отказаться от своих обязанностей. Чипы в его мозгу подавляют всякое желание сопротивляться системе... Однако есть одна вещь, которую учёные мужи не учли... Это и понятно, дело новое... Постараюсь вкратце разъяснить, что я имею в виду.
Однажды, два года назад, в жилище Шнайдера был вызван ремонтник. Барахлил один из накопителей памяти. Так вот, этот ремонтник так и не вышел из Центра. Вероятно, его хватились бы не так скоро, если бы на монитор президента не пришло сообщение примерно такого содержания: «Я ем вашего человека. Требую доставлять мне живых людей, желательно, мужчин, по одной штуке раз в полгода. За неисполнение этого требования я обещаю вам отключить электричесто в Нью-Йорке. Преданный вам Дуглас Первый».
Разумеется, нам было известно, что Шнайдеру присущи садистские наклонности, но каннибализм! Это не влезало в рамки здравого смысла.
Президент срочно собрал совещание, на котором было решено вступить с Дугласом в переговоры, а тем временем попытаться заменить его другим киборгом.
Второй пункт решения был сразу же отвергнут учёными. Они заявили, что замена киборга потребует длительного времени и необходимости отключить важнейшие узлы системы. Ведь проще постепенно подключать первого киборга, чем сразу отключить одного, а потом долго настраивать другого. Да и не предусмотрена была такая возможность. Дуглас-то бессмертен, не испортится. Честно говоря, его бы и не использовали, если бы сомневались в его совершенной надёжности.
Первый пункт, а именно, переговоры, тоже ни к чему не привёл. Долго мы ломали голову, как быть, но ничего так и не придумали. Пришлось выбить в парламенте статью бюджета «на особые сверхсекретные нужды». Мы хотели было поставлять Дугласу «товар» из хосписов, но он заявил, что испытывает отвращение к больным. И вот мы отправились в паломничество по тюрьмам. Ведь только среди пожизненно заключённых сравнительно легко найти желающих быть съеденными за огромные деньги, которые получат их родные.
А тем временем мы подумываем, не вернуть ли старую добрую смертную казнь за особо тяжкие преступления, тогда наша задача упростилась бы... Но, сами посудите, это дело не одного года. Кампания по рекламе смертной казни, возбуждающая в людях ненависть к преступникам, толком ещё и не началась, хотя над ней и работают лучшие психологи и киношники... Вот почему мы пришли к вам, мистер Перес.
- Вы хотите, чтобы я согласился стать котлетой Шнайдера? - возмутился Фред, забыв о смирении вечного просителя.
- Да, мы хотим именно этого, - попытался улыбнуться Паэлья. - Не забывайте, что ваш брат, едва сводящий концы с концами и уже заложивший квартиру, в одночасье станет миллионером.
Сидевший рядом с Фредом Стивен Крэнбери встал и обратился к нему:
- Послушайте, мистер Перес, неужели вам нравится этот образ жизни? Четыре стены, прогулки по пыльному двору, издевательства здоровенных грубиянов?
- Но зато я живой.
- Разве вам не жалко вашего брата? - внезапно вмешался в разговор Шварцбот.
- Жалко.
- А себя? - Паэлья поднялся на ноги. - Ведь в нашей власти перевести вас в Хэллоуин.
- Нет, вы этого не сделаете! - Фред вскочил, но тут же снова плюхнулся на койку - ватные ноги не слушались его.
- На раздумья у вас две недели, мистер Перес, - холодно произнёс Паэлья, и могучая троица покинула камеру.
А Фред лёг, повернулся на бок, подтянул коленки к подбородку, а трясущиеся руки сунул между ног.
«Это конец! - проносилось в его голове. - Я пропал! Жизнь кончилась! Я труп! Меня больше нет!»
Наконец ему надоело жалеть себя, он потёрся лицом о подушку, чтобы стереть слёзы, и начал размышлять:
«Отец говорил, что в строительстве нет безвыходных положений. И он был прав. Всегда находил выход. Умный был, мог из грязи дом построить. Я должен найти лазейку из этой ловушки. Думай, Фредди, думай!»
И он думал.
День думал, два, три, неделю... Пока наконец не нашёл остроумное решение. По крайней мере, ему так показалось.
И начал действовать.
- Я требую немедленного свидания с Эстер Каст, - сказал он, нажав на стене красную кнопку. - И обязательно в моей камере.
- Извините, мистер Перес, - ответил дежурный, - но свидание должно быть согласовано...
- К чёрту ваши согласования! - Наверное, впервые в жизни, Фред повысил голос. Чувствуя себя хозяином положения, смертником, которому нечего уже бояться и которому наплевать, обидит ли он одного из своих охранников, он решил сыграть по крупному и ощутил себя на вершине горы, откуда его тюремщики казались суетливыми муравьями, не способными больше причинить ему вреда.
- Эй, там! - гаркнул он, снова нажав кнопку. - Вы же не хотите, чтобы я передал своё требование мистеру Паэлье?
- Хорошо, мистер Перес, - заискивающе проблеял охранник, - только не волнуйтесь, мы уже связываемся с мисс Каст.
- Так-то лучше.
Фрэд лёг на койку и, положив зайца себе на грудь, стал гладить его, приговаривая:
- Скоро всё это закончится. Скоро мы с тобой попадём в новый мир, там не будет ни тюрем, ни несправедливых судебных приговоров, ни тупых садистов, ни правительства с его дурацкими киборгами... Там мы будем болтать с птицами, с ангелами, с Иисусом... Как же там хорошо!
Через два часа в камеру вошла Эстер, не очень красивая, но миловидная девушка двадцати-двадцати трёх лет, одетая не по моде, растрёпанная и явно не обращающая никакого вниммания на мнения о ней окружающих. Фред поднялся ей навстречу.
- Ну, как поживает моя Сьюзи? - Она взяла из рук Фреда зайца и поцеловала его в улыбающуюся мордашку. - Привет, Сьюзи! Фредди не обижает тебя? Нет? Конечно, нет. Он на это не способен, за что я и люблю его. И ты будь с ним добра. Кроме нас, у него никого нет.
- Да, Си, ты была права, Сьюзи заменила мне тебя. Если бы не она, я бы не выдержал...
- Ну, как ты? - Эстер обняла Фреда, и они поцеловались.
- Да ничего, если не считать двух лет, вычеркнутых из жизни вердиктом присяжных.
- Два года... А кажется, прошли все двадцать.
Она села на койку, он - рядом с нею. Они держали друг друга за руки, а между ними лежал заяц.
- Но почему меня пустили к тебе? Раньше приходилось разговаривать через стекло...
- Потому что я стал важной птицей. - Он привстал, взял со стола пульт и включил телевизор. И сделал звук погромче, чтобы их не могли подслушать. И всё равно он не решился сказать всего, что хотел. - Си, а ты помнишь ту смешную аббревиатуру «ГВИЛПСК»?
- Как же, помню! Но она казалась мне смешной только в то Рождество, мы были пьяные и всё нам казалось забавным.
- Теперь от этого ГВИЛПСК зависит моя жизнь, - шепнул ей на ухо Фред.
- А что случилось? - насторожилась она.
- Лучше тебе пока не знать. Но обдумай хорошенько эту аббревиатуру. Серьёзно обдумай. И когда я снова позову тебя, ты будешь знать, что делать. Вся надежда только на тебя.
- И на Сьюзи, как всегда, - печально вздохнула Эстер.
- Да, - кивнул он. - А теперь ступай, моя любовь, и думай.
Они поднялись на ноги.
- Я постараюсь. Ты же знаешь, я умная.
- Ты самый умный человек всех времён и народов. - Они обнялись, и она ушла. А он взял с койки зайца и стал целовать его, а слёзы, брызнувшие из его глаз, были уже не горькими, а с привкусом надежды.
Наконец наступил день заклания агнца - так Фред назвал ту зловещую пятницу.
Когда он вернулся из столовой, его уже ждали трое в серых чиновничьих костюмах.
«Чёртова троица», - подумал он с усмешкой.
- Вижу, вы не унываете, мистер Перес? - после короткой церемонии рукопожатий сказал Паэлья.
- Не вижу причины для уныния. Мой брат разбогатеет, а я не попаду в Хэллоуин - ради этого стоит и умереть.
- Вы держитесь молодцом, - заметил Крэнбери.
- А вы бы как держались на моём месте? - ухмыльнулся Фред.
- Итак, вы готовы? - осведомился Паэлья.
- Готов на все сто, - ответил Фред. - Только у меня три просьбы. Первая: позволите ли вы мне взять с собой Сьюзи?
- Какую Сьюзи? - удивился Крэнбери.
- Зайца. - Фред повернул игрушку мордой к чиновникам. - Разве не прелесть?
- Да, конечно, прелесть, - поспешно согласился Паэлья. - Ваш знаменитый заяц... Разумеется, вы можете взять его с собой. А какая будет вторая просьба?
- Я хотел бы позвонить с вашего телефона Эстер Каст. Разумеется, в вашем присутствии.
Паэлья вынул из кармана телефон и протянул его Фреду.
- Спасибо, вы очень добры. - Фред набрал номер и, когда Эстер ответила, сказал: - Привет, Си, это я. Я сейчас не могу долго разговаривать. Хотел просто попрощаться с тобой и сказать напоследок, что я тебя люблю и что ты всегда была моей вишенкой, моей сладенькой ВиСи. Прощай, ВиСи. И не стесняйся своих веснушек, не прячь их, они тебе к лицу. И загляни вечерком к Дону, скажи ему, что всё у меня хорошо. Прощай, ВиСи!
Фред вернул Паэлье телефон.
- Дон - это мой брат, - пояснил он с извиняющейся улыбкой.
- Мы поняли, - кивнул Паэлья. - А какая будет третья просьба?
- Уж не знаю, позволите ли вы... - замялся Фред.
- Говорите, - нетерпеливо отозвался Крэнбери. - У нас мало времени.
- Я хотел бы выпить кофе.
- Кофе? - Шварцбот взглянул на него широкими глазами.
- Да, я хотел бы напоследок посидеть в кафе. В «Ветке сирени». Там я впервые влюбился... Это же по пути к Центру управления...
- Ну что ж, - сказал Паэлья, - сегодня ваш день, мистер Перес. Почему бы и нет?
Фред переоделся в принесённый чиновниками костюм и в их сопровождении покинул тюремную камеру, тюремный блок, тюремный двор, вышел за тюремные ворота и сел в чёрный автомобиль с тёмными окнами. Он сидел на заднем сидении, слева возвышалось громадное тело Крэнбери, оттеснившее его от середины кресла и заставившее прижаться к костлявому Шварцботу, притулившемуся справа.
Они ехали по бульвару Процветания.
- Юджин, - обратился к водителю Паэлья, занявший место спереди, - будь добр, припаркуйся у кафе «Ветка сирени».
Минут через десять автомобиль остановился в тихом переулке.
- Надеюсь, мне не придётся надевать на вас браслеты? - с сомнением оглядел Фреда Паэлья.
- Можете надеть, я не против, - ответил Фред, удивившись спокойствию, царящему в его сердце. Он-то полагал, что в эти минуты, самые ответственные в его жизни, он будет дрожать от волнения и страха.
- Пожалуй, не стоит, - махнул рукой Паэлья. - Но предупреждаю: взбрыкнёте - пострадает ваш брат. А у него, кстати, через месяц должнен родиться ребёнок. Врачи говорят: девочка.
- Это хорошо! - Фред изобразил на лице радость. - Передайте ему привет и мои поздравления.
- Непременно.
Все четверо вошли в кафе. Народу было немного. Крэнбери сел у самого входа, Шварцбот занял столик ближе к прилавку: видимо, чтобы, в случае чего, отрезать беглеца от заднего хода; Фред сел у глухой стены, ближе к углу, тем самым показывая, что не собирается удирать, а Паэлья - у окна.
«Надо же, какие предупредительные, - подумал Фред, - не хотят портить мне последние минуты жизни».
Подошедшему к нему официанту он заказал чашку кофе, чёрного, без сахара, и рогалик с кремом.
Чтобы соблюсти приличие, его эскорту тоже пришлось сделать заказ.
Минут через пятнадцать Фред попросил ещё одну чашку кофе.
В кафе вошла женщина в нелепом, слишком широком траурном платье. Чёрная вуаль скрывала её лицо, поэтому невозможно было даже приблизительно определить её возраст. Женщина держала за руку девочку лет десяти,
Буду рад, если рассказ Вам понравится.