пока общаться с их питомцем. Конечно же, он не мог всего этого знать, но он чувствовал фальшь в речах окружающих, когда он просился то к Уле, то к маме.
Лиза нервно подернула плечами и нежно погладила его ладонь. Ей не хотелось больше видеть, как этого несчастного парня будут глушить препаратами, превращая в овощ. Только-только зажили швы на голове, которые он несколько раз пытался разорвать и освободить "Себя", как он это потом объяснял.
— Артем, ты опять хочешь в стационар? Разве тебе там было хорошо? — нехорошо улыбался Александр Иванович.
— Разве тебе с нами плохо? Мы с тобой одна семья, я твой отец, я тебя создал!
— Нет, — покачал головой парень. — Нет, не вы. Вы создали из нас урода.
— Я думаю, что Артем перенервничал. Мне кажется, что стоит на сегодня закончить, — Лиза сильно сжала его руку.
— Хорошо, — Александр Иванович резко встал, было видно, что ему сильно не понравились слова Артема.
— Хорошо. Подготовьте его на завтра.
Он махнул рукой, показывая, что прием окончен. Лиза вывела парня из кабинета.
— Пойдем, погуляем? — спросила она его, цепко держа за локоть.
— Я хочу к Уле, — заплакал Толя, глядя на нее широко открытыми светло-карими глазами.
На секунду ей показалось, что глаза его потемнели, вспыхнув ярким пламенем.
— Я хочу к маме и папе, — сухо проговорил Артем, подавляя клокочущие рыдания Толи.
— Помоги нам.
— Пойдем на улицу, — Лиза обернулась, чтобы убедиться, что их никто не слышал, но в приемной было пусто, секретарша где-то пропадала, оставив вместо себя густой шлейф сладких духов.
— Идем!
Они поспешно вышли из корпуса. Полуденный зной уже спал, и воздух наполнился приятной теплой свежестью, дул легкий ветерок, вокруг было безлюдно и спокойно. Они скрылись под тенями деревьев прогулочных аллей, постепенно замедляя шаг.
— Ты мне поможешь? — спросил Артем.
— Я не могу протащить сюда твоих родителей, — нервно ответила Лиза.
— Ты боишься?
— Да, боюсь. Они меня убьют.
— Ты еще не знаешь, что такое страх, — Артем посмотрел на безоблачное небо.
— А я знаю.
— Я помню, но ведь он прошел?
— Нет. Он никогда не пройдет, — его тело дернулось в болезненной конвульсии.
— Он боится меня.
— А ты? Ты боишься?
— Да — он может меня убить, а я — его, — Артем рассмеялся, но в его смехе не было ничего зловещего, казалось, что это действительно его забавляет.
— Ты меняешься, взрослеешь. Бояться — это нормально.
— А пойдем в оранжерею? — его глаза вновь прояснились.
Они свернули вправо, выходя на небольшую полянку. Оказавшись рядом с любимым местом, Толя развеселился, он будто бы здоровался с каждым кустом, деревом, подолгу стоя рядом, разговаривая с ними руками. За долгие недели послеоперационной реабилитации он только пару раз был здесь, запертый все время в стерильных палатах, находясь под сотнями живых и электронных глаз.
— Посмотри, — он показал на кустарник, с которого сильно осыпалась пожухлая листва.
— Он болен, вот, видишь?
На стволе кустарника и его стеблях явно виднелось поражение грибком, растение усыхало изнутри, теряя силы для борьбы с недугом.
— Да, плохо ему, — Лиза задумалась. — Я спрошу у матери, она посоветует какую-нибудь химию. Вылечим, не беспокойся.
Лиза сделала пару снимков пораженного растения и сбросила их матери.
— Я думаю, что тут их несколько, — Артем углубился в чащу, находя новые очаги поражения.
— Тут придется кукурузник заказывать.
— Да нет, — махнула рукой Лиза. — Я принесу насос, сами все опрыскаем.
— Правда? — загорелся Артем.
— Мне бы хотелось об этом побольше узнать.
— Я возьму у матери пару книжек, она их и так наизусть знает.
— Спасибо! — глаза его горели восторгом. — Пойдем, покажу кое-что.
Они пробрались к величественному дубу, остановившись чуть вдалеке.
— Ну, куда смотреть? — Лиза нетерпеливо огляделась.
-Там было гнездо, — Толя показал на высокую траву, — там птенцы.
— Ну, это уже вряд ли. Они уже должны были вырасти, летают где-то рядом.
— Подожди, ты слышишь?
— Нет, ничего не слышу, — пожала плечами Лиза.
— Тише, — Толя приложил палец к губам, призывая ее помолчать.
Вокруг шелестела листва, не спеша перебираемая ленивым ветерком, грело ласковое солнце. Лизе захотелось просто лечь в траву, как в детстве, у бабушки на даче, и ни о чем не думать. Замечтавшись, она и не заметила, как Толя, весь встревоженный, бросился к высоким зарослям травы.
— Лиза! — жалобно позвал он, подняв с земли что-то маленькое.
Она подошла к нему, путаясь полами длинного халата в высокой траве. В руках он держал маленькую птичку. Шея ее была неестественно вывернута на бок, клюв слабо открывался, то ли прося воды, то ли желая что-то сказать.
— Она хочет пить? — глаза Толи подернулись, видя, как Лиза грустно покачала головой, понимая, что это проделки сытой кошки, ради удовольствия подпридушившей беспечную птичку.
Глаза Толи потемнели, набежавшие слезы моментально высохли. Лицо приобрело жесткий холодный оттенок.
— Ты права, права, — Артем потрогал указательным пальцем тело птички, безвольно подрагивающее. — Ей больно, она скоро умрет.
— Да, оставь ее.
— Нет, ей больно, — холодно ответил Артем. — Так будет лучше.
Рука его нежно погладила птичку и резким, точным движением завершила то, что не доделала кошка. Бережно положив ее на землю, он руками стал рыть ямку, вгрызаясь в землю так, будто бы она была виновна в случившемся. Лиза молча смотрела на его действия, ей захотелось ему помочь, но она не знала как.
Когда все было закончено, остался лишь маленький холмик, Лиза нарвала цветов и, не боясь запачкать колготки, опустилась рядом с ним на колени, втыкая еще живые стебли в могильный холмик.
— Что я сделал? — медленно сказал Артем, глядя на свои руки. — Что ты сделал?!
Толя вскочил на ноги и стал рвать на себе бинты, крича: "Что ты сделал?! Что ты сделал?!"
Лиза встала и резким броском через бедро повалила его на землю, фиксируя руки за спиной. Удерживая его своим весом и выкручивая руки, ноне доводя болевой прием до конца, контролируя его напряжение, она сильно упиралась коленом ему в спину, ожидая, когда он затихнет.
— Все хорошо, ты все сделал правильно, — успокаивала она его, все еще не желая отпустить, чувствуя его желание навредить себе.
— Да? Правда? Правда? — повторял он, Лиза не могла понять, кто это говорит, Артем или Толя.
— Ты все сделал правильно, — повторила она, отпуская его.
Колготки были безнадежно порваны, юбка задралась, испачканная комками земли. Лиза оправилась, встряхнув с себя землю, и помогла ему встать.
— Как это ты меня? — Артем с уважением посмотрел на нее, не понимая, как она смогла его бросить.
— Мой папа хотел сына, но получилась я, — Лиза довольно улыбнулась.
— Я кандидат в мастера спорта по самбо, так что имей ввиду, понял?
— Понял, — ответил он, потирая ушибленную спину. Ему было непонятно, как она, такая легкая, смогла повалить его, более высокого и сильного, как ему до этого казалось.
— Значит так, — строго сказала она. — Я никому об этом не рассказываю, а ты будешь нормально есть. Договорились?
— Да-да, спасибо!
— Вот и хорошо. А сейчас надо сменить бинты, пока никто не увидел.
Они спешно вернулись в корпус, где в пустой смотровой она ловко перемотала его голову свежими бинтами. Затем она отвела его на обед, незаметно влив в компот две ампулы.
6.
Оля сидела во дворе и наблюдала за игрой воробьев в песочнице. Наглые птички утащили у двух неповоротливых голубей пару ломтиков булки, брошенной Олей, и теперь, радостно чирикая, наслаждались добычей. Воздух наполнялся вечерним маревом, густея от лучей начавшего уже клониться к закату солнца и от жара сотней машин, застрявших на проспекте напротив.
— Привет, — Сергей подошел и сел рядом. — Почему домой не идешь?
— Опять задержался? — тихо улыбнулась она, бросая новый ломтик булки голубям, неторопливо шастающим поблизости.
— Да, пришлось, — соврал он, чувствуя себя неуютно от этого.
Она ничего не сказала, продолжая тихо улыбаться.
— А не хочу туда идти. Мне там тяжело, ты меня понимаешь? — Оля бросила на него извиняющийся взгляд и вновь сосредоточилась на воробьях.
— Посмотри, как им весело, правда?
— Я... — начал он, прокашлялся и продолжил хрипло. — Я отдал машину.
— Да? А Кому?
— Помнишь, мы ездили в центр неврологии, ну тогда...
— Да, помню. Ты тогда купил ее, чтобы Артема возить.
— Так вот я поговорил с их главврачом...
— Николаем Сергеевичем?
— Да, с ним. В общем я передал ее их центру, не могу я на ней ездить, нам она больше не нужна, может им поможет.
— Какой ты молодец! — Оля с восхищением посмотрела на мужа.
— А и забыла про нее. Помнишь, как другие родители брали ее у нас?
— Да, помню. Сам возил когда-то. Машина сейчас у дилера, они как узнали, так сами предложили поменять колодки, расходку, ну все такое. Завтра заберу.
— А как они узнали?
— Не знаю, сами позвонили. Ты же помнишь, они у нас еще чертежи просили.
— Да, — она помолчала. — А давай квартиру продадим.
— Можно. А что купим, где?
— Не знаю, где угодно, где угодно, — Оля сжала его руку, — подальше отсюда.
— Хорошо, завтра позвоню риэлтору.
— Нам пришел ответ из суда, — Оля протянула ему конверт, Сергей повертел его в руках и положил на скамейку.
— Можешь не читать, как под копирку.
— Ничего, это ожидалось. Помнишь, что нам Паша говорил? Пройдем все инстанции, а потом подадим в Европейский суд.
— А зачем? Я честно не понимаю, зачем нам это надо.
— Ты хочешь это прекратить?
— Нет, не хочу. Я только не понимаю, зачем мы это делаем.
— Наверно потому, что надо что-то делать, — Сергей прокашлялся, рука привычно хлопнула по карману, но сигарет не было, он больше не позволял себе курить, находя в этом болезненном неудовлетворенном желании отдушину для себя.
— Я больше на прорыв не пойду.
— Не надо, — Оля встревожено посмотрела на него.
— Если тебя посадят, я не выдержу, не выдержу.
— Не посадят, успокойся, — он притянул ее к себе и поцеловал в лоб.
— Он жив, остальное не так уж важно.
— Да, он жив, — улыбнулась Оля.
Подъехало такси, и из него вышла худая пожилая женщина. Она направилась к их подъезду и долго стояла возле входной двери. Гулявшая рядом соседка по подъезду махнула рукой в сторону детской площадки, и женщина уверенно пошла к ним.
— Сергей, Ольга? — спросила она, встав перед ними.
— Да, это мы. Что вы хотели? — Сергей с вызовом посмотрел на нее, приняв за очередного сотрудника научного центра, пришедшего с новой порцией угроз.
— Я не из института, — сказала она и села рядом с Олей.
— Я мама Лизы Орловой.
Голос ее звучал спокойно и рассудительно. Сергей внимательно всмотрелся в ее лицо, в увядших за долгие годы чертах он узнал ассистентку Александра Ивановича.
— Лиза мне все рассказала, и я сама решила вмешаться, — она поправила волосы и стала копаться в сумочке. Вытащив белый конверт, она протянула его Оле.
— Вот, это вам. Прочтите дома. Как напишите ответ, сообщите мне, я написала телефон на конверте.
— Как Вас зовут, — спросила Оля, не решаясь открыть конверт.
— Анна Сергеевна. Не буду больше вас задерживать. Не торопитесь с ответом, Елизавета
