не индульгенцию, а саму исповедь. Он пытался выразить что-то до такой степени огромное, что не помещается в руках – не поддаётся осмыслению. Большой набор ошибочно сложенных в одну коробку деталей.
Думитру внове был жестикулирующий сорок-баро, который говорил от себя. Чужие афоризмы закончились раньше, чем иссякла жажда передать мысль.
Отнюдь не страдая косноязычием, Алмас как будто не верил в слова, в их связь с предметами, но изо всех сил пытался её создать. Он хотел объяснить, почему не видит правды за убийством: оно лишь притворяется зрячим! Оно прикрывается справедливостью или выгодой! Это всё ложь: оно чужеродное и слепое! Как вампир, охотящийся для себя, исключительно для себя одного. Призрак вампира, нуждающийся в чужих руках. Чем бы ни соблазнял наивных подельников, он в итоге сожрёт всех.
Жестикулируя, в руках похожих на здоровенные разводные ключи, как болт и гайку, Алмас держал жизнь и смерть. Такие тяжёлые. С трудом держал, упираясь в колени. Он сближал жизнь и смерть, но они не совпадали, не вкручивались...
Эти фотки с рейвов под стробоскопом, кривляния, рыжие патлы беременной жены, дреды её мужа высоким снопом, черепа на продажу, ожоги на руках – брызги химикатов для отбеливания, клёвое техно, жужжащие мантры, чёрные шуточки, благовония, индия, философия, бабло… Никакого! Абсолютно никакого! Отношения! Не имели к холодному телу, сидящему на полу морга. И оранжевый тигр из скотча… И молодая женщина, хохочущая как рыжая кикимора, молодая вдова... Одно из другого никак не следует! А между тем, жизнь и смерть рядом, впритирку.
Думитру не хотел выделываться перед ним, но уж очень в тему…
– Всё так, и задолго до тебя сказано, – старик поднял глаза к потолку и процитировал неточно, по памяти. – Нельзя убивать и принуждать к убийству. Смерть – оружие великана. Кто схватит его оружие, поранится.
– А там не сказано, почему этот великан со своим оружием таскается за мной, как приклеенный? Чего ему от меня надо?
Думитру покосился на дверь. Выражение «стокгольмский синдром» язвительным эхом гуляло у него голове. По соблюдаемому договору он давно уже мог идти спать, но ему хотелось как-то успокоить мальчика. Лишний раз повторить: не мучай себя за ошибку.
– Рядом с тобой – не значит за тобой. У каждого своя судьба, Алмас…
