друга.
— Я не понимаю, что ты хочешь нам сказать, — раздраженно сказал Александр Иванович.
— Черт, не могу найти, — паниковал ординатор, вглядывавшийся вместе с другими в экран планшета.
— Я хочу сказать, что мы имеем явное падение потенциала на линии соприкосновения с наноконтроллерами. Генерация импульсов находится на том же уровне. На лицо идет уход информации по другому каналу.
— Какому еще каналу? — все более раздражался Александр Иванович.
— Я предполагаю, что в мозге объекта 1 формируется новая нейронная связь, отличная от существовавшей ранее и внедренной нами. Это говорит, что процесс адаптации перешел в стадию эволюционирования, и мы имеем сейчас неизвестную модель, которая требует дальнейшего наблюдения.
Лиза вновь полистала блокнот и, найдя нужные данные, подошла к ноутбуку, выводя на экран последний анализ ДНК, сделанный вчера.
— Объект 1 становится химерой. В его крови уже явно присутствует вторая ДНК. О разделении организма также свидетельствует раздвоение личности объекта 1, но это если использовать общепринятую терминологию. Я же настаиваю, что никакого раздвоения личности нет — это две личности, два Сознания в одном теле, причем каждое взаимодействует друг с другом постоянно. Также можно предположить, что происходит медленная деградация сети наноконтроллеров, как видно из последнего отчета.
— Не надо! — остановил ее Александр Иванович. — Я все знаю. Твои домыслы далеки от научной мысли. Вы же у нас здесь последнюю неделю, не правда ли?
— Да, все верно. Вы переводите меня в областную.
— Ну почему же я? Это необходимо центру. Вы же хотите закончить свою работу?
— Мне все понятно, Александр Иванович. Не надо объяснять,— она с вызовом посмотрела на него.
— Я думаю, что не стоит затягивать с этим. Насколько я знаю, у Вас накопилось несколько отгулов. Я отпускаю вас в отгулы до конца недели.
— Но я бы хотела закончить работу здесь, — опешила она.
— Ничего, закончат Антон и Дима, — он показал на сидевших рядом довольных ординаторов, так и не нашедших нужного файла. — Вся информация у нас в базе, ребята справятся, не беспокойтесь. И спасибо за участие. Не смею более задерживать.
— Хорошо, — Лиза резко одернула полы халата. — Единственно, я бы хотела сказать, что Вы не понимаете с чем имеете дело. Объект 1 не стабилен...
— Вот, нашел! — обрадовался ординатор, побежав к ноутбуку.
Лиза тяжело вздохнула и резко вышла из комнаты. Смутное предчувствие овладело ею, и она побежала в палату к Артему. Не смотря на изменения в поведении, она называла его Артемом, тем более, что он сам определил себя именно так, хотя о доминировании сознания Артема речи не шло, Толя и Артем жили вместе, на равных.
— Уже освободилась? — Артем радостно подбежал к ней.
— Мы с тобой больше не увидимся, меня увольняют.
— Да, ты говорила. Но это только на следующей неделе.
— Нет, сегодня. Ты помнишь адреса, которые я тебе писала?
— Да, конечно помню.
— Хорошо. Помнишь, как было в последней книге?
— Да, конечно. Ты хочешь, чтобы я поступил точно также?
— Я тут не причем. Этого должен хотеть ты. Вот, — она протянула ему свернутые в трубочку банкноты. — Спрячь их, но не здесь. Если решишься, они тебе понадобятся.
— Тебе пора идти, — серьезно сказал Артем.
— Да. Будь умницей, — она поцеловала его в щеку, отчего Артем покрылся пунцовым румянцем.
— Мы с тобой еще увидимся. Я обещаю, — он кивнул ей, и Лиза вышла в коридор, застыв около двери.
Завибрировал телефон. Пришло сообщение, что срок действия пропуска истек. Она усмехнулась и пошла в раздевалку.
Оля остановилась недалеко от дома, странное скопление людей и машин около их подъезда смутило ее. Дорогу перегородило два микроавтобуса с большими тарелками на крыше, вокруг нервно курило несколько человек, постоянно оглядываясь. Чувство тревоги, зародившееся в ней, выросло до гигантского колоса и пригвоздило ее на месте.
— Вон она! — крикнул один у подъезда, и вся группа, бросилась к ней.
Через мгновение ее облепили и незнакомые люди, что-то яростно кричавшие, тыкавшие ей в лицо микрофонами и камерой.
— Что Вы чувствовали, когда продавали своего ребенка? — кричал один.
— Сколько стоит материнская любовь? — неистова голосила другая.
— Вы когда-нибудь любили своего сына?!
— Что скажет Вам ваша мать?!
— Кто вы? Отстаньте от меня? Никого я не продавала, что вы говорите?! — Оля как могла отмахивалась от них, теряя силы от их напора. В конце концов она закрыла лицо руками и попыталась вырваться, но стоявшие позади замкнули ее плотным кольцом.
Она не понимала, сколько это продолжалось, окруженная крикливыми вопросами, от которых становилось страшно. Как в бреду, Оля смотрела, как Сергей врезался в эту толпу, размашистыми ударами разбрасывая журналистов. Он схватил ее за руку, и она побежала за ним на ватных ногах, с трудом осознавая происходящее.
Подъезд им открыл сосед, остолбеневший от происходящего.
— Быстрее! — крикнул он им, готовясь захлопнуть за ними дверь.
Все, внутри. Дверь захлопнулась, скрывая шум улицы. Они поднялись на свой этаж.
— Сережа, что это? — Оля с дрожью в руках показала на заклеенную проклятиями дверь.
Сергей яростно сдирал с двери наклейки с надписями «Убийцы!» и с перевернутыми крестами. Когда они вошли в квартиру, он закрыл дверь на все замки и побежал зашторивать окна.
Оля стояла в прихожей, медленно приходя в себя.
— Я этих уродов еще у метро увидел, — сказал Сергей, тяжело дыша.
— Ты как, нормально?
— Сереж, почему они так говорят? Разве мы это сделали? О каких деньгах они говорят?
— Они нас травят, хотят, чтобы мы отозвали иск. Я сейчас звонил Паше, он сказал, чтобы мы с ними не разговаривали.
— Они сказали, что я продала Артема. Продала? А кому? Что же это? Я не понимаю, не понимаю? — она искала ответа в его глазах, но он только покачал головой и крепко прижал к себе.
— Они нам мстят, надо вытерпеть. Надо вытерпеть.
— Но я устала, я устала терпеть!
В дверь позвонили, долго. Затем позвонили еще и еще, наращивая темп. Сергей подбежал к двери и увидел в глазке толпу в лифтовом холле. Они почувствовали его приближение и громко заорали, требуя открыть дверь. Сергей сорвал со стены зашедшийся звонок, но собравшиеся стали яростно стучать в дверь.
— Открой, я поговорю с ними, — подошла Оля и требовательно посмотрела на мужа. В руках ее был длинный кухонный нож, а в глазах горела злая решимость.
— Дай-ка сюда, — он мягко забрал у нее нож и, обняв за плечи, увел в комнату.
— Почему ты не хочешь, чтобы я с ними поговорила? — Оля была спокойная на вид, но чрезмерно спокойный холодный тон выдавал ту слабую границу, преступив которую она вновь войдет в яростную истерику, так хорошо знакомую ему , так давно забытую.
— Я вызову полицию, а потом позвоню Паше.
— А что Паша? У него, между прочим, своя семья и дети. Ты о них подумал?
— Подумал. Я же не предлагаю ему прибежать сюда и растолкать этих умалишенных?
Он набрал службу спасения. Оля, оглушенная дребезжащей под ударами дверью и волной ненависти, сменяемой животным страхом быть растерзанными, смотрела на него, читая по губам, как он спокойным голосом объяснял ситуацию. Потом был долгий разговор с Пашей, который она уже не слышала, забившись в угол кровати.
— Оля, Оля, — он потряс ее за плечо. Она открыла глаза и повернулась к нему, в квартире было тихо, а в дверях стоял мрачный Паша, как всегда поигрывая бензиновой зажигалкой.
— Нам надо собираться.
— Собираться? Как? Куда? Паша, что происходит? — воспоминания об осаде их квартиры заставили ее задрожать и плотнее забиться в угол.
— Они ушли, ушли, — успокаивал ее Сергей, настойчиво тормоша. — Я собрал наши вещи, нам пора.
— Надо торопиться, — Паша посмотрел на часы.
— Скоро должна быть вторая волна.
— Вторая волна? — она села на кровать и широко раскрыла глаза.
— В машине объясню, — Паша кивнул и пошел к выходу.
Через пять минут они уже мчались вперед по проспекту. Сергей сидел впереди, а сзади Олю уговаривала выпить какое-то лекарство жена Паши Настя.
— Нет, спасибо, я не хочу, — твердо ответила ей Оля.
— Ладно, но возьми с собой, потом примешь, — Настя положила ей коробочку в сумку.
— Короче, я это уже говорил Сергею, но повторю тебе — вас заказали. Поэтому вам лучше временно скрыться из города, — низким баритоном сказал Паша.
— Я не знаю, как долго это продлится, но не думаю, что меньше двух месяцев.
— Заказали? — удивилась Оля. — Как это?
— Это грязно и мерзко, не хочу об этом говорить, — сказал Паша.
— Дам совет — не смотрите пока телевизор и вообще не читайте прессу. Я и не думал, что они могли пойти на такое, но, что есть, то есть.
— А как же работа? А квартира? — встревожилась Оля.
— Работа? Да никак. Я завтра поговорю с вашими компаниями, возможно, что лучше уволиться. Найдете другую, когда все утихнет, — Паша открыл окно и закурил.
— Возможно, что вам лучше насовсем уехать из Москвы.
— Насовсем? А куда? Куда нам ехать?
— Вариантов много, но лучше куда-нибудь подальше. Деньги у вас есть, опять же квартиру продадим, дом у вас не старый. Надо начинать новую жизнь.
— А как же Артем? — Оля испытующее посмотрела на затылок мужа, но он ничего не ответил.
— Артема нам никогда не отдадут, тут уже все давно решено. Я это понял после третьего заседания.
— Получается, что они выиграли?
— Да, они выиграли. Но не стоит добавлять свои жизни в копилку их побед. Все-таки Артем жив, и это главное.
— Да, Артем жив. Пускай он и не с вами, но зато он живой и здоровый, — сказала Настя.
— Живой, — повторила Оля и, блеснув глазами, шепотом добавила, — только это больше не Артем.
Внутренний счет времени остановился, давая организму передышку, томившемуся ожиданием неизбежности переломного события. Артем чувствовал это, наблюдая за тем, как вокруг него суетятся ассистенты Александра Ивановича. С него уже сняли бинт, и только опытный взгляд смог бы разглядеть тонкие шрамы от операции, но ему это было не нужно. Он и так знал их и чувствовал, ощущая жгучую грань вмешательства. Поначалу он говорил об этом, но последовавшая за этим ударная доза транквилизаторов, которыми пичкали его ежедневно, утвердила его в мыслях о молчании.
Он старался говорить на отвлеченные темы, присущие подросткам его возраста, интересоваться, точнее делать вид, всеми современными тенденциями, превращая себя в типичного городского жителя, мечтавшего о роскошной машине и карьере в крупной компании. Ему вполне удавалась эта роль, и вскоре ему снизили дозу, возвращая сознание в менее туманную атмосферу.
Солнце уже стало клониться к закату, когда он закончил опрыскивать фунгицидами последнюю линию кустарников. Механически выполняя несложную работу, он вновь и вновь прочитывал в голове письмо от родителей, а потом письмо от Ули. Лизе удалось пронести их на территорию, втайне передав ему эти сокровища, которые ему пришлось уничтожить сразу, после уходы Лизы из центра. Повинуясь непонятному чувству, он уничтожил письма сразу после ее ухода, а деньги положил на самое видное место, поставив на полку рядом с головоломками, которыми его заставляли заниматься.
— Артем! — крикнул
