древние сказки.
– Сказки, вот ты вспомнила, пф – никому неинтересно.
– Мне интересно.
–Вот поэтому и не говори об этом никому.
– А тебе? Я только тебе и сказала.
– Мне тем более, откуда ты знаешь, что я на тебя донос не настрочу.
– Не настрочишь, – улыбнулась Рита.
– Это почему это?
– Тебя вырвет!
– Ничего, потерплю, – зловеще ответила Каролина, – пойдем, я тебе покажу одно тайное место.
Они пошли вверх по широкой аллее, уходившей далеко вперед к солнечному диску. По обеим сторонам были высажены ровным строем деревья, с идеально гладкими стволами. Каролина осмотрелась, быстро вертя головой, и резко потащила Риту в чащу прямо по нетронутым сугробам. Выждав несколько минут, скрытые от глаз заснеженными кустарниками, она отломила широкую ветку и, крадучись, вернулась обратно, заметая веткой их следы.
– А еще можно обувь наоборот надеть, будто мы выходим из лесу, – шепнула ей Рита, поддавшись на предложенную игру.
Каролина взглянула на свои изящные сапожки, потом на простецкие зимние сапоги Риты, которые можно было попробовать надеть иначе, и сунула ей вторую ветку.
Так, немного пятясь назад, заметая следы, они добрались до скрытого глубоко в лесу заснеженного холмика. Каролина остановила ее на границе опушки, прислушиваясь к движению воздуха, вокруг было тихо. Также пятясь, они подошли к холмику. Каролина палкой попробовала снежный настил, нащупала рукой под ним небольшую калитку и юркнула внутрь. Рита, замешкавшись, не сразу нащупав связанную из веток калитку, на корточках, боясь задеть головой верх, вошла следом. Каролина проверила положение калитки и несколько раз ударила кулаком по верхнему основанию кургана, чтобы лежащий сверху снег прикрыл их тайный лаз.
Она перевела браслет в режим фонарика, осветив маленькую нору слабым желтым светом. Рита положила свой браслет рядом, и стало немного светлее.
– Это мое убежище, – прошептала Каролина. Несмотря на то, что их вряд ли кто-то бы услышал снаружи, не наведя целенаправленно лазерного микрофона, хотелось говорить именно шепотом, придавая игре особую таинственность. Я бы тут навсегда осталась жить.
– Классно, – прошептала Рита, трогая руками земляные стены норы. – Это ты сама сделала?
– Нет, это скорее всего естественная пустота, я ее только укрепила, видишь, стены чуть поблескивают? Это я у папы клей стащила.
– Класс! Какая ты умная! – восторженно шептала Рита.
– Конечно, – горделиво вздернула носик Каролина, – пойдем, покажу кое-что.
Она взяла браслеты и на коленях поползла к низкому тоннелю, уходящему немного вниз и больше напоминающий нору. Рита осторожно последовала за ней, стараясь не толкаться, но от нетерпения, она все же ее догнала, легонько толкнув плечом.
– Смотри, кто тут есть, –Каролина сняла перчатки и белыми ручками аккуратно разрыла небольшую ямку, открывая взору маленькую норку
В ней лежал крохотный в два кулачка игольчатый шарик. Каролина бережно взяла его на ладонь и поднесла к свету. У Риты от восхищения аж захватило дух.
– Это ежик, да? – прошептала Рита.
– Ага, они тут каждую зиму в спячку впадают. Смотри, какой миленький,– она ловко разжала клубок, открыв взору маленькую, безмятежно спящую мордочку и голое брюшко.
– Какой красивый, можно я его сфотографирую?
– Не надо, они от вспышки могут проснуться.
– А разве нельзя отключить вспышку?
–Не-а, это заложено в программе. Запоминай так.
– Как бы мне хотелось забрать его домой.
– Нельзя. Даже если родители разрешат, так пронюхает санэпидемконтроль и заберет его.
– Куда заберет?
– На утилизацию, куда же еще.
Рита дернулась всем телом, ужаснувшись. Каролина аккуратно свернула ежика в клубок и положила его обратно в норку. Утрамбовав землю, она поползла назад, Рита, нежно приглаживая рукой образовавшийся холмик над норкой, поняла, что ей тут не развернуться, т задом поползла обратно.
– Я читала, что раньше дома у людей были домашние животные: собаки, кошки, эм, хомячки.
– Да? – села на землю Рита около Каролины, та копалась в сумке и выкладывала около диодного костерка браслетов пластиковые контейнеры.
– Не знаю, мне кажется, что этого никогда и не было, только в дурацких книжках,
– проворчала она.
–Нет, я верю, что это было, и надеюсь, что где-то это еще есть.
– Я много лет умоляла родителей завести кого-нибудь, но они всегда мне отказывали, говорили, что мне это не надо. А когда нашли у меня кузнечика, которого я летом поймала и держала в коробочке у себя в комнате, тогда… – в желтом свете ее глаза блеснули, а дыхание участилось.
– Что тогда?
– Вот, смотри, –Каролина сняла куртку и закатала рукав на кофте.
На сгибах локтя на обеих руках было странное покраснение, усыпанное мелкими черными точечками. Рита деликатно потрогала, ощутив, что в местах точек кожа была неестественно твердой, выпирающей наверх.
– Тогда я первый раз попала в психушку. Мое поведение признали ненормальным, я ослушалась родителей. Я три месяца лежала на, как они называют это, реабилитации. Тебе сначала втыкают сотни игл в руку, вводят туда какую-то хрень, а потом часами читают лекции про благочестие и послушание. А ты сидишь в этом чертовом кресле, вокруг тебя плавают эти мерзкие морды, вбивающие тебе в голову каждое слово! А у тебя перед глазами все плывет, тебе хочется плакать, но ты не можешь, ты ничего не можешь! Такое ощущение, что и дышать можно только по разрешению – Каролина справилась с поступившим к горлу рыданием, и ее голос приобрел жесткие оттенки ненависти.
– Потом я была там еще два раза. Я больше туда не пойду, я сбегу.
– Куда? Разве можно куда-то сбежать?
– Ты же смогла, и я смогу, – твердо сказала Каролина.
– Я думала, что людей так не мучают.
– Людей? Не поняла.
–Нас в Комбинате за любую повинность, даже за самую малую, отправляли в камеру, и облучали, – объяснила Рита. – Я не помню себя маленькой, помню только сейчас, в один момент времени. Мне кажется, что мою память стерли.
– Разве можно стереть память? Ты никогда не пробовала заставить себя что-нибудь вспомнить?
–Пробовала, и мне казалось, что это один раз получилось. Но меня тут же отправили в камеру, и я все забыла, все-все, даже как разговаривать.
– Хм, – задумалась Каролина, морща носик. – Я думаю, что тебе ее просто заблокировали, а раз так, то ее можно разблокировать.
– Может быть, но зачем? Я думаю, что проще так, тем более, что сейчас у меня есть папа, ты, скоро, надеюсь, появится и мама, – смущенно улыбалась Рита. – Я не хочу ничего вспоминать, я хочу забыть все, что было на Комбинате, понимаешь?
– Понимаю, я бы тоже многое хотела забыть, но это невозможно, ты все равно все вспомнишь, и в самый ненужный момент. Это я знаю точно.
Они помолчали. Каролина, спохватившись, открыла контейнеры и сунула погрустневшей Рите в руки большую булку.
– Ладно, хватит дурацких воспоминаний, давай есть.
Проголодавшиеся, они быстренько умяли все булки с вишневым и яблочным джемом и, разгорячившись от полученной энергии, разлеглись на холодной земле, одежда, измерив температуру, включила дополнительный обогрев, так что они чувствовали холод земли только лицом, находящимся близко от земли, повернувшись друг другу.
– А как ты нашла своего папу? – спросила Каролина. – Он у тебя красивый.
– Тебе понравился мой папа? Он немного староват для тебя.
– Ну и что, я же не замуж за него собралась, вот еще.
Рита засмеялась и рассказала ей, как она сбежала с Комбината, как долго блуждала по маленькому городу, про их встречу, про странных людей, которые включили ее в число людей. Она говорила об этом легко, без тени смущения или горечи, Каролину же все время коробила, когда Рита, называя вещи своими именами, говорила о себе в прошлом как о вещи, агрегате, но не как о человеке. Каролину очень заинтересовало привидение в кладовой под домом, она захотела в ближайшее время посетить ее и все внимательно осмотреть.
– Если бы меня папа не нашел, то меня бы точно утилизировали, – заключила она.
– Ты мне так и не сказала, что значит утилизация.
– Я сама толком не знаю. Но я видела, какими становятся рабочие станции.
– Люди! – вновь возмутилась Каролина. – Тут нет моих родителей или других.
Каролина длинно выругалась.
– У меня не получается, – расстроилась Рита. – Я не могу, как какой-то блок в голове не дает сказать иначе.
– Хм, точно!
– Что точно?
– Ничего, надо подумать, потом скажу. Давай дальше.
– Так вот, они выходили оттуда такими же, как уборщик из столовой. Сильно опухшими,
с глупыми улыбками. Мне в Комбинате одна стан… – Рита с трудом ворочала языком, произносила по слогам… – один мальчик, фух! Сказала, что их отправляют на карьерные работы или на мусорные полигоны, как отработанный материал. Сказала, что они ничего не помнят и могут выполнять только одну физическую работу.
– Понятно. А ты знаешь, к чему тебя готовили?
–Не-а, – покачала головой Рита. – Но меня почему-то, учили отдельно от других. Может потому, что я часто сбегала.
– А чему тебя учили?
– Математике высших порядков. Мне кажется, что я даже рассчитывала траекторию движения космического корабля.
– Понятно, – Каролина задумалась, а потом экспрессивно, поднявшись на локте, сказала – Но ты должна знать главное, никогда этого не забывай – это ты, это только ты, не они тебя сделали, – без тебя бы ничего не было!
– Я никогда не задумывалась об этом, – призналась Рита. – Но мне нравится такая позиция. Странно, но я вполне могу ее обдумывать, блокировки нет.
– Ничего, мы еще собьем все твои блокировки! – разошлась Каролина, было видно, что любое, даже такое, пока еще гипотетическое, противостояние заряжало ее энергией.
– Все, пора собираться, а то запалимся.
Девочки собрали вещи и, приоткрыв калитку, долго выжидали, вслушиваясь в ворвавшийся в их тайник шум деревьев, неспеша колыхавшихся на неспокойном ветре.
Каролина повела ее другой дорогой, все также заметая следы, и они вышли на небольшую аллею, уходящую прямо на выход к проспекту.
– Ну что, тебе направо, а мне налево, – распорядилась Каролина, указывая на высившуюся вдали стеклянную башню.
– Ну мы еще созвонимся, да?
– Конечно, мы же должны с тобой накодить программку, ага.
– На счет три: раз, два, три!
Девчонки разбежались в разные стороны, оглядываясь назад, желая понять, кто быстрее бежит.
– Папочка! – бросилась на шею вошедшему в квартиру Евгению Рита. – Ну что ты так долго, я есть хочу!
– Он передал ей пакеты и начал раздеваться. Рита радостно зашуршала на кухне, выкладывая на стол содержимое.
– Через полчаса придет Альбина, потерпишь? – спросил он ее.
– Я постараюсь, но если я умру с голода, то это будет ваша вина!
– Согласен, это честно.
– Пап, а что такое честность? Каролина мне сказала, что это слово больше не имеет смысла, – Рита встала в дверях ванны, не давая ему прохода. Евгений выбросил использованную салфетку и взглядом попросил посторониться, но она упрямо стояла, для надежности схватившись руками за косяк двери.
– Каролина сказала верно, но тебе же никто не мешает быть честной?
– Нет, но если честной буду только я, то какой в этом смысл?
– Если во всем искать смысл, то можно прийти к выводу, что никакого. Именно поэтому это слово и устарело. Но главное не в том, как думают другие, а как чувствуешь ты. Если не можешь иначе, то
