видела Хомураби так близко.
— Он вызывает... страх.
— Хомураби идеальный король, если его, конечно, не раздражать, для своих синов он готов на все.
Ая посмотрела на неё:
— Мне холодно.
— Сядь ближе к камину.
— Я думала, что ты согреешь...
— Я же пошлая, по твоим словам? — ухмыльнулась Лулу.
Она развалилась на кровати, будто была у себя дома. — Если хочешь согреться, иди ко мне.
Шики мучили мысли о своём новом теле. Он рассматривал фотографии людей. Милые, невинные десятилетние мальчики, нежные, нетронутые отпечатком времени. Какими они станут через 50, 60, 70 лет?
— Какие отвратительные, страшные, морщинистые рожи! — не выдержал син. — Многие из них такие обрюзгшие, фу! Как уродует людей старость, как обезображивает лица! — Шики выбросил фотографии, чтобы они не маячили перед глазами. — Но потом к ним приходит великий эстет и исправляет все это несовершенство. Но это не в моём случае.
— Великий эстет это кто? — спросил Митсеру.
— Могильный червь, — захохотал син. — Что ты так уставился на меня, влюбился?
— Да, — проговорил парень, опуская глаза.
— Что ты нашёл во мне, я же выгляжу, как ребёнок? К тому же, у меня скверный характер.
— Я не знаю...
— Иди сюда, — сказал син, похлопав по ноге. Он позволил Митсеру сесть к себе на колени и впился в него своим жёстким поцелуем, снова искусав губы парня.
— Ты будешь все это терпеть? — заглянул ему в глаза син.
— Да! Может сходим в рок-клуб, Шики, развлечемся?
— Хорошая мысль, — ответил син. — Но прежде я бы хотел видеть тебя без одежды, — он швырнул парня на кровать.
128
Джеро смотрел на море, вглядываясь в темную гладь. Море было таким же мрачным как и небо, над которым нависли свинцовые тучи. Он посмотрел на сина, который тоже любовался суровым морским пейзажем. Волосы его трепал ветер, развевая и полы пальто.
— Саваки, ты такой красивый, — проговорил мальчик, — я тобой восхищаюсь и снова хочется тебя рисовать.
Син посмотрел на него с высоты своего роста. На его белом бескровном лице изобразилась улыбка.
— Как только зима окончится, мы поплывем на корабле.
— Да, да! — подпрыгнул Джеро.
Саваки поймал его и прижал к себе, развернув лицом к морю.
— А тебе уже и правда лучше? — спросил мальчик. — Рана не болит?
— Намного лучше, Джеро, спасибо за такую трогательную заботу обо мне, за то, что был рядом.
— Саваки... как я мог покинуть тебя в такую минуту, ты — моя жизнь... — мальчик взял руку сина и прижал её к своей щеке. — Ты такой холодный, Саваки, пойдём в дом.
— Пойдём, мой дорогой.
Син шёл медленно, потому что ещё не совсем оправился после болезни, да и мальчик не поспевал за его широким шагом.
— Я растоплю камин жарко-жарко и согрею твои руки, — он помог сину снять пальто.
— Джеро? — сказал Саваки, когда мальчик разжигал огонь в камне. — Что тебя беспокоит, скажи мне? Я чуваствую твою тревогу, что-то не так.
— Все хорошо, Саваки.
Поленья затрещали в камине.
— Подойди сюда, пожалуйста.
Син взял Джеро за руку и помог взобраться к себе на колени.
— Скажи мне, что тебя беспокоит? — син взял мальчика за подбородок.
— То, что ты разлюбишь меня, найдешь себе кого-то другого, — опустил глаза Джеро.
— Глупости какие, с чего это я тебя вдруг разлюблю? — он провёл рукой по щеке Джеро и мальчик с благоговением прижался к ней, обхватив обеими руками. Саваки склонился к нему и начал целовать в губы.
— Саваки, — едва не простонал Джеро. — Тебе ещё нельзя, швы могут разойтись.
— Мне, может, и нельзя, но ты ведь можешь удовлетвориться и не заставляя меня делать резких движений? — он подмигнул.
— Ты хочешь, чтобы я был сверху? — спросил мальчик. — Саваки, я сделаю все, как ты скажешь... — он взял его руку и начал покрывать поцелуями.
— Ах, милый Джеро, — погладил его по голове син.
Киниро несколько дней не заходил к Широганэ. Слуга приносил ему еду и все. Широганэ охватила тоска, сидеть в этой клетке было невыносимо. Он не выдержал и решился выйти, в дверях наткнувшись на Киниро.
— Далеко собрался? — спросил син-рэй. Как всегда, он выглядел безупречно, в нарядных белых одеждах, на которые золотом падали волосы.
— Не могу я долго злиться на тебя, — проговорил Киниро.
— За что ты злишься на меня, за то, что я тебя не люблю? Никто не может полюбить насильно, это чувство даётся нам свыше.
— Кто может быть выше меня, самого бога?
— Самопровозглашённого бога, — усмехнулся Широганэ.
— Как бы там ни было — ты мой, когда ты уже осознаешь это и перестанешь упрямиться? О, Широганэ, как я скучал по твоим губам, по твоим прекрасным волосам, твоим бездонным синим глазам... — не давая Тени опомниться, он заключил её в свои объятия. К своему ужасу, Широганэ осознал, что хочет Киниро. Син-рэй умело развратил его тело, заставив испытывать желание, он находил на нем самые сокровенные точки, эрогенные зоны, доводя до исступления. Заметив, как Широганэ возбуждён, Киниро победоносно улыбнулся: значит не все ещё потеряно. Он опустил его на кровать, продолжая ласкать те самые зоны, от прикосновений в которые Широганэ не мог сдерживать стон.
— У меня нет сил противостоять тебе... — прошептала Тень.
— Не нужно противостоять мне, любимый, я хочу, чтобы ты открыл мне своё сердце, впустил в свою душу, как впускаешь в своё тело...
— Ты сам это делаешь...
— Потому что ты этого хочешь.
Широганэ в душе не мог не признать, что так, как Киниро, его не мог удовлетворить даже Рюуко, син-рэй был мастером любовных утех. Но Тень променяла бы это все вместе взятое, чтобы только иметь возможность сжать в объятиях своего Рюуко, который казался сейчас далекой, несбыточной мечтой.
— Ну же, Широганэ, не противься, я же вижу, как ты хочешь... — шепнул ему на ухо син-рэй. И вот, последний бастион пал и Широганэ перестал сопротивляться, всецело отдав себя ласкам Киниро, он отвернулся в сторону и закусил губу, пока син-рэй целовал его в шею, прогуливаясь руками по самым интимным частям его тела.
— Широганэ, тебе же нравится это, не отрицай...
Тень распахнула огромные глаза.
— Я не люблю тебя, Киниро, просто хочу. Вернее, развращенное тобой, моё тело хочет тебя, больше ничего.
Заноза больно вошла в душу син-рэя, но, не смотря на это, он улыбнулся:
— Пусть будет так и ты просто хочешь меня, я не против. Это значит, что мне уже многого удалось добиться.
129
Широганэ проснулся — за окнами занимался рассвет, Киниро спал. Король Теней присел, обхватил обнаженные колени руками и задумался. Кроме Рюуко, он ни с кем никогда не был, и вот, откуда ни возмись, появился новый любовник, который, к тому же, замечательно справлялся со своими обязанностями. Широганэ все ещё не мог это до конца осознать и решить, что ему делать. Проснувшись, Киниро увидел возлюбленного грустным и задумчивым. Он нежно откинул длинные серебряные волосы, обнажив спину, которую начал покрывать поцелуями.
— Не надо, пожалуйста, — прошептал Широганэ.
— Если бы ты себя сейчас видел, любимый, как же ты прекрасен в рассеянной рассветом уходящей тьме... — он опрокинул Широганэ на постель, но сделал это очень мягко. Тень закрыла глаза, отдавшись на милость победителя.
Хомураби привел Шисуи в ту же комнату, где они провели свою брачную ночь. Комната ничем не изменилась, зимний сад зеленел, властелин Тьмы приказал слугам вести хороший уход за растениями.
— Как же красиво, Хомураби, спасибо! — вскричал Шисуи.
Он обожал зелень и все виды растений, какие только существовали на планете. В ветвях деревьев щебетали настоящие птицы. Шисуи не мог налюбоваться, разглядывая растения, он осматривал каждый цветок.
— Не увлекайся, Шису, я пригласил тебя на ужин.
Король рэев увидел большой стол, уставленный разнообразными явствами и напитками, на столе стояли свечи и аромо-лампы, но самое главное — стол располагался прямо под ветвями деревьев. Шисуи пришёл в неописуемый восторг.
— Может тебе в таком стиле сделать половину моих апартаментов и тогда ты ко мне переселишься?
— Я подумаю, — уклончиво отвечал король рэев.
— Сейчас я тебе покажу, как я научился есть рис палочками, — сказал Хомураби. Шисуи даже забыл о деревьях, уставившись на него. Но до рта рис Хомураби донести было не суждено — он высыпался на пол. Шисуи расхохотался от души и остановился только тогда, когда увидел озадаченный и расстроенный вид повелителя Теней. Король рэев стал серьёзным.
— Знаешь, Хомураби, я недавно понял одну такую вещь: будешь ты есть рис палочками или руками — на мои чувства к тебе это никак не повлияет, я люблю тебя таким, какой ты есть.
— Я не хочу, чтобы тебе было за меня стыдно.
— Я давно уже забыл о стыде, — Шисуи взял палочки в свои тонкие руки и вложил их в ладони Хомураби. — Смотри, вот так, я буду контролировать твои руки.
— Не поцарапайся, я забыл подстричь когти.
— Хомураби, ты как-то прохладен со мной...
— Не хочу, чтобы ты высказывал мне, что я к чему-то тебя принуждаю.
Шисуи взобрался на колени к Хомураби и обнял его за шею.
— Шису, — обнял его в ответ властелин Тьмы, — я хочу, чтобы мы жили вместе, хочу просыпаться с тобой каждое утро, это нормально, ведь мы поженились. Мне не хватает тебя...
Шисуи чувствовал то же самое.
— Когда все уляжется, Хомураби, я подумаю над этим.
Они сидели, обнявшись, задумавшись о своей дальнейшей судьбе.
— Ты в последнее время такая задумчивая, — ухмыльнулась Хирю. — Проблемы на личном фронте? — она встряхнула длинными голубыми волосами, которые рассыпались по плечам, белоснежным, будто из слоновой кости.
— Считаешь, у нас нет никаких проблем, кроме личного фронта? — посмотрела на неё Лулу. — На личном как раз все превосходно, но как быть с нашим фронтом, который захватил выскочка син-рэй?
Лулу ушла к себе, мысли о Киниро не давали покоя, держали в напряжении. Откуда он свалился, как снег на голову?! Неизвестно откуда взявшийся выскочка захватил и подчинил себе не только оба мира, но и Широганэ, что бесило особенно. Столько веков син не могла завоевать сердце истинного короля Теней и вот пришёл какой-то син-рэй и сразу же овладел им с помощью силы. Если к Рюуко Лулу давно привыкла, то этот наглый самовлюбленный Киниро, провозгласивший себя самим богом, ужасно раздражал. Лулу напряженно думала, в голове крутился кое-какой вариант, но это был великий риск. И все же, рискнуть стоило. Лулу переоделась в женщину средних лет, нанесла грим, надела парик. Нужно было разведать ситуацию, чтобы знать, как действовать дальше. Син шныряла возле резиденции Киниро, прикинувшись торговкой фруктами. Из разговоров слуг, которые готовили повельон к празднику, она узнала, что им оень мало платят и едва хватает на еду. Киниро был щедр и никогда не скупился, но почти все выделенные на слуг деньги забирал себе управляющий, отдавая подчиненным копейки. Конечно же, Киниро не знал об этом, занятый своей неземной любовью к Широганэ. Лулу продолжала мотать информацию на ус.
— Нет, мне это терпеть уже надоело! — воскликнул один из слуг. — Работаю тут, как проклятый и за такие копейки! А детей своих чем кормить? Он такие деньги тратит на своего любовника, вы бы только видели, за какие суммы он покупает ему наряды и украшения, а почему мы должны голодать! — его
