глянь в одну сторону – увидишь Анну Сергеевну с Гуровым из рассказа «Дама с собачкой»; глянь в другую – там могут быть Мастер и Маргарита; глянь в третью – встретишь Сирано… Однако больше всего мне в том парке понравились клумбы. В каких видах они ни были! Например, одна из клумб могла быть сделанной в виде огромной корзины, другая в виде лодки, третья вообще виде ёлки – и разноцветные цветы, сидящие там, напоминали гирлянду. Словом, с выдумкой и фантазией у здешних людей полный порядок! Но что меня в том парке ещё привлекло и удивило – так это то, что там рисовали или выставляли свои картины художники. Народ реагировал кто как – кто-то из любопытства мог подойти и посмотреть, а одна хорошенькая женщина даже купила у одного дедушки его пейзаж. Помню, мне на той выставке понравилась одна картина, где была изображена девушка лет так 15-ти, светловолосая, с голубыми глазами и маленькими, естественно-Розовыми губами. Она стояла на набережной, боком, чуть опершись о парапет, и глядела вдаль, точно юная Асоль, мечтающая увидеть долгожданный корабль под алыми парусами. Судя по слегка разлетевшимся длинным волосам, ими играет лёгкий морской ветерок. Наконец, девушка была одета в голубое платье с коротким рукавом, которое, будто обнимало всю её точеную фигурку, при этом легонько обнажая стройные ножки девушки, обутые в белые босоножки. Я, увидев эту картину, смотрел на неё, как заколдованный, забыв про всё и вся! Ей-богу, так и хотелось как-нибудь попасть туда и сказать этой девушке: «Здравствуй, Асоль! Вот я и прибыл за тобой!». И, взяв на руки её юное тело, подняться вместе с ней на корабль и унестись в далёкую даль, где бы никто и ничто не мешало нашей любви и нашему счастью.
Я бы ещё долго смотрел на ту девушку, когда бы, будто бы надо мной не раздался женский голос:
– Нравится картинна, молодой человек?
Глаза мои тут же перевелись с моей Асоль на блондинку лет 45-ти или 50-ти с серыми глазами и добродушной улыбкой на полных губах. Эта улыбка меня тронула и я, внемля ей, тоже улыбнулся.
– Да, нравится, – ответил я блондинке.
– Так купите её! – сказала женщина.
– Я бы купил, да у меня денег нет, – сказал я ей.
– А мы договоримся! – сказала женщина.
– Вы не так поняли меня, – отвечаю ей я, – у меня денег с собой нет. Я гулять вышел, не предполагая что-либо покупать. Давайте я попробую эту картину купить завтра, в это же время!
– Хорошо! – сказала, было, женщина, но тут вмешался Саша:
– За сколько можете продать картину?
– Скажем, тысяч за пять, – сказала женщина.
– А за три с половиной договоримся?
– Вполне! – сказала женщина.
– Саша, ты обалдел? – слегка вспылил я. – Ещё ты на меня свои деньги не тратил!
– Ну, свои же деньги – не ворованные! – в тон мне сказал Саша.
– Да чёрт с ними, с деньгами! – сказал я. – Ты подумай, куда мы её денем? В карман её не сунешь, а пакета большого у меня тоже нет. Лучше я завтра приду сюда сам и куплю эту картину.
– Дело твоё! – сдался Саша. – Ты мужик взрослый – решать тебе!
Простившись с женщиной, мы двинулись дальше. Но ни завтра, ни послезавтра, никогда я так и не купил той картины. Почему – поймёте ниже. И чей взор теперь радует моя Асоль – тоже кто его знает. Во всяком случаи, дай бог, чтобы этот человек, глядя на её портрет, верил, что и мечта тоже сбудется! Ещё мне понравилось на центральной площади, что по улице Ломоносова: там всякая человеческая живность, от мала до велика, на роликах круги мотает. Случается, что кто-то из менее опытных шлёпнется, но его выручат и всё объяснят. Я смотрел на это с досадой, что сам на роликах гонять не умею, равно, как на зимних коньках. Саша говорил, что в зимние праздники народу тут ещё больше, поскольку тут каток открывают – и тогда весело всем! Особенно Неотложке.
– Хочешь – верь, хочешь – не верь! – говорит Саша. – Но я в прошлом году сам помогал одного такого упаковывать: с Полей пришли сюда погулять вечером 1-го января; ну, и видим, как двое лоб в лоб бабах! И бутербродом на лёд. С верхним ещё не больно, что сделалось – пара синяков, а вот нижнему досталось нехило. Пока верхний «Скорую» вызывал, я нижнего на своём шарфе отбуксировал тихонько к обочине. Потом с врачами мы его погрузили в машину и его увезли. Такие, брат, дела.
– А что ж не поверю! – сказал я. – Охотно поверю, так сам однажды девушку одну по «Скорой» в больницу отвозил зимой. Правда, не с катка. У нас ведь как: пешеходки зимой замерзают; и пока, скажем, человек десять на них мозги или зубы не потеряет – ни одна сволочь не почешется их привести в порядок. И вот по такой-то дорожке я, если можно сказать, шёл домой с работы. Вижу – навстречу мне идёт быстро девушка. Куда она так спешила по такой дорожке – бог её знает. В какой-то момент она не удерживается, падает и подворачивает, очевидно, ногу. Я подошёл к ней, помогаю подняться, мы кое-как дотаскиваемся до рядом стоящей остановки, где я ей вызываю врачей. Итог – у девушки был перелом голени.
– Печально. А девушка та была хорошенькая, наверно, – сказал Саша.
– Возможно. Но если честно, меня тогда это волновало мало, – сказал я.
– Ну, и зря! – сказал Саша. – Мог бы и познакомиться, попросить телефон, пообщаться… И девушке было легче и приятно, и ты бобылём не сидел дома. – А если девушка занята или сама, как ты сказал, живёт бобылём – тогда как? – спросил я.
– Если бы она занята, – начал Саша, – это одно дело и тут следует её оставить. А если она ведёт отшельнический образ жизни, то её надо было от него отучить: выводить в цирк, в парк, в театр или ещё куда-то.
– А если она не хочет отучаться от этой жизни? – спросил я. Тут Саша развёл руками.
– Скажи лучше, где тут пива попить можно? – спросил я.
– А вот, в кафе напротив, – сказал Саша.
Мы пошли в кафе. За пивом мы говорили ещё о многом чём, смеялись от души и так далее. Вдруг я вижу, что Саша обратил внимание на двух девушек за противоположным столиком. В одной я тут же узнал Мальвину; вторую, когда мы с Сашей подошли и познакомились, я услышал, что зовут Карина. Это была коротко стриженная брюнетка возраста Мальвины; у неё были почти коньячного цвета глаза, не большие нос и губы, а ещё она была загорелой, тогда как её подружка была белокожей. Одета Карина была в белую футболку с пальмами и голубые шорты. Вот и всё, что я могу вспомнить об этой девушке. О том, чем она занимается, где учится и работает, да даже о чём мы тогда говорили – я уж не помню. Да и какая разница! Зато я помню другое: проводив девушек до домов и вернувшись сами восвояси, мы нашли в ящике записку. Она была для меня и в ней было вот что: «Роберт, если вам не сильно рано, то давайте завтра, часов в пять, пробежимся до моря. Буду ждать вас у подъезда. Даша». Мне к ранним прогулкам было не привыкать.
7
Утро. Ровно в пять часов я уже был во дворе, где Даша выгуливала свою собаку. Она была одета в синие шорты, белую футболку и белые кроссовки. Её волосы были завязаны сзади в заячий хвост, который высовывался из синей бейсболки. На плече у Даши висела чёрная торба с изображением какой-то иностранной группы, в которой, как догадывался, было полотенце. Я тоже своё взял на всякий случай!
– Доброе утро! – сказала она, увидев меня.
– Доброе! – ответил я. – Я не опоздал?
– Нет! – бодро сказала Даша. – Сейчас, я только Дину отведу домой – и мы свободны! – собаке. – Дина, домой!
Впрочем, Даша вскоре вернулась.
– Ну, что, побежали? – спросил я её.
– Вперёд! – ответила она, и мы побежали к морю. Зачем? Да просто охота стало слегка размяться. Бегала Даша красиво, нечего сказать! Было явно видно, что человек хоть когда-то занимался лёгкой атлетикой. Кстати, прибежав на пляж, я спросил-таки Дашу про это!
– Вы правы, Роберт, я занималась бегом в школе, пока однажды в аварии не погибла моя любимая тренер, София Константиновна Грибова, – ответила Даша. – А потом бросила, так как… не смогла найти общего языка с новым тренером. – судя по тому, как смазано и с какой неохотой прозвучала вторая часть фразы, я примерно мог предположить, в чём причина неладов. Хотя и необязательно в том, о чём я думал! – Может, искупаемся?
– С удовольствием! – ответил я. – Только давай будем на «ты»!
– Хорошо! – согласилась Даша.
Постелив свои полотенца и раздевшись, мы побежали в море. Там мы и плавали, и плескались, и резвились, как дети… И нам тогда было очень хорошо и весело! И как была красива Даша в своём белом купальнике, деликатно подчёркивавшим её высокую грудь и прелестные ягодицы. После купания мы какое-то время просто лежали, молча, и глядели друг на дружку.
– И что ты так долго смотришь на меня? – спросила Даша, улыбаясь.
– Просто ты мне очень нравишься, – ответил я, гладя её по щеке. – И я сейчас не знаю, что сделать наперёд: поцеловать тебя или сфотографировать?
– А тебе чего больше хочется? – как-то по-лисьи глядя, спросила Даша.
– Почему-то поцеловать тебя, – уверенно сказал я.
– Так поцелуй! – сказала Даша – и я тотчас же приник к её губам. Когда я закончил, она мне сказала: – Божественно! Поцелуй ещё! Я хочу этого сейчас.
И она вновь притянула мои губы к своим, мы целовались так долго, упоительно и сладостно, что как-то забыли, что на пляж могут ещё люди пожаловать. И вспомнили об этом только тогда, когда к нам подошёл мужик и попросил у меня сигарету.
– Извините, не курю, – ответил я, и он ушёл к своим семейным.
– Будем надеяться, что он про нас ничего плохого не подумает, – сказал Даша, проводив его взглядом.
– А чего плохого он бы подумал? – отозвался я. – Можно подумать, он никогда не видел целующихся парочек!
– Вопрос не в том, кто, что и когда видел, а в его отношении к этому! – сказала Даша. – Иногда могут попасться такие зануды, что подумаешь: «да как тебя ещё бог терпит?». Например, одна такая прошлым летом мне уши «утюжила» лишь за то, что я лежала с открытой грудью, чтоб она загорела. Хотя на пляже были только я и она, поскольку дело было таким же ранним утром, и, по уму, какое твоё собачье дело до меня? Но нет, она до меня докопалась, будто бы я валялась голая при куче народу. В общем, я её тогда послала по одному адресу, оделась и ушла с пляжа. И с тех пор я, если и позволяю себе позагорать нормально, то лишь на даче у подруги, у которой я гостила в прошедшие выходные: там более-менее спокойно.
– Понимаю! – сказал с улыбкой я. – У самого была такая же соседка по даче: дня не было, чтобы она с кем-то из соседей, в том числе и со мной, из-за чего-то не поцапалась.
– А почему была? – спросила Даша.
– А просто её однажды по «Скорой» с инсультом увезли, – ответил я. – С тех пор я и не знаю о ней ничего.
– Ясно, – сказала Даша.
– А ты мне так и не сказала, где ты учишься? – спросил я Дашу.
– Я учусь на ин-язе, буду переводчицей, – ответила она легко. – А ты чем занимаешься?
– По основной моей профессии я адвокат, – говорю я, – а когда бывает охота, то могу быть иногда писателем.
– Ух ты! – воскликнула Даша и глаза у неё загорелись. – И что ты пишешь?
– Как правило, детективы, – отвечаю я, – но иногда случаются у меня и лёгкие жанры вроде коротких курортных романов.
– А где можно увидеть твоё творчество? – спросила Даша.
– Если очень захочешь, то зайди на сайт ЛитРес, – говорю я, – набери там мои имя и фамилию (Роберт Гагарин) – и найдёшь все мои творения.
– Хорошо! – сказала Даша. – Может, ещё раз искупаемся?
–
