оставалось ничего другого как продолжать безумную гонку-преследование мистического трактора.
Время шло и непросто шло – оно летело, как взбесившаяся лошадь. Когда в очередной раз я посветил спичкой на циферблат, было уже за полночь. Картина вырисовывалась удручающая: я был в пути уже восемь часов, – шесть из которых прогонялся за тракторным призраком. В том, что никакого трактора не существовало в реальности, я уже не сомневался. Трактор перестал интересовать меня, впрочем, как и я его. Он выполнил свою гнусную миссию: заманил меня на вспаханное поле, измотал физически, до краев наполнил душу страхом и морально уже почти подготовил, как барана, для жертвоприношения на алтарь какого-то злобного демона. Он уже больше не ездил по кругу. Немного потарахтев на месте, стал удаляться от меня, и вскоре канул во мрак глухой и непроглядной ночи. И я погрузился в кромешную тьму и сырость, в тягучую и безрадостную, почти могильную тишину перед надвигающейся бурей.
Я всегда себя считал человеком не робкого десятка, во всяком случае, умел контролировать свой страх, не выставляя его на всеобщее обозрение. Но здесь было от чего придти в ужас: возможно, мне уготована та же судьба, что и несчастному мужику, испустившему дух под кроной векового дуба – переохолождение, обезвоживание и замкнутый круг безысходности. Даже в наступившем рассвете может быть не великий прок – с его приходом, туман на поле мог и не рассеяться, а держаться и день, и два, и неделю, но я не собирался сдаваться. Нужно было постараться выбраться со вспаханного поля.
Следуя в слепую и не имея пред собой ориентира, человек всегда забирает влево, так как правая нога делает больший шаг, нежели левая – для того, чтобы пересечь это проклятое поле, нужно было выбрать определенный курс. Я нашел на поле наполовину запаханную трактором копну соломы, поджег её и, определив по дыму направление ветра, пошел по ветру. Но дым был неотличим от тумана. Я останавливался, принюхивался и, уловив в воздухе гарь прелой соломы, шел дальше. Через полчаса я вновь стоял у той же самой копны. Круг замкнулся. Несколько раз я предпринимал те же самые тщетные попытки: шел и по ветру, и против него, умышленно забирал как можно правее, но в конечном итоге вновь натыкался на подожженную мной солому.
Обессиленный и измученный я сел на «дипломат» и стал горячо и искренне молиться. «Если существует вся эта бесовщина, то должна быть и сила, противостоящая ей» – думал я. И вдруг я услышал отдаленный лай собак. «Только бы они лаять не перестали! Только бы это были настоящие собаки!» – это была моя последняя надежда. Собаки оказались настоящие. Так буландиские Жучки, Найды, Полканы – обыкновенные дворняги спасли мне жизнь. В Буландино я упросил друга довести меня на тракторе, и около четырех часов ночи был дома.
С той поры минуло двадцать с лишним лет. В тех местах я больше ни разу не был, как-то не хотелось больше искушать судьбу, а о Блудном Луге неоднократно слышал: например, одна забубенная компашка, не веря во все эти байки, решила там переночевать: набрали водки, разбили палатки и предались шумной, развеселой оргии, бросив вызов потустороннему миру. Эта ночь прошла для них благополучно, но последствия не преминули аукнуться: вскоре один из этой компании утонет в Упе, а спустя год девушка, участвующая в вакханалии, повесится на том же самом дубу, где в магический круг был заточен мужик. Как и зачем, будучи неместной, эта несчастная попадет на Блудный Луг неизвестно.
История Блудного Луга, как и «история мидян темна и не-понятна». Придирчивый читатель имеет полное право усомниться в ней, именно по этому в своем рассказе я указал точные координаты этого места – желающих подтвердить это, или опровергнуть – милости просим. Но стоит ли будить лихо, пока оно тихо?
11.03. 08 г.
