полегче и попробуй запустить в стену. Может быть и полегчает.
Стефания деревянными пальцами взяла со стола мисочку с орехами и швырнула её в самого графа. В этот момент она не думала о том, что он с ней сделает за такое оскорбление. Хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы оправдать своё жалкое положение.
Миска попала бы в человека. Но в вампира, конечно, не могла попасть. Он среагировал быстрее, промелькнул молнией в сторону, и мисочка достигла стены, где с чавканьем разбилась, и рассыпала из своего нутра орехи.
–Уже лучше! – весело одобрил Влад.
Стефания схватила со стола свою тарелку и швырнула её в пол со всей силы.
–Ненавижу! – крикнула она, задыхаясь, и зарыдала в бессилии так, что не могла уже устоять, и поползла на пол, в груду своими же руками сотворённых осколков. – Ненавижу! Ненавижу! Всех!
В пальцах Стефании против её воли запульсировали красноватые искорки, заплясало бешенство, формируя сгустки силы, не заклинание, ещё нет, но демонстрируя мощь. Влад оказался рядом и вытащил обмякающее тело в сторону от осколков, усадил, словно она ничего не весила, впрочем, для вампира она и не весила ничего, в кресло. Он накрыл её живую ладонь своей, давно мёртвой, вбирая в себя непроизвольные сгустки силы.
Это помогло. Стефания смогла прийти в себя и дыхание её выровнялось.
–Ненавижу…– прошелестела она. – Всех их ненавижу!
–Ненавидь, – вампир не стал спорить. – Ненависть помогает жить. Я это знал лучше других, когда был живым.
–Почему со мной? – Стефания взглянула на Влада, страха в ней не было, её собственная жизнь давно уже выцвела и не имела для неё ценности, а это значило приход отупляющего равнодушия. – Почему?
–Абрахам человек категоричный. От него другого ждать и не следовало. Ронове трус, тут тоже всё ясно. Что касается Рене, думаю, он рассуждал о том, что ты всё-таки маг. пусть плохонький, неумелый, но маг. и если он притащит тебя в Церковь Святого Сердца, да и, если честно, думаю, что он не хочет раздражать Абрахама. А может быть, и сразу не был дружелюбен к тебе, и тогда…
–Я не о них…– в глазах Стефании промелькнуло что-то стальное. Это было непривычно и странно. Будь здесь Абрахам, он бы заметил это, но Абрахам был сейчас далеко и вряд ли он думал о Стефании. – Совсе-ем не о них!
Влад знал это. Он просто тянул с ответом. Прежде всего из-за самого себя. Нельзя древней твари прикипать к живому миру!
–Твоя мать не хотела бы тебе такой участи, – наконец, промолвил граф. – Она была другой. Совсем другой. Её сгубили, а я не хочу, чтобы ты изведала такое же.
–Какой? – Стефания набралась смелости. Такая смелость позволила ей притупить боль опустошения. – Какой она была?
–О! – Влад уселся рядом, на соседний стул, и даже улыбнулся. – Она была молодой ведьмой. Работала с бумагами где-то в архивах, рисовала карикатуры на магистров Цитадели. Талантливые живые карикатуры! Магистры сами смеялись с них, но в какой-то момент то ли невзлюбил её кто, то ли силы все собирали, но кому-то пришло в голову перевести твою мать в полевые условия. Она получила задание и отправилась в путь. Так мы с ней и познакомились.
–Какое задание? – Стефания не могла понять, как влияют на неё слова вампира. С одной стороны они её не трогали, потому что Стефания не представляла себе такого явления как «мать», а с другой стороны что-то наливалось в её сердце отдалённо и приглушённо. Она вспомнила, что и сама сидела в архивах, пока кому-то не взбрело в голову поднять её до помощника охотника. Могло ли быть совпадением такое обстоятельство? Сходство двух судеб, родственных и далёких?
–Ей поручили поймать лазутчика. Он хотел перейти от магии к церковникам. Естественно, со всеми секретами Цитадели. Он был магом. А она лишь слабая ведьма. Словом, если бы не моё вмешательство, всё могло бы кончиться иначе. И Эйша бы умерла в моих горах.
–Эйша…– Стефания попробовала это имя на вкус. Чужое имя. Не церковное. Неприятное, странное! Эй-ша.
–Ты на неё похожа, – Влад вгляделся в неё. – Одно лицо. Одни черты! Поразительно. Как будто бы она вернулась с того света.
Стефания вздрогнула. Переход от жизни её далёкой и призрачной матери к смерти вышел слишком резким. Впрочем, это для Влада не имело никакого смысла: он был мёртв, но существовал в образе живого.
–Как…– в горле возник комок, Стефании пришлось прокашляться, чтобы заговорить вновь. – Как это случилось? Что с нею стало?
–Это…– вампир встал и подошёл к окну. Он не хотел, чтобы Стефания видела его лицо. – Это вина твоего отца и моя.
–Отца? – тупо переспросила Стефания.
Ей как-то не приходило в голову полюбопытствовать на этот счёт.
–Я думаю, тебе не следует рассказывать о том, что кроме матери у человека обычно есть ещё и отец. Хотя бы биологический? – Влад повернулся к ней. Теперь в лице его, искажённом от смерти, застыло что-то страшное.
–Я не…– Стефания тряхнула головою. её оставили в детстве, оставили теперь. Что же с ней такое было? что с ней не так, если её оставили и маги , а теперь и церковники? Что за впившаяся в горло чужбина?
–Твой отец был магистром Цитадели. Магистр Жан. – глаза графа полыхнули бешеным красным пламенем. – Алчная скотина, ревностная и собственническая. Он решил, что Эйша должна быть его и только, и он добился её. Но в те дни она была в дружбе со мной и посещала меня. Магистр Жан решил, что я её сманиваю из Цитадели, что мне она больше, чем друг и захотел уничтожить меня. Я понял его намерение и успел исчезнуть до того, как на меня, по его указке, напали церковники.
Влад снова отвернулся к окну. Перед глазами, против его мёртвой воли вставали забытые картины. Он сидит в первом своём логове, в любимом доме, когда по полу и стенам проходит предупреждающая вибрация: враги здесь!
Вот уже он оборачивается летучей мышью и обнаруживает охотников Церкви Животворящего Креста во главе с Абрахамом. Они вооружены и полны решимости, и смерть сжимает железной рукою горло Влада. Он был мёртв несколько столетий, но когда смерть пришла на порог, захотел выжить, захотел сбежать.
Издалека она наблюдал, как церковники громят его убежище, как рвут они древние шелка и гобелены, как жгут и сравнивают с землёй его убежище. И как посреди пепелища остаётся Абрахам, не добравшийся до него, оглядывающийся в подозрении, ощущающий присутствие врага где-то поблизости.
–Твоя мать решила, что я мёртв. Когда я встретил её в следующий раз, она уже носила тебя под сердцем, – Влад старался говорить мягче, не пугая притаившуюся Стефанию, – она не знала, что я жив. Я не сразу смог увидеться с нею, но…если честно, я не особенно и хотел, не знал, стоит ли ей видеть меня. Но я всё-таки встретился с нею. Она плакала, думала, что я был уничтожен. Её муж принял эту весть холодно, но испугался! Ради неё я молчал, хотя знал, что он предал меня, выследил Эйшу и навёл на меня церковников.
Вампир взглянул на застывшую Стефанию. Спросил:
–Думаешь, Жан не тронул более меня? Он снова навёл на меня след. Но на этот раз сыграл сам против себя и твоя мать, в слепой попытке защитить меня, бросилась на церковников. Подставилась. Так всё и закончилось. Так она и умерла, оставив своего мужа и свою дочь. Да меня, выжженного не только голодом и проклятием, но и виной.
И снова Влад увидел это. Память услужливой гадиной подбросила ему этот яд. Снова перед глазами зарябило от воды… древнее озеро! Глубокое и таящее в себе сотни тайн. «Бальчи» – называли его на родине Влада, «Балатон» – называли его чужеземцы. И на берегу был бой. И Эйша, которая никогда не отличалась героизмом и храбростью, вдруг рванулась в неравный бой с церковниками, которых знала лишь на расстоянии, и которых, конечно же, не оценила как врагов. А Влад уже знал их. Знал и ведущего их охотника-предателя Абрахама.
Эйша падала долго на песок. Слишком долго. жизни в ней уже не было. Абрахам едва ли обратил внимание на эту смерть, он, не глядя, отшвырнул молодую ведьму боевым заклинанием, и Эйша падала, падала, падала…
Влад не убил Абрахама только из-за того, что увидел в нём желание умереть. Слишком много призраков гнало Абрахама по жизни, много теней и демонов, и боль не отступала от него ни на шаг. И Влад даровал ему тогда жизнь, и в следующий раз, и в тот, что был после.
А вот к отцу Стефании граф не был так жесток и убил его. И напрасно искал Влад девочку, дочь своей дорогой подруги – та канула в небытие. И вот, нашлась. Сама упала в его лесу, сражённая дурманящим заклинанием.
–Это было давно по людским меркам, – Влад через силу улыбнулся. Он заставил себя молчать об Абрахаме, о тех вещах, которые ранили бы Стефанию. Ему казалось, что с неё уже хватит услышанного и узнанного. Он бы сам отдал бы все годы земной жизни, чтобы после смерти ничего не знать. Не знать и не слышать.
Стефания молчала. В голове её что-то трещало, разламывалось на куски, буйствовало, требовало ответов, но вопросы сформулировать не удавалось, не удавалось и шевельнуть губами, чтобы выдавить хоть что-то вразумительное.
Наконец она смогла преодолеть это и спросила:
–Почему она это сделала?
В голове Стефании этот вопрос звучал иначе: «почему она сделала это, выбрав поганого мужа и поганого друга, а не меня, дочь? Почему она сделала это, обрекая меня на…»
На всё это?
Вампир пожал плечами:
–Она не была боевой ведьмой, могла не учесть силы врага. А может быть. И не захотела учитывать. Твой отец, да и вся эта бесконечная война не шли к её характеру. Она была неловкой, любила рисовать карикатуры, смеяться и читать. Ей нравилось расставлять мои книги по годам и алфавиту, она даже взялась составлять каталог, но не успела. Ей не хотелось воевать, но её вынудили и я думаю, что она просто не справилась с этим.
–А мой отец? – Стефания охрипла. Предположения Влада были ей близки. Ей и самой не хотелось воевать, она не представляла себя в рядах войны, но полагала, что она одна такая неправильная, трусливая и желающая закопаться в бумаги.
–Он мёртв, – здесь вампир уже не смог лукавить. Не захотел. – Думаю, он понимал, что я приду за ним, что отомщу. Он умудрился тебя куда-то сплавить, и ты исчезла. Я потерял тебя – наследие Эйши! До нашей встречи я думал, что ты мертва.
–А я и так мертва, – горько усмехнулась Стефания, – для Животворящего Креста я враг, для Абрахама тоже, остальные оставили меня. И я всё равно что мертва. Только почему-то не могу закрыть глаза так, чтобы никогда их больше не открыть.
–Мысли о смерти соблазняют людей, – Влад не налетел на неё, не возмутился, лишь сказал то, что было в его мыслях. – Но только от того, что люди не представляют, что такое смерть. Смерть – это бесконечное ничто, это пустыня, где тебя нет и ничего нет. Нет цвета и вкуса, нет запаха и страха. Это не покой, потому что покой придуман живыми и для живых. Ты не мертва, пока у тебя есть хоть одно желание. А оно есть. Верно?
Стефания обняла себя за плечи. Ей хотелось спрятаться, съежиться. Холод начал касаться её кожи, напоминать о себе. Усталость, непонятно откуда снова взявшаяся, навалилась, погребая её под своей невидимой тяжестью.
–Ты останешься здесь, – промолвил Влад с твёрдостью совершенно прежней. – Я обучу тебя контролировать свою магию, я сберегу тебя от них. ты видела, как они отказались от тебя. Думаю, это знаменует то, что в свой новый мирок они
