как далеко пролегла Рука Бездны на этот раз!
Гастон не слушал. Его мысли были поглощены шокирующим произошедшим. Он потерял и свою госпожу. Нерадивый слуга, не сберегший своих лордов. Зачем она так спешила? Вся в отца! Почему не дождалась пока башня Базданга будет очищена от предателей, преклонивших колено пред Лжебогом?
Куда спешил он, оставив остальных биться этажами ниже? - За госпожой в отчаянной попытке уберечь ее!
Брэмор кружил вокруг Гастона, подняв треугольный тарч с чужим гербовым львом и изготовив меч для сражения. Гастон молча наблюдал, кружась на месте, не выпуская противника из щелей забрала. Их красные радужки мерцали в пыльном сумраке помещения. А уже через мгновение мгла заиграла со светом от выбиваемых мечами искр.
Они двигались быстро, овладев преимуществами своей новой природы. Кружили вокруг друг друга, нанося стремительные удары свистящими от скорости клинками. В сполохах соприкасающейся стали поблескивали их стальные латы, и золотистый лев обнажал оскал с Брэморова щита.
Они расходились, давая мышцам мгновения передышки. И сходились снова в неистовой схватке.
Гастон смог оцарапать набедренник Брэмора, оставить несколько сколов на щите и кирасе. Но противник стремился сблизиться, лишив возможности сделать достаточный замах, чтоб прорубить или проткнуть прочную сталь доспеха.
Брэмор отвел удар щитом, не успев пробить защиту Гастона, скрежетнул по стали и дереву простого, без убранств и украшений тарчу, клинком. Стремительно сблизившись, успел пробить торцом щита в подбрюшье Гастона. Там, где оканчивается стальной нагрудник и продолжается прочная кольчуга. Прочная, но гибкая, чтоб пропустить силу удара.
Гастон отринул, пытаясь не согнуться. Передал инициативу предателю. Брэмор скользнул за спину, дав мечу противника кольнуть львиную морду на щите, и погрузил свой клинок сзади, тому под колено. Гастон осел на придавливаемое мечом колено, вскричал сквозь зубы от боли, когда враг крутанул меч в ране, выбивая коленную чашечку, попытался ударить за спину, но для размаха не хватило места. Рука Гастона уперлась в окованное стальным набедренником бедро Брэмора, была перехвачена сильной хваткой. Выбитый из руки меч бряцнул об пол, а голова повинуясь захвату откинута назад, оголяя шею, по которой незамедлительно прошелся вражеский клинок.
Зак-Разам поднялся, потирая множественные ушибы. Отряхнул с себя пыль и каменную крошку, прихрамывая на ушибленную ногу стал спускаться с руин башни, не обращая внимания на продолжающуюся кровавую битву перед подъемным мостом Базданга, и оврагом, изредка пытающимся разразиться пламенем Пустоты.
С неким облегчением тролль-шаман воспринял произошедшее. Орда. Его Орда бьется, и шансы ее выстоять не представляются столь мизерными. А оборванный ритуал, только увеличил вероятность победы. Пусть здесь, пред Баздангом. Пусть не решающую, но победу, отдалившую новое вторжение Бездны. Не будет пепла из костей и плоти орков под его ногами. Пусть так, - с неким, непривычным ему удовлетворением, смирился чернокожий тролль. Видевший гибель империй и истребление народов, сейчас он не хотел, чтоб та же судьба постигла орков. Размазав кровь из разбитого носа по лицу, серому от пыли и пепла, он засеменил по равнине, скоро скрывшись под пожелтевшими кронами деревьев.
От гнева Орнака. От гнева орков и троллей Новой, созданной им, Орды. И от бессильной ярости Кхарна, которую он не преминет выместить на нем.
Он брел по осеннему лесу, ощущая неустанные взоры своих слуг, подарков Малдануса. Позади, отдаляясь, затихали звуки битвы. Они становились почти неразличимы средь шелеста палой листвы.
Бурый медведь атаковал из лесной чащи. Огромный, косматый зверь яростно рычал, разинув клыкастую пасть. И в воплощении Нойды, невозможно было разглядеть наличествующий разум.
Волколак Зак-Разама, - Керкла, бросился наперерез защищая хозяина. Клацку мгновение медлил, замерев в нерешительности перед врагом превосходящим перевепря в размере как минимум вдвое. Пропустив Керклу вперед, вепречеловек бросился следом.
Волколак не достиг цели, сбитый с ног и увлеченный в заросли папоротника Волклой. Ваклаксы зарычали, заскулили подобно бешенным псам, сцепившимся средь кустов в яростной смертельной схватке.
Зак-Разам с опаской отступал, пятился не решаясь показать врагу спину.
Когтистая лапа Нойды мощным хлопком обрушила морду Клацху об землю, второй удар отбросил оглушенного перевепря в сторону. Ничто не преграждало путь к черному троллю.
Нойда поднялся, будто сбрасывая свой дикий медвежий облик, встал на задние лапы. Глаза его прояснились и Зак-Разам с облегчением заметил, что рассудок забрезжил в них.
В кустах, ужасающе рыча и лая, дрались волколаки, разрывающие друг друга мощными ударами когтистых лап и мертвой хваткой челюстей.
-У них ничего не получится! – попытался оправдаться Зак-Разам. Кончик черного языка быстро касался уголка губ. Поблескивал и пропадал ряд острых мелких зубов, а черные глазки беспрестанно нервозно бегали. – Не сегодня!
-Неужели ты не видишь? – покачал косматой головой друид-медведь. – Они не желают приходить сюда! Они собираются делать демонов из нас! Им нужно, чтобы братья бились вечно!
Нойда наблюдал за битвой, слышал искаженное расстоянием темное наречие. Видел то, что не подвластно другим. Видел, как битва превращается в ритуальное жертвоприношение. Как оборванные жизни устремляются сквозь истонченную грань. Как духи, кружащие над оврагом, истлевают искорками, пытаясь залатать разрывающееся, прожигаемые пламенем Бездны застенки мироздания. Опаляемые словно мотыльки над жарким костром, от рвущегося из Пустоты пламени.
И каждый раз сердце Нойды сжималось от боли, созерцая как опаленными искорками растворяются в воздухе духи, чье самопожертвование временно уплотняет истончающуюся грань между миром смертных и мириадами миров Пустоты.
И чувствовал, насколько Бездна хитроумна. Свет, приведший верных ему, и обеспечивший похоже заочную победу, здесь под Баздангом, все же не в силах сломать затеянную Князьями Пустоты беспроигрышную игру.
-Наша битва может продолжаться вечно, - тролль блеснул рядом острых мелких зубов. Безумный взгляд, не задерживающийся на месте, резкое смачивание губ острым кончиком языка, придавало троллю обезумевших вид, способный ввести несведущего в заблуждение. Но Нойда слишком хорошо знал черного тролля. Зак-Разам принимал свое звериное обличье.
-Мне стоило убить тебя, когда у меня была такая возможность, - парировал Нойда и карие, глубокие и умные глаза, снова загорелись диким звериным огнем.
Медведь снова опустился на четвереньки и начал грузный разбег, ощерив клыки в зверином оскале. Тролль-шаман попятился назад, округлив глаза от ужаса. Черные угольки, - они перестали бегать. Не будет пепла под его ногами, ибо сейчас он сам станет пеплом. Заклинание Зак-Разама срикошетило от бурой шкуры, расщепив ствол ближайшего дуба, испугав сражающихся волколаков, вынудив их прекратить сражение.
Керкла бросил взгляд на опешившего Волклу, на четвереньках озиравшего расщепленный, пахнущий древесной смолой ствол, то и дело поглядывая на оппонента. Убедившись, что противник не атакует, волколак черного тролля бросился на выручку хозяину. Волкла рванул следом.
Нойда утробно заревел, вставая на задние лапы перед обескураженным троллем. Развел когтистые лапы для удара, осуществить который ему не дал вцепившийся в загривок Керкла. Уличив момент тролль-шаман, уподобившись неразумному зверю, встал на четвереньки, устремился в чащу, спуская на преследователей свою свиту.
Волкла пронесся мимо пытающегося сбросить с себя волколака, Нойды. Клацху устремился следом, заходя через чащу сбоку, наперерез матерому хищнику.
Керкла впивался зубами в шерстяной загривок могучего медведя. Крепко обхватив его и пустив черные, лоснящиеся когти, под бурый мех. Медведь ревел, пытаясь дотянуться до противника короткими лапами. Вздрагивал мускулистой спиной, пытаясь сбросить волколака. Поднимался на задние лапы и грузно опускался на четвереньки пытаясь скинуть врага.
Волколак Зак-Разама не удержался, ослабил хватку, разомкнул челюсти, так и не смогшие прокусить толстую шкуру. Попытался рвануть в сторону, чтоб наброситься снова, подобно охотничьему волкодаву. Но Нойда схватил ваклакса под плечо, тот пытался укусить, но схваченный за загривок, подобно щенку, не смог дотянуться. Завизжал от боли, когда рука вышла из сустава от сильного рывка Нойды. Оставляя клок шерсти в руке шамана, Керкла высвободился, дав волю челюстям сомкнуться на предплечье медведя, задергал в разные стороны головой. Снова взвизгнул от удара о древесный ствол, с которого посыпалась пожелтевшая листва.
Несколько раз медведь ударил волколака об дерево. Керкла заскулил сквозь приглушенный рык, когда Нойда стал разводить его волчьи челюсти, а после и вовсе затих, обмякшим мешком рухнув на шелестящую опавшую листву.
Добыча. Черная, мясистая, юрким зайцем уходила меж кустов и стволов, шурша короткопалыми лапами по палой листве. Волкла гнался с азартом хищника за вожделенной дичью. Мудрый медведь одобрит погоню. Он отобьется от собрата сам, а Волкла не даст уйти толстой твари, передвигающейся на четвереньках так ловко и умело.
Тролль петлял меж деревьев, перемахивал через валежник, что было удивительно для его громоздкого тела, с округлыми, лоснящимися боками. Несколько раз, мясистый зад черного тролля был так близко, что оставалось только дотянуться. Ударить когтистой лапой, выбить из равновесия, сбить с ног. А затем разорвать. И каждый раз тролль резко менял траекторию бега, подобно дикой лесной лани, на которых Волкла часто охотился в лесу близ логова Мудрого медведя.
Эта дичь была хитрее, умнее и проворнее лани. Каждый раз увлекая волколака погоней, захватывая его внимание, в самый последний момент перед решающим броском, он уходил в сторону. А Волкла натыкался на древесные стволы, сбивая ритм и темп бега, давая троллю разорвать опасно сблизившуюся дистанцию.
Вот снова, перед глазами маячат лоснящиеся жирные бока. Теперь не уйдет! Волкла изучил повадки добычи, ее движения. Тролль метнулся влево и перед глазами ваклакса появился коричневый столб дуба. Волкалак знал.
Лапами, почти как кошка, отпихнул дерево вправо. Еще чуть-чуть! Один рывок отделяет Волклу от добычи.
Рокового рывка не последовало. Перевепрь Клацху появившийся из-за зарослей справа, по кабаньи протаранил волколака, отшвырнув его в гнилой валежник. Завязалась жестокая драка. Волчьи когти и зубы врали толстую шкуру перевепря, кабаньи клыки впивались под кожу, разрывая плоть волкалака, заставляя его истошно, по-собачьи, скулить.
На визг Волклы, из-за деревьев явился бурый медведь, одним ударом отшвырнув кружащее вокруг сражающихся, обезьяноподобное существо, с длинным и склизким языком, то и дело мелькающим из пасти.
Схватка прекратилась. Израненный Волкла с благодарностью воззрился на хозяина, опершись когтистой рукой о ствол дуба. Клахку отпрыгнул на безопасное расстояние, устрашающе замотал клыкастой кабаньей головой на толстой шее со вздыбленной холкой.
