набежавших облаков медленно плыли в чернеющем небе. Воздух был чист и пуст, как всегда бывает перед грозой. Умолкли птицы, в ожидании бури, только цикады продолжили свой монотонный рассказ. Артему все было в новинку. Скованный в своем старом теле, он почти и не знал окружающего мира, с его наивными желаниями выделиться из толпы или быть не хуже, что в полной мере отражалось в излишне роскошных автомобилях, дорогих гаджетах, чуть ли не в лицо демонстрируемых окружающим, по сравнению со старыми домами. Дачный поселок не был исключением этого парада тщеславия. Все те же огромные блестящие машины, аляпистые украшения сада и неизменный высоченный забор, скрывающий личность хозяина и его непотребства. Все это ему удалось разглядеть в приоткрытые ворота дачных хозяйств, часто он останавливался и всматривался в участок, выхватывая взглядом сильно постаревшие дома, построенные кем-то другим, и потерявшие настоящего хозяина. Юля видимо устала и шла рядом с ним молча, плотно прижимаясь к нему. Ее пальцы крепко сжимали его ладонь, подрагивая в такт начавшему остывать телу. Артему нравилось вот так идти с ней рядом. Читая в книгах о любви, он и не мог представить, что так будет по-настоящему. Ему хотелось верить, что это и есть она, может и первая, но самая настоящая любовь. Не смотря на свой визуальный возраст, до которого он так быстро повзрослел после операции, у Артема она вызывала бурю эмоций и ликования. Ему хотелось выплеснуть на нее свои чувства, но он не находил подходящих слов, без колебаний отметая все известные ему варианты, почерпанные из книг. Поэтому они шли молча, но взрослая его часть, нет, это не был Толя, он тоже не знал, как себя вести, но вот взрослый он, тот, кто в итоге вышел вперед для окружающих, говорил им, что она ждет от него слов, пускай даже и банальных, но таких желанных и честных.
Они дошли до колодца и остановились. Из-за туч выглянула почти полная луна, и стало светло. В лунном свете она виделась ему во стократ прекраснее, ее торчащие острые уши и орлиный отцовский нос делали ее в серебристом свете неземной, сказочной.
— Ты не замерзла?
— Начинаю замерзать, — прошептала она, сверкнув глазами.
Взрослая личность взяла все на себя и ласково притянула ее к себе. Юля не сопротивлялась, она давно ждала этого и в глубине души укоряла его за нерешительность. Второй поцелуй был бесконечно долгим и ненасытным. Луна уже давно ушла обратно за стену облаков, пакет с недопитым пивом валялся где-то рядом. Он прижимал ее к себе, пытаясь согреть ее подрагивающее тело ладонями, но скоро сам почувствовал, что начинает замерзать.
— Пойдем в дом, — прошептала она.
— А никто против не будет?
— Нет, все разъехались, я одна на даче, — улыбнулась Юля и повела его вперед.
Ее дача находилась на самом конце улицы, с простеньким дощатым забором, невысоким, поставленным скорее для вида. Участок был поделен усыпанными гравием дорожками на ровные квадраты, засаженные цветами, посреди стоял небольшой двухэтажный дом. Они взошли на веранду, Юля стала копаться в сумочке, ища ключи. Артем несколько раз прошелся по веранде, отметив для себя, что доски стоит уже перестелить. В прочитанной им недавно книге все было просто, но в реальности он пока не представлял, с чего стоит начать, но ему очень хотелось попробовать.
— Заходи! — скомандовала Юля, широко раскрывая дверь.
Яркий свет лампочки поначалу ослепил их обоих. Они застыли на пороге, плотно зажмурив глаза. В доме было чисто и уютно, чувствовался запах вкусной еды, чистых вещей и дерева.
— Чай будешь пить? — спросила Юля, скрывшись в крохотной кухне.
— Да, спасибо, — он прошел вслед за ней и вспомнил, что пакет с пивом так и остался лежать у колодца.
— Иди пока руки помой, рукомойник за стенкой, — она махнула рукой в сторону, колдуя над чайником.
— Тебе чем-нибудь помочь? — спросил он, вернувшись с мокрыми после мытья руками.
— Нет, я сама справлюсь. Должна же я хоть как-то оправдать роль хозяйки, — Юля излишне суетилась, выставляя на стол угощение.
— По-моему, у тебя отлично получается.
— Спасибо, — она бросила на него благодарный взгляд. — А дома меня все безрукой зовут.
— Почему же?
— Потому что у меня все из рук валится! — воскликнула она, и вазочка с конфетами полетела на пол от взмаха ее руки. — Ну, вот опять!
— Ха-ха-ха, — он сел на корточки и стал собирать конфеты с пола.
— Ну вот. И ты смеешься, — обиделась она.
— Я же не со зла. Ведь это действительно смешно.
— Ну, смешно, конечно. Но ты мог бы и промолчать!
— Учту на будущее, — Артем все собрал и поставил обратно на стол.
Голодные, они съели почти все, что было на столе. Артем не ожидал от себя такого аппетита, что-то внутри его менялось, росло и взрывалось, дрожало и сжималось, глядя на нее.
— Ты так и не рассказал кто ты, — сказала Юля с набитым ртом.
— Я не хочу тебе врать. А правда может тебя испугать.
— Это вряд ли. Ты маньяк и убил двадцать девушек?
— Нет, никого я не убивал.
— Тогда все в порядке, рассказывай!
— Хм, даже не знаю с чего и начать, — он встал и подошел к зеркалу, висевшему на стене. На него смотрел рослый парень, в лице которого слабо угадывались пугающие черты Толи. Новое сознание меняло его и менялось само, делая нового человека.
— У тебя радио есть?
— Да, вон там валяется, — она махнула рукой на полку.
Он нашел новостную волну и стал ждать. Ведущие наперебой с экспертами обмусоливали очередные угрозы мирового порядка.
— Выключи, мне надоела эта болтовня.
— Подожди, скоро новостной блок начнется.
Через несколько минут ведущая начала бойко читать новости. Сквозь поток слов о бесконечно далеких от них вещах, о макроэкономике, застарелых конфликтах, он настороженно искал сообщение о себе. Неужели они не сообщили?
— Сегодня из научно-исследовательского центра инноваций в области медицины сбежал прототип "бессмертного" человека. Глава центра считает, что к этому причастны сторонние лица, имена которых он не имеет права называть, так как идет следствие. Следственный комитет возбудил уголовное дело о похищении человека. Мы будем следить за дальнейшими событиями, — оттарабанила ведущая.
Артем выключил радио и сел обратно на свой стул.
— Это я.
— Да ладно? — Юля широко раскрыла глаза.
— Это правда — я прототип. Но мне хочется верить, что я человек.
— Да ну, ты все врешь!
— Посмотри в Интернете, там есть мое фото.
Юля встала и ушла в прихожую. Вскоре она вернулась с телефоном.
— Хм, в целом похож, — согласилась она, смотря репортаж с пресс-конференции.
— Но там ты какой-то странный, не пойму никак.
— Там я обколот. Из меня делали овоща, — спокойно ответил он, находя свое тогдашнее положение похожим на героев "Полета над гнездом кукушки", которую он перечитывал несколько раз подряд, пока не выучил.
— Так вот почему мне показалось твое лицо знакомым. В жизни ты значительно приятнее.
— Спасибо. А ты меня не боишься?
— Нет, а что, мне есть чего бояться?
— Нет, конечно нет, — ему показалось странным, что она так спокойно это восприняла.
— Пойдем спать, — Юля быстро собрала со стола и пошла на второй этаж.
Она застелила ему на кровати, стоявшей изголовьем к ее. Скрывшись в другой комнате, она вернулась в длинной белой футболке, заманчиво скрывавшей ее длинные ноги.
— Давай ложись, — скомандовала она, устанавливая в розетки "отпугиватели" комаров.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросила она, когда они уже легли на кровати головы их почти касались друг друга.
— Хочу, но не знаю пока что.
— Ну вот еще. Говори, давай! — возмутилась она, обижаясь на его нерешительность, но обида скоро прошла, она поняла, что для него все впервые.
— Я попробую, — Артем задумался и начал тихим голосом, боясь, что она его засмеет. Стих рождался сам собой, выплескивая наружу впечатления ушедшего дня.
"Томленье, плен, оковы, стражи,
Один, средь многих, в пустоте,
Желанье, страсть, отвага, слабость,
Укор к себе, снова в плен.
Побег, свобода! Радость! Бегство,
Автобус, город — Ты!
Смятенье, страх, волненье сердца,
Любовь и счастье — Ты!"
Он не старался следовать определенному размеру, которые рекомендовались в тех учебных пособиях, которые он изучал в центре, чтобы сбить с толку лысого психолога... Нет, он подолгу обдумывал каждое слово, выходящее из него с нажимом, отрывая кусочек его тело и растворяя его в пространстве. Когда он закончил, он повернул голову и увидел, что Юля все это время стояла рядом и смотрела на него. Она медленно распускала свою косу, и вот уже серебристые в лучах луны волосы заструились по ее плечам и груди. Артем смотрел на нее завороженным взглядом, дыхание сбивалось, гулко стучала кровь в висках.
Юля стянула с себя футболку и бросила ее на свою кровать, смело открывая всю себя перед ним.
Ему и раньше приходилось видеть женское тело, в центре, когда испытывали его реакцию, заставляя смотреть порно. Но она была другая, не было в ней тех идеальных форм, которые должны были возбуждать бешеное желание, а у него вызывали ничего, кроме тоски от искусственности происходящего. Он смотрел на ее стройное тело и любовался и, ощущая, с пугающей для себя быстротой, прилив неистового желания.
Она легла на него и не дала сказать больше ни слова, взяв инициативу в свои руки, помогая ему справиться с естественной зажатостью, раскрывая для него новый мир познания другого человека.
Он проснулся первым. За окном уже давно разгулялось солнце, но было свежо и приятно от прохлады ночной грозы, которую они не заметили, уснув рядом друг с другом, истомив себя до остатка. Он смотрел на ее безмятежное спящее лицо, совсем другое, беззащитное, по-детски наивное. Ему не хотелось ее будить, и он не двигался, терпя боль от затекших от долгого лежания мышц. Он вспомнил, как ее белое тело растворялось в слабых лучах луны, превращая ее в прекрасную, почти прозрачную фею, спустившуюся для него с самой луны.
Артем улыбнулся своей детской наивности, считая, что имеет право на это, все-таки ему было совсем мало лет, повзрослевшее я не стало высмеивать его чувства, а отозвалось естественной реакцией при взгляде на пленительную наготу молодой девушки. От нее все еще пахло рекой и сладковатой теплотой настоящей женщины, у него закружилась голова, и он зажмурился, медленно погружаясь в ленивый дневной сон.
Во второй раз они проснулись одновременно, их разбудил крик наглой чайки, севшей на подоконник открытого окна. Юля притянулась к нему, едва касаясь губами его подрагивающих от возбуждения губ. Ласки были утренние, ленивые, пробуждая заспанное тело снова погружая его в пленительную истому близости. Незаметно пролетела неделя. Их будило полуденное солнце, полдня они пропадали на речке, возвращаясь оттуда усталые и довольные, сгорающие от бушевавшей в них страсти, успокаивающейся лишь под утро. Дни слились в один, превратившись в одно счастливое время, которое не должно было заканчиваться.
Но Юле надо было возвращаться обратно в Москву, никто и не задумывался о расставании, и когда пришло время, это стало тяжкой неожиданностью. Юля тянула до самого вечера, желая уехать на последней электричке.
