Мулен Руж в Люблино.

    Голова гудела как колокол, внутри которого язык медленно раскачивался и бил
  гулко, на одной ноте-  "бумммм, бумммм". Впрочем, об этом было уже сказано в
  миниатюре "Случка". Ну да ладно, иногда желательно и повториться, описывая
  перманентное состояние Ольги Андреевны, в коем дама пребывала всякий раз после
  обильного возлияния. Она лежала на спине, подложив левую руку под голову, а
  правая верхняя её конечность, бессильно свесилась и своей кистью покоилась на
  полу и поигрывала пальцами, совсем как Кирпич из нетленки, про будни Жеглова и
  Шарапова. Ноги нервно подрагивали и совершали хаотичные движения, несколько
  напоминая велосипедиста, который слез со своего стального коня, но пребывал в
  состоянии гонки. В общем, её весь организм трясся и дрожал. Он требовал, хоть
  небольшого количества алкогольного топлива, для приведения самого себя, в
  более-менее нормальное состояние и включения сознания, которое, в этот самый
  момент, прогуливалось, не спеша в некотором отдалении от места своей постоянной
  дислокации-черепной коробки. Рука совершила дёрганое движение и нащупав нечто
  стеклянное, которое покатилось под раскладушку, замерла. В мятой голове Ольги
  Андреевны промелькнула мысль:

  -Неужели...?-почти шёпотом подумала она.

      Тело напряглось и Ольга Андреевна, опираясь на свою правую руку, сделала
  попытку перевернуться. Рука, как следовало ожидать, предательски надломилась,
  Ольга Андреевна больно ударилась локтём и совершила спуск на пол, совместно
  с перевернувшейся лёгенькой кроватью. Раздавшийся дикий визг оповестил женщину
  о том, что где-то там, под ней и кроватью, находится меховой комок, именуемый
  собакой породы йоркшир. С диким трудом выбравшись из-под своего ложа, Ольга
  Андреевна одновременно освободила и своего пёсика, который припадая на одну из
  передних лапок и поскуливая, засеменил в сторону кухни. Выкатившаяся вслед за
  её объёмной задницей початая, но закупоренная полуторалитровая бутылка Сангрии,
  произвела эффект, даже не бомбы, а чего-то более глобального. Схватив ёмкость,
  Ольга  Андреевна  мгновенно открутила  крышку и лёжа на полу, начала, давясь,
  вкачивать в  себя спасительную жидкость. Она не  обращала внимания на то, что
  она  лежит на полу в одном только чулке, скатившимся  по немаленькому бедру к
  икроножной мышце, на то, что вино выплескивается из ноздрей и течёт на пол. Она
  пила и её сознание начало свой неспешный путь к голове похмеляющейся дамы.

      Когда вихревой поток мыслей ворвался в голову Ольги Андреевны, покуралесил
  немного и начал постепенно затихать, стробоскопом начали ей являться картины
  дня вчерашнего. Она вспоминала, что  была в ресторане на праздновании юбилея
  своей ближайшей родственницы, сестры. Вспомнила, как грузила в багажник своей
  машины коробки с вином, потому что не хотели они тратиться на ресторанное пойло
  по завышенным ценам. Вспомнила, как они приехали в ресторан  и она побежала с
  бутылкой в женский туалет и быстро выпила ноль семь португальского портвейна,
  "для разгона". Как она дарила подарок. Как все дружно поздравляли юбиляршу, как
  быстро наполнялись и опустошались рюмки, фужеры, бокалы и стопки. Как она пила
  всё подряд, а на тихое замечание своей сестры:

  -Оленька, ты бы закусывала побольше, ведь пьяненькая уже совсем...

      Она, взбрыкнув и заорав:

  -Вот тебе, на! Видишь, закусываю!

      И она начала пустой вилкой тыкать себе в рот и долбить ею, по такой же пустой
  тарелке. Гости были немного шокированы. Они даже позабыли о её внешнем виде,
  "цветущим" какой-то неухоженостью и затхлостью. Старые шерстяные (в июньскую
  жару!?) коричневые брючки с сальными ласами, да трёхцветная линялая майка на
  бретельках, которые постоянно сбивались вбок и являли миру потёртый розовый
  дореволюционный бюстгальтер, с нашитыми на нём цветочками. Реденькие вьющиеся
  и оттого, какие-то линялые волосы до плеч, свисали по бокам её головы собачьими
  ушами, а правый глаз  постоянно "затенялся" сбившимся и буквально приклеившимся
  ко лбу локоном, который Ольга Андреевна безуспешно всё пыталась откинуть назад
  единственным подходящим для данного момента способом-плевком. Потом ,случились
  танцы. В общем с ними зале гулялась свадьба. Когда ди-джей перевёл репертуар в
  плоскость русского треш-кабак-шансона, Ольга Андреевна, вскочив со своего стула
  и нетвёрдой  походкой, отклячив  свой овальный объёмный  зад, наклонив корпус
  вперёд, вытянув  шею, выпучив  глаза и став вмиг похожей на гусыню, ринулась,
  расталкивая всех локтями и своим внешним, немного затхлым видом, точно в центр
  танцпола, на котором лихо отплясывали, не пойми какой танец, красный свадебный
  свидетель, в состоянии, очень близком к состоянию непосредственно самой Ольги
  Андреевны и жених. Ольга Андреевна, позабыв обо всём на свете, решила тряхнуть
  стариной, а также, своими формами, перед двумя "гусарами" и подтянув брючины
  вверх, зафиксировав свои сжатые кисти рук на уровне колен, стала отплясывать
  канкан, высоко задирая согнутые в коленях ноги. Она что-то орала(эйфория), её
  швыряло из стороны в сторону. Несколько раз она валилась на свидетеля, а он,
  сбитый ею с ног, падал на пол. Их с хохотом поднимали свадебные гости и Ольга
  Андреевна, светясь пьянюще- блудливой улыбкой, снова задирала брючины и снова
  скакала, как ей казалось-исполняла канкан. Её маечка сползла окончательно вниз,
  а бюстгальтер, от постоянной тряски расстегнулся и явил миру немного помятую
  грудь "около третьего номера размера", которая с бешеной скоростью поднималась
  и опускалась в такт её диких подпрыжек. Она скакала и видимо представляла себя
  примой Мулен Руж. Так уж вдоховенно она исполняла свой, так сказать, сольный
  номер. Публика орала от феерического выступления пьянющей сорокалетней матери
  двух оболтусов подросткового возраста. На усмирение, не на шутку распоясавшейся
  "балерины", был брошен десант из её родни, в количестве трёх человек. Еле еле
  отловив и схватив  нарушительницу, мужчины, со страшными усилиями, отволокли
  мадам в женский туалет, где ту поджидала родня уже женского пола. Послышались
  звонкие шлепки, отборный мат (это орала Ольга Андреевна), затем  раздался её
  истеричный смех, а уж потом- вой, вперемешку с рыданиями...

      Её вывели под руки из туалета и повели на выход. Как в триллере, раздался
  гром и сверкнула молния. Ольга Андреевна даже не дёрнулась, по причине полного
  отруба. Пошёл ливень. Ольгу Андреевну, двое сопровождающих, посадили в такси и
  повезли её домой. Третий ехал за ними на её машине. Привезли и не раздевая(все
  были мужчинами) посмеиваясь положили пьяную женщину на раскладушку и пошли на
  улицу, выгуливать мехового клопа, йорика по имени Микки. Вернувшись, покормили
  пёсика и защелкнув дверь на замок, отправились догуливать в ресторан.

      Ольга Андреевна одно не могла взять в толк-почему она только в одном чулке?