Русский мир 6. Славяне до славян

переправились во Фракию и во время своих скитаний пришли в современную Энетику. По словам некоторых писателей, Антенор и его дети также приняли участие в этом походе и поселились в самой отдаленной части Адриатического моря, как я уже упомянул в моем описании Италии. Поэтому, вероятно, энеты исчезли и их больше нет в Пафлагонии <…>
    Аполлодор, однако, не может приписать такого мнения древним писателям, будто они все согласны с тем, что ни одно племя с другой стороны Галиса не принимало участия в Троянской войне. Напротив, скорее можно найти свидетельства в пользу противоположного мнения. Во всяком случае, по словам Меандрия, энеты, выступив из страны левкосирийцев, сражались на стороне троянцев; оттуда они отплыли вместе с фракийцами и поселились в самой отдаленной части Адриатического залива; а те энеты, которые не участвовали в походе, сделались каппадокийцами. В пользу этого утверждения, как кажется, говорит то обстоятельство, что во всей части Каппадокии вблизи реки Галиса, простирающейся вдоль Пафлагонии, в ходу оба языка, в которых много пафлагонских имен, например: Багас, Биасас, Айниатес, Ратотес, Зардокес, Тибиос, Гасис, Олигасис и Манес. Эти имена распространены в Фаземонитиде, Пимолиситиде, Газелонитиде, Газакене и в большинстве других областей. Сам Аполлодор приводит Зенодотово чтение гомеровского стиха в следующем виде:

          Выведший их из Энеты, где стадятся дикие мулы
                                                                          (Ил. II, 852)

    Он утверждает, что Гекатей Милетский принимает за Энету Амис. Однако, как я уже сказал выше, Амис относится к области левкосирийцев и лежит по ту сторону Галиса”
                    (Страбон “География”, Л., 1964, кн. IV, гл. IV.1, с. 185-186, кн. V, гл. I.4,9, с. 200-203, кн. XII, гл. III.8,25, с. 510-519)

    Страбон отметил существование разных версий происхождения венетов, но сам он склонялся к традиционному варианту и размещал венетов в Пафлагонии, подчеркнув, что “эти энеты были самым значительным пафлагонским племенем”. Кроме того, он внёс в рассказ о венетах существенное уточнение – они переселялись не только на запад, но и в Каппадокию. Так и бывает, народы никогда не перемещаются всем скопом, обычно они расходятся по разным направлениям.
    Национальная особенность венетов – “пристрастие к разведению лошадей”. Эта особенность характеризует их как пастушеский народ, что и не удивительно, ведь они мигрировали в Пафлагонию из причерноморских степей. Страбон сослался на тирана Сицилии Дионисия, перенявшего от венетов способы разведения и дрессировки лошадей и жеребят. У греков венетские кони пользовались популярностью, древнегреческий драматург Еврипид упоминал эту породу именно как беговых лошадей: “Брызги с копыт и колес взметая, венетские кони / Берегом мчаться не будут” (“Ипполит” // Еврипид “Трагедии”, БАЛ, т. I, М., 1969, с. 271).
    Обычай жертвовать белого коня венетскому богу, которого Страбон на свой манер назвал Диомедом, имеет близкую аналогию в обрядах балтийских славян, тоже сохранявших культ коня. Жители острова Рюген посвящали своему верховному богу Свентовиту белого коня, только не приносили его в жертву, а использовали для гадания:

    “Кроме того, у идола был собственный конь белого цвета, и выдернуть [хотя бы один] волос из его гривы или хвоста считалось нечестивым поступком. Правом пасти его и ездить на нем обладал только жрец, дабы не оскорблять священное животное слишком частым использованием. В Ругии считали, что Свантовит (так звали идола) верхом на этом коне сражается с врагами своего святилища. Лучшим доказательством этому было то, что нередко, проведя всю ночь в стойле, наутро конь оказывался покрыт потом и грязью, словно на самом деле был в пути и за это время проскакал большое расстояние.
    При помощи этого коня также делались и предсказания. Это происходило следующим образом: когда [им] было угодно начать войну против какой-либо страны, [жрец] давал своим слугам поручение установить перед святилищем три связки копий, в каждой из которых было по два связанных между собой крест-накрест копья, воткнутых остриями в землю и помещенных на равном расстоянии друг от друга. Когда наступало время отправляться в поход, жрец, сказав слова молитвы, выводил к ним из святилища ‘уже взнузданного’ коня, и если тот перешагивал через препятствие сначала правой, а уже затем левой ногой, считалось, что для начала войны получено счастливое предзнаменование, если же он хотя бы раз поднимал левую ногу раньше правой, нападение на [выбранную] область отменялось. Равным образом и точное время отплытия они назначали, лишь получив три подряд свидетельства того, что их начинание завершится успешно”
                    (Саксон Грамматик “Деяния данов”, т. II, кн. XIV {14.39.9-10}, М., 2017, с. 215)

    Примерно такой же обряд использовался и в культовом центре лютичей:

    “… к нам присоединились лютичи, следуя за своими идущими впереди богами <…> я коротко расскажу, кто они и откуда сюда пришли.
    Есть в округе редариев некий город, под названием Ридегост, треугольный и имеющий трое ворот; со всех сторон его окружает большой лес, неприкосновенный и свято почитаемый местными жителями. Двое из этих ворот открыты для всех входящих; третьи же, обращённые на восток и самые маленькие, открывают дорогу к лежащему неподалёку морю, весьма страшному на вид. В городе нет ничего, кроме искусно сооружённому из дерева святилища, основанием которого служат рога различных животных. Снаружи, как это можно видеть, стены его украшают искусно вырезанные изображения различных богов и богинь. Внутри же стоят изготовленные вручную идолы, каждый с вырезанным именем, обряженные в шлемы и латы, что придаёт им страшный вид. Главный из них зовётся Сварожич; все язычники уважают и почитают его больше, чем остальных. Знамёна их также никогда не выносятся оттуда, за исключением разве что военной необходимости; причём вынести их могут только пешие воины.
    Для тщательной заботы о святилище местными жителями назначены особые служители. Когда они собираются там, чтобы принести жертву идолам или смягчить их гнев, то сидят, тогда как остальные стоят рядом; тайно перешептываясь друг с другом, они с трепетом копают землю и, бросив жребий, узнают истину в делах, вызывающих сомнение. Окончив это, они покрывают жребий зелёным дёрном и, воткнув в землю крест-накрест 2 остроконечных копья, со смиренным послушанием проводят сквозь них коня, который считается наибольшим среди прочих и поэтому почитается, как священный; несмотря на брошенный уже жребий, наблюдаемый ими ранее, через это, якобы божественное животное они вторично проводят гадание. И если в обоих случаях выпадает одинаковый знак, задуманное приводится в исполнение; если же нет, опечаленный народ отказывается от затеи”
                  (Титмар Мерзебургский “Хроника”, кн. VI.23-24, М., 2005, с. 102-103)

    И ещё один похожий обряд описал монах Михельсбергского монастыря Герборд, составляя житие Бамбергского епископа Оттона (1102-1139). На сей раз действие происходит в святилище поморян (Поморье – славянское объединение, располагавшееся между землями лютичей и пруссов), в славном городе Щецине:

    “В Штетине стоял идол с тремя головами на одном теле и назывался Триглавом <…> В числе важных предметов язычества Штетинян… был огромный вороной конь, очень тучный и быстрый, он считался столь священными, что никто не осмеливался сесть на него; круглый год он стоял без всякого употребления, смотрел же за ним внимательно один из четырех храмовых жрецов. Когда граждане намеревались отправиться в поход против врага, или за добычею, то имели обычай предузнавать исход предприятия посредством этого коня следующем образом: полагали девять копий на землю на расстоянии локтя одно от другого, затем, оседлав и взнуздав коня, жрец-смотритель его брал его под уздцы и провождал три или четыре раза взад и вперёд чрез простертые копья. Если конь свободно проходил, не задавая ногою копий или не разбрасывая их, то предвещалась удача и народ шел с уверенностью на предприятие; в противном случае спокойно оставался дома”
                  (“Жития Оттона как исторические источники” // А.А. Котляревский “Сочинения”, т. III, СПб, 1891, с. 357-358)

    Есть небольшое отличие в обрядности, да и конь здесь не белый, а вороной. Так местные особенности и должны неизбежно проявляться, но видно же, что во всех трёх случаях основа обряда одна и та же, и получили её славяне от венетов. В местных условиях венетский обряд трансформировался, но не исчез, а был творчески переработан.
    Священным рощам венетов, посвящённым двум богиням, соответствуют священные рощи славян. Из этих двух богинь, одной наверняка была Ректия или Рейтия. Её имя по звучанию повторяет название ретов – народ, живший с Альпах, там же, где и венеты. Словенский исследователь Йожко Шавли доказывает, что реты были идентичны венетам (Й. Шавли “Венеты: наши давние предки”, М., 2003, с. 67-70). На севере с Рецией граничила Винделиция, где жили винделики, родственные ретам. После завоевания этих областей римляне объединили их в одну провинцию (“Реальный словарь классических древностей по Любкеру”, СПб, 1885, с. 1461-1462; “Энциклопедический словарь Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А.”, т. VI, СПб, 1884, с. 411-412; “Советская историческая энциклопедия”, т. III, М., 1963, с. 489). Название у них почти, как у венетов, жили они там же, где и венеты, вполне логично сопоставлять их с адриатическими венетами, ну и ретов вместе с ними.
    Правда, Тит Ливий утверждал, что реты говорят на испорченном языке этрусков (Тит Ливий “История Рима от основания Города”, т. I, кн. V.33(9), М., 1989, с. 263). Но венеты и этруски были соседями, жили вместе и активно общались. Иван Томажич в своём исследовании пришёл к выводу, что на ранних стадиях этрусский язык “имеет большое сходство с венетским языком” (И. Томажич “О словенском этногенезе” // “Венеты и этруски. У истоков европейской цивилизации”, СПб, 2008, с. 59-60). Словенский писатель и учёный Матей Бор считал, что венеты “были родственны этрускам” и языки их отличались не больше, чем языки славянских народов (М. Бор “Венетский язык и венетские надписи” // там же, с. 365). Если венеты продвигались в Италию через Альпы, то непременно должны были взаимодействовать с ретами. По имени венетов Адриатическое море турки называли Benedik-denis (Ю.И. Венелин “Истоки Руси и славянства”, М., 2011, с. 247).

                                                                            II

    И, конечно, интересный вопрос – какого венетского бога скрыл от нас Страбон под именем Диомеда? Бог, принимающий подношения белыми конями, и “творец молний”, которому приносят в жертву быков – один ли это бог?
    Как правило, известие о боге, повелевающем молниями, заставляет вспомнить Перуна. Аналогия настолько очевидная, что о доказательствах редко, когда задумываются. Насчёт происхождения Перуна, всегда имеется наготове ссылка на авторитетный научный анализ: “… бог, восседающий на лошади, Пирвас (его имя считается родственным хет. Перуна – “скала”, слав. Перун, лит. Перкунас – “бог грозы”) …” (“История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые