открыть личное дело, то там не будет того диагноза, который бы оправдал нахождение ребенка в Комбинате. Надо понимать и знать, что случайных там не бывает.
– И Рита тоже?
– Да, и она. Я, наверно, раню Ваши чувства, но без Комбината она не прожила бы до сегодня, более того я бы не называл это жизнью.
– Понятно. Но я не могу, не могу оправдать то, что они делают с детьми, не могу. Может было бы лучше, чтобы все шло своим чередом, естественным путем?
– Человечество уже давно перешло на ту ступень развития, когда все его деяния и есть само естество.
– Тогда мы сможем поменять это, не так ли? Пускай на это уйдут годы, десятилетия, пускай даже века! – алкоголь раздул в Евгении пламя, открывая новую для него сторону характера, глубоко скрытую рамками довлеющих норм.
Роберт смотрел на него и улыбался, но в его улыбке не было ни насмешки, ни снисходительности. Он узнавал себя в бесконечных метаниях, в попытках самому себе ответить на этот же вопрос.
– Именно поэтому мы открываем проект нового мира, мира людей на планете «Надежды», как окрестили ее наши романтики-ученые.
– Это конечно все хорошо, но люди туда точно не долетят, слишком большое расстояние. Почему же не начать «Новый мир» здесь, на родной планете?
– Это невозможно. Я не верю в человечество, оно не способно к перерождению, – Роберт приподнял стакан и они молча выпили.
Евгений долго держал стакан в руках, рассматривая игру света в благородном напитке, тень задумчивого унынии легла на его лицо. Роберт по-дружески похлопал его по плечу.
– Будем надеяться, что я не прав. В Ваших силах, Евгений, воспитать новых людей, которые смогут изменить Мир.
– Не думаю, что на это способен один человек. Тут очень много детей, я так понимаю целый корпус.
– Да, при центре работает школа и несколько ВУЗов. Наши выпускники глубоко интегрируются в Систему.
– Но какая их задача? Или вы просто готовите специалистов?
– Мы пытаемся менять Систему. Это сложно, в чем-то удается продвинуться. К сожалению, успехи пока малозначительные, но нас становится все больше.
– Кого нас?
– Новых людей. Большинство наших выпускников когда-то сбежали из Комбината. Но не думайте, мы не пытаемся вбить в них новую идеологию, мы делаем из них функцию, а как она в итоге сработает, посмотрим.
– Получается у вас везде свои люди?
– Можно и так сказать. Вы, кстати, с ними общались, когда авторизовывали Риту.
– Эти пособники педофилов? – вскипел Евгений.
– Вы не правы, Вам же они помогли.
– Да, но я заплатил за это.
– Все платят. У нас несколько таких групп по разным городам. Поначалу не успевали, но сейчас ребенка изымают раньше, чем дойдет до насилия, а потом его переправляют к нам.
– И что, гвардейцы ничего не знают об этом?
– Знают, но не все, или не хотят знать, пока не хотят. Должен сказать, что существует целый рынок торговли детьми из комбината, мы не имеем к этому отношения, более того, наши люди решают вопрос на месте, не прибегая к помощи Системы. И нам помогают в этом агенты, Вы же имели удовольствие общаться с инспекторами безопасности? Система борется против себя же, и в этом ее сила.
– Не понимаю, она тогда погубит сама себя. Оскар мне сказал, что всех арестовали.
– Да, но они скоро выдут, у нас очень хорошие адвокаты, – Роберт подмигнул. – А насчет Системы не беспокойтесь, в гибкости ее сила. Если Система замкнется сама на себя, то она начнет пожирать сама себя, потому что Система и есть люди, плоть от плоти, она ими создана, она ими же и управляется.
– Мне надо это обдумать. Давайте вернемся к проекту.
– Хорошо, у Вас в голове много вопросов, которые лучше обдумать самостоятельно. Что же касается проекта, то я бы хотел предложить Вам участвовать в нем.
–Но я не математик, не ученый, не программист, в конце концов. Я простой клерк и все.
– Именно. Вы же не хотели бы остаться без работы, человек без работы подобен обезумевшей машине, не знающей куда деть свою энергию.
– Ну почему же, многим это очень даже нравится.
– Но не Вам. Что для Вас деньги?
– Деньги? Да то же, что и для всех.
–Подумайте, ведь Вам удалось сломать вскормленную с молоком матери социальную парадигму накопления, разве не так.
– Хм, пожалуй, да. Я их более не воспринимаю, как раньше. Деньги, что есть деньги. Я думаю, что это инструмент, инструмент производства или достижения цели.
– Так я дам Вам инструмент, а цель Вы знаете.
– Но откуда у Центра столько денег? Космический проект требует космических же инвестиций? И почему же Вы думаете, что я справлюсь?
– Справитесь, это не сложнее Вашей предыдущей работы. Если воспринимать деньги, как инструмент, то их всегда можно создать – это не проблема!
Они чокнулись и опустошили стаканы.
– Но все же, – Евгений замялся, – меня не отпускает мысль о… не знаю, как вернее выразиться.
–Подлость, Вы это слово подбираете? – Роберт перестал улыбаться, внимательно смотря ему прямо в глаза. – Да, это подло, но отчасти. Вы никогда не задумывались о других людях. Как им живется, какие они испытывают трудности?
– Честно говоря нет, мне это не было интересно.
– А сейчас?
– И сейчас тоже не сильно волнует.
– Это все потому, что нельзя объять весь мир. Вы столкнулись с болевой точкой, Ваш гнев оправдан, но, скажите честно, что Вас больше волнует? Волнует ли именно торговля детьми или само существование Комбината?
–Все!
– Но согласитесь, Комбинат дает шанс на жизнь, свободную и счастливую. Не стоит мерить все своим пониманием жизни – это была ошибка человечества.
– А разве не этим и занимается Система? Разве можно оправдать торговлю детьми?
– Нет, оправдать нельзя. Но и победить нельзя. Это заложено в людях, глубоко. Комбинат необходим, иначе некому будет работать. Подумайте, чем занимается большинство людей? Ведь это искусственные профессии, по сути дублирующие то, что уже есть. Те, кто разрабатывал Систему, учли ошибки прошлого, и дали людям то, чего они хотят взамен свободы выбора.
Евгений играл стаканом в руке, напряженно обдумывая сказанное Робертом. Внутри себя он чувствовал и правоту и, в то же время, невозможность доводов Роберта.
– Получается, что в итоге все довольны? Вам не кажется, что так не бывает? – усмехнулся Евгений.
– В математическом смысле все довольны, та часть, например мы с Вами, которая остро чувствует реальность, ничтожна мала. И главное, а имеете ли Вы право решать за других их судьбу? Лишая людей выбора, Система освобождает их. Вспомните, встречали ли Вы действительно несчастных людей в своей жизни?
– Пожалуй, нет, – пожал плечами Евгений. – Но это не значит, что я должен ее полюбить.
– Система и не желает Вашей любви, бросьте эти идеи антиутопий, они сильно устарели. Мы даем Вам в руки инструмент, Вы можете менять Систему, но, не забывайте, что Ваше решение, Ваше действие – это и Ваша ответственность. Готовы ли Вы к ответственности?
–Это очень сложный вопрос, – Евгений со звоном поставил стакан на стол. – Да, готов.
– Это и будет Ваша плата, как и моя. Поверьте, она не столь уж мала. Каждый платит за свою жизнь – всю жизнь.
– Как дела? Поговорил? – Альбина села рядом с Евгением на диван, стоящий в небольшом холле, соединяющим три коридора, уходящих лучами звезды под равными углами друг к другу.
Евгений только кивнул головой, она прижалась к нему и поцеловала в щеку.
– Ты что? – смутился он.
–А что? Я разве похабщиной занимаюсь?
– Дети увидят, – буркнул он.
– А что дети, во-первых они все в спортивном зале, а во-вторых, насмешил, чего они не видели? – рассмеялась она и стала его толкать. – Давай, рассказывай.
– Ох, не могу мысли в кучу собрать, не знаю за какую первой хвататься.
– Да ладно, сообразишь. Что с Ритой? Обсудил ее проект?
– Да, если все как задумано, то это действительно здорово.
– Ну вот, а ты боялся. А что с тобой, чем будешь заниматься? Ну не сейчас, тебе еще три недели терапию проходить, после твоей дурацкой голодовки! – Альбина больно ущипнула его за локоть, – чтобы больше не смел заниматься такой ерундой.
– Надеюсь, больше не понадобится.
– Я сказала – даже не думай об этом, тоже мне герой одиночка. Так что с работой?
– Меня тоже пригласили в проект.
– Ух ты! Поздравляю, но что ты там будешь делать?
– Что и всегда, считать чужие деньги.
– Ну и нормально, ты не рад?
– Рад.
– Что-то лицо у тебя больно грустное.
– А ты никогда не задумывалась, что такое свобода?
– Свобода? А что? Не понимаю.
–Что для тебя свобода?
– Я смотрю, в камере у тебя было много времени подумать.
– И все же. Ты же тоже думала об этом, не ври.
– А что толку думать! – воскликнула Альбина. – Нет ее и не было никогда. Вот и все, что я думаю. Что ты дома, что на улице, да в той же камере, хотя нет, там совсем плохо. Но в принципе разница не велика, разве мы с тобой свободны?
– А может свобода в другом? Если человек может делать свободный выбор, разве он не свободен?
–Пф, какой еще выбор, не смеши меня. Когда это простому человеку давали возможность свободного выбора? Да и не зачем это, представляешь, какой ужас начался бы? Нет, свобода — это что-то космическое, неземное.
А разве ты можешь знать, что будет, если дать человеку свободный выбор?
– Я знаю людей, и поэтому не жду ничего хорошего. А что ты затеял на ночь глядя?
А ведь Даша меня предупреждала, что с Робертом надо быть осторожными.
– Я смотрю, вы подружились, – улыбнулся Евгений.
– Да, конечно, – довольно улыбнулась Альбина. – Очень хорошая и умная, не в пример многим, женщина.
– А ты оказывается сексистка.
–Еще какая, – она игриво укусила его за ухо.
– Мне кажется, что нас мало.
– Как это мало? Нас двое, да еще пятеро детей в придачу, достаточно!
Он долго смотрел ей в глаза, а потом нежно поцеловал.
– Ты действительно этого хочешь? – спросила она, прижавшись лицом к его груди.
– Да, а ты?
– Но мы с тобой даже не женаты, – с нажимом сказала она.
– Это не проблема, зарегистрируют завтра, в любое время.
– Но должно пройти не менее трех месяцев.
– Я уже давно подал заявку.
Она по привычке возмущенно посмотрела на него, но, увидев его невозмутимое лицо, готовое уже к потоку незлобной брани в свой адрес, рассмеялась.
– За это ругать не буду! Но, я хочу сама, никаких автоматов! – улыбаясь, сказала Альбина. В ее глазах ярко светились огоньки счастья, свободного счастья.
– Партия! – Дима торжествующе поднял ракетку над головой.
– Блин! – Оскар раздосадовано бросил ракетку на теннисный стол.
– А ведь не устала еще, – покачал головой Дима.
– Кто? – Оскар недоуменно повертел головой, – ты про Риту?
– Ага, ее бы на Орбиту запустить.
– Смотри, как бы тебя не запустили, – Оскар ехидно улыбнулся.
Рита была полностью поглощена любимым развлечением, устремляясь ввысь на магнитном батуте, стараясь преодолеть защиту и все-таки достать до потолка. Она уже научилась делать в воздухе сложные фигуры, многочисленные сальто и вращения, но все же главной целью был потолок.
– Ты в бассейн пойдешь? – крикнула ей Каролина, закончив упражняться на гимнастическом бревне.
– Не-е-ет! – донеслось сверху.
– Давай, только не долго! – крикнула Каролина.
– Хорошо! – прилетело сверху.
Каролина надела поверх гимнастического трико легкий спортивный костюм и направилась к ребятам.
– Ну, кто идет в бассейн? – строго спросила она.
Оскар бросил взгляд на свою ракетку.
– Завтра сыграем матч
