Лапой взрыл сырую под лиственным ковром землю. Но атаковать не стал.
Громогласный рев Нойды огласил рощу, заставив слуг Зак-Разама ретироваться.
Толстая, жирная дичь еще несколько мгновений маячила меж стволов, скоро исчезнув из виду, а Мудрый медведь, в чьих звериных глазах снова блеснул рассудок, лишь проводил его взглядом.
Широкий, с ладонь, листовидный наконечник с глухим скрежетом пробил нагрудник. От силы удара доспех смялся, вогнулся внутрь. Всадник вылетел из седла, а Кранвельд Манудар высвободил меч из ножен. Руки устали от молота. Свет был с ним и он направлял верного Паладина, но для удержания оружия нужна сила человека. Слишком долго длилась битва, чтоб человеческая плоть не сдалась.
Из-за улетевшего с копьем в груди Темного Рыцаря появился другой. Он занес меч для удара, но Кранвельд оказался быстрее. Клинок Манудара вспорол тленное брюхо, вместе с проржавленной кольчугой. Копье следующего всадника, чуть не угодило Паладину в лицо, он отклонился, снова скользнув мечом от левого бедра, рассекая ребра противника вместе с бурой бригантиной. Чуть отвел меч за свое левое плечо, рубанул по хребту следующего врага, только что убившего в копейной сшибке новообретенного Брата. Почувствовал, как сталь скрежетнула о сталь над бедром, успел не допустить следующего удара, вонзил острие своего меча под ключицу атакующему. Высвободил, давая клинку разгон над головой, расщепил еще одного от плеча до центра груди. Клинок на мгновение увяз во вражеской плоти, и этого мгновения Кранвельду не хватило, чтоб отразить или увернутся от сокрушающего удара черным молотом в грудь.
Рунный доспех уберег от гибели, но от падения из седла из легких выбило воздух. В глазах, на один удар сердца зарябило, а во рту появился вкус крови. Испуганный конь быстро скрылся средь сражающихся, унесся с собой светоносный молот, притороченный к седлу.
Черный молот прогудел еще несколько раз, отнимая жизни защитников Смертного мира. Черная дымка вокруг бойка сгущалась, источая леденящий, противоестественный холод.
Кранвельд смог подняться, выровнить дыхание, выпрямится и крепче сжать не оброненное оружие, прежде чем Балладор «Бездушный» обернул на него массивную черную грудь своего коня.
Совсем рядом, со звоном стали сшиблись в копейном ударе противоборствующие рыцари. Но Кранвельд не обратил внимания, не обернулся, как сделал бы любой другой. Внимание его было сконцентрировано на берущем разбег Темном Паладине.
Кранвельд не отводил взгляд, от занесшего боевой молот за левое плечо Балладора. Согнув колени и крепче сжимая обеими руками теплеющую, отдающую приятным подрагиваем рукоять меча. Манудар сделал длинный шаг влево, уходя из-под натиска Балладора в последний момент, лишая его возможности перевести направление атаки и нанося стремительный удар мечом, всей мощью, на которую еще оставался способен. Темный Паладин на мгновение смешался со своей лошадью в клубах пыли и пепла.
Балладор поднялся в сером, оседающем облаке. Его конь, с надрубленной шеей, уже не встал.
Меч в этой битве не самое лучшее подспорье, подумал Кранвельд, готовый к бою, наблюдая как «Бездушный» крутанул свой молот, пыхнувший черным, холодным пламенем Пустоты.
Паладинские доспехи прочны, ни один меч не пробьет, но силы Кранвельда были на исходе. Молот потерян в гуще битвы, а Братья слишком увлечены, чтоб иметь возможность помощь ему.
Из расползающихся, истлевающих туч показалась бледная луна, разливаясь серебряными бликами на стали доспехов и оружия. Вокруг витали хлопья пепла. В нос бил непреодолимый запах крови. Не такой пейзаж грезился ему в последние его минуты…
Но Свет ведет верных.
Рукоять задрожала ощутимей, передавая приятное покалывание и тепло через стальную перчатку. Свет, яркими всполохами прошелся по клинку. Густыми, слепящими дугами. Такого никогда прежде не было, и вряд ли явится впредь. Свет был с ним, и души верных Ему, обрываемые в смертельной схватке, воплощались в Нем, наполняя Его силой, изливающейся сейчас в Кранвельдовом мече.
Наступающий Балладор остановился пораженный, и Кранвельд Манудар, сквозь тьму щелей забрала, смог разглядеть смятение в черных глазах бывшего побратима.
Бой был скоротечен. Искрящийся Светом клинок, отсек черный боек занесенного для удара молота. И черное пламя Пустоты покинуло оскверненную сталь, некогда светоносного оружия. Балладор отшатнулся, напыщенная самоуверенность покинула его, уступив место отчаянному страху. Дрожащей рукой, Предатель судорожно высвободил меч. Отразил несколько коротких ударов, оставляющих на холодном металле его клинка, глубокие выщерблены. Отклонил голову назад, когда раскаленное гневом погибших при Базданге Братьев, оружие скользнула по рунному нагруднику, оставив на нем оплавленную рану с пламенеющими раскаленным металлом краями, а следом еще одну.
Балладор попытался сделать колющий выпад, но Кранвельд отвел удар. Легко, будто обычный доспех, проткнув заговоренную кирасу, над бедром «Бездушного». Вытащил меч, и со всей оставшейся силы рубанул по тусклому, черному шлему, надрубив его.
Предатель пошатнулся, попятился назад, пытаясь удержать равновесие. В прорубленном его шлеме, меж оплавленных краев скола, виднелась ужасная рана. Потоки крови, столь же красной, как и у всех смертных заливали лицо Балладора “Бездушного”. Текли под кирасу, меж звеньев кольчуги, отягощая поддоспешную стеганку. Предатель сделал еще несколько неуверенных шагов назад, теряя силы. Ноги отказывались слушать. Он оступился на оплавленном краю оврага, так и не ставшим Вратами Бездны. Упал, и покатился вниз, по сере и пеплу, пока рвущееся из-под земли пламя не поглотило своего верного сателлита.
Клинок Кранвельда, бушующий Светом, воспрял над головой Паладина, стоящего над поверженным Предателем.
-В крепость! Жгите все! – проревел Кранвельд Манудар, когда оставшиеся воины Предателя обратились в бегство за стены цитадели. – Пусть Свет и пламя очистят эти камни!
Он нашел ее без чувств, не подающую признаков жизни, вперившую опустевший взгляд синих глаз в пустоту. Посеченную осколками, неподвижно лежащую в луже крови на потрескавшейся брусчатке Базданга.
Убрал спутанные локоны, слипшиеся от запекшейся крови, с лица, покрытого порезами, синяками и ссадинами. Бережно, чтоб не причинить боли, будто она еще могла ее почувствовать, поднял на руки.
Тианат и Сабаат молча, понурив головы стояли позади Лерциса с их мертвой госпожой на руках.
Он не предложил окончить вражду. Не предлагал примкнуть к нему. Клейн, не издав ни звука пронес ее мимо них через проем, оставшийся от обрушенной Сильваром башни.
Оставшиеся верные последовали за ним…
