав звук хлопнувшей подъездной двери. На пороге стояла Софушка. Она была в своём длинном чёрном осеннем пальто.
Лёвушка подошел к сестре и протянул ей лист.
- Наша последняя осень, - его губы почти беззвучно произносили слова, - Последняя осень в нашей стране. Прости, что я втянул тебя во всё это. Прости меня.
- Не надо просить прощения, дорогой, - также тихо произнесла она, - Теперь мы будем одни с тобой, и нам некого будет просить о помощи. Ты и я.
- Ты готова?
- Да.
- Ещё немного испытаний?
- Да, родной.
- Спасибо за то, что ты есть.
- И тебе спасибо.
Они не заметили, как тихо прошуршав шинами, к подъезду подъехала чёрная машина с выключенными фарами. Они смотрели друг другу в глаза и слушали шум догорающей листвы на высоких качающихся деревьях.
Подземный город
Вчетвером, они шли по городу. Точнее, это не был город в привычном обывательском смысле, это был город, состоящий из возвышающихся на несколько этажей кубических объёмов, разделённых по фасадам пилястрами и полуколоннами. Везде присутствовала почти одинаковая архитектура в стиле шпееровского монументализма, от которой веяло отчуждённостью и мрачноватой эстетикой. Рассеянный свет ровно освещал пространство и дороги, по которым они шли. Город состоял из этих домов, немногих людей, со странными полуулыбками проходящих или проезжающих мимо на медленных скутерах и указателей. Указатели были на немецком и английском.
- Странный город, - сказал Денис, - Я никогда не был в психушке, но мне кажется…
- Да, - молвил Сэм, - Это и есть натуральная психушка. Сейчас мы встретим их главного врача, он уже наверняка за нами следит.
Им не пришлось долго ждать приглашения. Человек в сером пальто, поравнявшийся с ними, быстрой походкой обогнал их и, резко развернувшись, преградил путь.
- Служба безопасности, - представился он и показал на большой нагрудный значок в виде головы орла, - Джентльмены, вы находитесь здесь незаконно. Я вынужден вас арестовать…
…«Денис, Денис, вставай», - сквозь сон он услышал голос Сэма и открыл глаза. Сэм, улыбаясь, сидел напротив.
- Вставай, твой кофе уже остыл, - Сэм заботливо протянул полусонному Денису чашку кофе, - Выпей и одевайся. Нам пора. Много спим для влюблённого мачо.
Денис встал, оделся, хлебнул кофе, сходил в туалет и вышел в гостиную, где сидели трое его спутников. Мещеряков сложил руки и шептал заклинания. Сэм о чём-то тоскливо думал, лицо Круглова выражало нетерпеливое напряжение.
Закончив читать заклинания, Андрей посмотрел перед собой и произнёс в пустоту:
- Теперь все должны сделать глоток и взяться за руки.
С этими словами, он поднял с журнального столика небольшой термос и налил всем немного жидкости из него…
…Он увидел свет, яркий, с колеблющимися тенями, приближающимися к нему и озадаченными глазами как у испуганных животных, в чьё обиталище он попал. Они ходили вокруг него и смотрели, бессмысленно улыбались, говорили на немецком, смеялись. Потом он понял, что лежит привязанным к кровати, ощутив сжатое ремнями тело.
К нему подошёл некто в белом халате и, тоже улыбнувшись, проговорил на хорошем русском.
- Меня зовут Алекс, - начал он с грустной полушутливой улыбкой, - Я знаю, как вы сюда попали. Вы, наверное, ищите вашу жену?
- Где я? – спросил Денис.
- Вы? Там же, где и я. В моей лаборатории. И как вы видите, никакого подземного города здесь нет. Вы же его искали, город?
- Откуда вы знаете о том, что мы искали?
- Всё просто, мой друг. Ваш приятель фээсбэшник Круглов рассказал нам об этом. Вернее, даже не он. Его, так сказать, образ.
- Зачем вы меня связали?
- Ну, это формальность. Скоро вы всё узнаете, и мы вас развяжем. Не
