(история тридцать шестая из серии «Воспоминания из будущего»)
1
После посадки в автобус в городе К. я поехал домой с лёгкой грустью в сердце от расставания с родиной.
Светило с пригревом мартовское щедрое солнце.
Хищно урчал мотор, с усиленным азартом, он показывал его любовь к своей механической работе.
Жадно колёса пожирали с разбитого временем и годами эксплуатации старого дорожного полотна мелкие колдобины, глубокие выбоины и бесчисленные километры.
Пейзаж за окном сменяется быстро.
Птицей летит автобус, везя в салоне, наполненном мягким, приглушённым бордовыми плотными шторами, солнечным светом, пассажиров. Некоторые спят. Есть категория людей, едва коснувшись затылком спинки кресла, тотчас пускаются в долгие странствия по огромным владениям Морфея.
Я отношусь к другой части. Мне интересно пялиться в окно, наблюдая за частой сменой пейзажей. Минуту назад тянулось огромное, до горизонта, вспаханное поле, радующее глаз свежестью чернозёма. Сейчас с обочины тянут ветви клёны и осокори, иногда вильнув, автобус проезжает в такой опасной близости к деревьям, что кажется вон та огромная ветка растопыренной пятернёй крепких корявых сучьев выбьет прочное стекло.
Нарастает гул, он наполняет салон. Это распелись шины и теперь радостно делятся своим умением с окружающим миром.
Дорога ровная. Прямая. Корпус автобуса едва заметно покачивается. А из окна чудесный вид весеннего, чистого неба, пронизанного красочным радостным настроением. Белыми веснушками по нему рассыпались мохнатые облачка.
Автобус вырывается из объятий деревьев на широкий простор. С одной стороны, тянутся прерывающейся лентой старые и новые постройки, руины промышленных или агротехнических сооружений, заросшие дикими зарослями полуразвалившиеся дома с просевшей кровлей, раскрошившимися кирпичными трубами и глядят эти немые свидетели пронесшихся над страной событий на мир слепыми проёмами окон с выбитыми стёклами. По другую сторону расстилаются зелёные поля с взошедшими озимыми и тянутся они, куда хватает глаз, далеко-далеко, исчезая за тонкой кромкой горизонта, где земля плавно переходит в небо, а небо опускается на землю.
2
Мысли – наше богатство. Не могу представить себя ни о чём не думающем. Вероятно, это произойдёт нескоро, но время придёт, когда я наберусь и накоплю столько жизненной и житейской мудрости, что отпадёт необходимость думать. Сейчас позволить эту роскошь не могу. И погружаюсь незаметно в размышления. Понемногу, будто с горячего летнего воздуха осторожно вхожу в прохладную речную воду.
Моему медитативному трансу способствует колыбельное покачивание автобуса. Я – отрешён. Мысли мои о дороге, так уж сошлось, и они, показалось ненароком, с сильным философским уклоном.
Разные есть дороги. Короткие и длинные. Выйдя в недолгий путь, не замечаешь, как он растянулся на десятилетия. В то время как длинная дорога, едва начавшись от отчего порога, заканчивается. И не успеваешь стоптать пары сапог и покрыть голенища пылью, глядь – а странствиям пришёл конец.
От приятных размышлений прервала остановка в пункте З. Стюардесса объявила о десятиминутном перерыве.
Гурьбой, толпясь в узком проходе и спускаясь неуклюже по крутому трапу с узкими ступенями, пассажиры выбрались на свежий вечереющий, пламенеющий закатным солнцем воздух. Часть отправилась в зону курения. Вторая оккупировала магазин при АЗС и почти подчистую опустошила полки от полезных продуктовых вредностей и вредных питьевых полезностей с азартом оголодавшего великана за многие дни вынужденной диеты.
Ловко маневрируя среди других автобусов и автомобилей, наш водитель вывернул с заправки на широкое шоссе с новой, режущей взор белой разметкой.
Снова с дьявольским удовольствием запели шины; снова ненасытно заурчал мотор, испивая вкусную высокооктановую кровь; снова алчно колёса пожирали с новенького дорожного полотна, ещё не стёртого протекторами шин до зеркального блеска, километры расстояний.
Снова в дороге. Снова дорога. Снова возвращаюсь к ним. Снова думаю о том, сколько их мне пришлось пройти и проехать.
Поётся в одной песне: «Эх, дороги, пыль да туман…» Так оно и есть. И много чего в дороге происходит.
Не всегда они лёгкие, похожие на выстланные расшитыми рушниками, с которых, будто в сказке, соскакивают на обочину сельские пейзажи, стада коров, идущие домой, звеня боталами, на вечернюю дойку; вереницы гусей и уток, важно переваливаясь, ступают в свои любимые птичники, не менее важно и вальяжно гогоча, делясь с окружающими своими новостями, квохча сбегаются в курятники куры, под голосистый зов петуха; будто из той же рушниковой, как из детства, сказки выплывают огненно-жёлтые подсолнухи, даря густеющему вечернему воздуху пряные ароматы трав и медовый запах солнечного света.
Чаще выпадали трудные пути-дороги, полные приключений и передряг. И то, что выбирался из них цел да невредим, походило на чистую случайность.
Не лихие люди способствовали тем злоключениям, хотя их тоже порядком в определённое время, переживаемое в ту напряжённую эпоху нашей страной, прибавилось, сама жизнь подбрасывала полными горстями всего понемногу, чтобы не кисли да не сохли от скуки, и природа-матушка встречала широкими объятиями.
Неприятности от природы самые непредсказуемые. Ходили меж дальнобойщиками байки о том, как в кузов или прицеп забирался мишка и начинал пиршество: пил сгущёнку, пробивая банку острым когтем, вскрывал тушёнку, садясь на ящик с банками своей немаленькой тушей и из раздавленных жестянок с удовольствием слизывал выступившее мясное лакомство; некоторые болтуны баяли, что медведи больно охочи до спиртного, особенно до шампанского, обопьются и куражатся, совсем как люди, выбрасывая из кузова товар, а сам водитель смотрит в зеркало заднего вида и, знай себе, давит на газ.
Сколько было в тех россказнях правды, бог весть, человек создание пластичное и на язык проворное, врать с три короба, не мешки с сахаром ворочать, но про сгущёнку и тушёнку можно было верить прямо, не раз во время поездок указывал водитель на обочины, сбавив скорость, украшенные жестяными плюхами. А вот в версию с шампанским верилось трудно: подвыпив, некоторые водилы любили прихвастнуть, что знают тыщу способов, как вполне законно можно пить шампанское, списав на зверя или на плохие дороги, важно, предоставить битую тару, чтобы показать правдивость собственной брехни для списания товароведом.
Сколько раз самому приходилось, будучи пассажиром, помогать водителю, когда машина проваливалась колесом в незаметную яму, вымытую грунтовыми водами. Опасность подстерегала и при переезде через бурные речки по бревенчатому мосту. Один раз не выдержал настил веса машины, и она вместе с досками ухнула в реку. Благо, глубина оказалась детской, по пояс. Машина стоит, доски и брёвна плывут по течению. Растянулись масляные пятна, блестя в солнечном свете. Помогли едущие встречным курсом водители караваном из пяти машин. Помогли вытащить наш «КАМАЗ». Сообща и отремонтировали мост. На берегу лежал штабель толстой доски и брёвна, в небольшом сарайчике необходимые инструменты.
Много было интересного в тех странствиях по северным дорогам. Если вспомнить основательно да записать… С другой стороны, всё не упомнишь. Знать бы тогда, что займусь беллетристикой, вёл бы хоть какие-то записки, чем занялся гораздо позже, заполняя страницы дневника событиями и впечатлениями за день или три.
Интересно было в тех моих поездках, если можно так сказать, до жути и до ужаса…
3
Краткосрочные остановки в пунктах для дозаправки и отдыха попить горяченького и размять затёкшие ноги.
И снова дорога. И снова размеренные мысли, текущие плавно. Вот и вечереет, почти темно. Также стремительно, как степная конница, наскакивает ночь с густыми сумерками. Уже и звёзды горят своим магическим огнём, приковывая к себе взоры.
Почти перед конечным пунктом прибытия в городе М., в конце длинной дистанции между двумя точками, меня внезапно пленённого дрёмой, где-то на грани яви и бессознательности, вдруг посетила простая, до обескураживающей наготы мысль. Так, будто водой окатило колодезной, и дрёма начисто пропала.
Я понял, как велики и прекрасны дороги моей родины, как они необходимы нам в нашей жизни. Как восхитительны встречи с случайными попутчиками и как незаметно летит время за интересной беседой и легче становится поездка. Как изумительны эмоции в пути, переживания. Сколько их, дорог и переживаний ещё будет! Но есть одно, оно заставляет остановиться и задуматься. Вот о чём: сколько бы ни было в жизни путей-дорог, уводящих за собой и манящих романтикой долгих странствий, есть самая важная для человека – это путь домой. Помимо той дороги, которая в отличие от всех земных дорог, ведёт на небеса…
Глебовский, 18 марта 2023 г.
|