Ольга без дела три года, и без перспективы, главное, - и уволилась потом, ушла в другое место счастья искать. А Светлана Алексеевна продолжила дальше спокойно сидеть и работать, уже одна: ей помощники с той поры категорически не нужны были…
81
- И другой на моей памяти гений к нам в сектор однажды дуриком, можно сказать, попал, Игорь Уткин, закончивший физический факультет МГУ и живший поблизости от нашего института. Что и стало главной причиной его к нам прихода, трудоустройства - отсутствие долгой к месту работы езды. Ну и наши “космические заработки”, разумеется. Так вот, Огородников в него влюбился с первого дня как в девочку прямо, не отходил от него ни на шаг. Задачи какие-то с ним всё сидел и решал очень умные и для нас, простых инженеров, недоступные, писал статьи проблемные в космические журналы, изобретения оформлял - в очередной раз увидел, старик, в его лице будущего своего приемника и последователя, “профессионального наследника” так сказать, продолжателя Дела. Игорь ответил Вадиму взаимностью: с жаром принялся за работу, честно пахал три года на пару с начальником, вызывая всеобщую тайную зависть к себе, входил в курс проблем и задач, в тематику не только нашего отдела, но и института. И многое здесь преуспел и понял. Парень страшно талантливый был, духовитый и башковитый!.. Потому-то по окончании положенных на отработку трёх лет, зная свои способности и возможности, и попросил у Огородникова должность младшего научного сотрудника и солидную прибавку к окладу. Ему не хотелось, было элементарно совестно получать вдвое меньше наших глупых, никчёмных, необразованных и бездарных баб, ничего не знающих и не умеющих.
- Вадим было рыпнулся Игорьку оклад увеличить и учёную должность дать. Он-то мужиком был не жадным, не мелочным, всё правильно понимал. Тем более, что Игорёк в аспирантуру поступать собирался, диссертацию потом писать, становиться учёным-физиком. Должность мэнээса поэтому была для него и оправданной, и заслуженной, и справедливой… Да только куда там! На него, на Вадима, помнится, все у нас за то внеплановое повышение как на врага ополчились - и молодые, и старые. Особенно взбеленился и ополчился гнусный и подлый Кирилл - “уздечка огородниковская” с первого дня, этакий невидимый стальной “намордник” или “вертухай” недремлющий! Он-то, старый заслуженный интриган, всех тогда и взбаламутил, и на “товарища” своего исподтишка натравил: не позволил ничего в своём секторе поменять, грудью против повышения встал, сорвав план Вадима.
- Кирилла, Витёк, понять было можно, если уж строго про его поведение начать рассуждать, с холодною головою. Он по-молодости нашёл себе “ишака” на работе, взобрался к нему на спину и лихо поехал на нём в светлое советское будущее, свесив ножки. И все его думки с тех пор только и исключительно об одном были: как можно дольше удержаться верхом на Вадимовском хребте, не позволить тому взбунтоваться однажды и себя сбросить… Но для этого ему требовалось Вадима оберегать всеми правдами и неправдами от постороннего влияния и помощи, не подпускать к нему умных, грамотных и волевых парней, с кем бы Огородников со временем мог сблизиться и сдружиться, компанию оппозиционную организовать, а то и вовсе революционную - со всеми вытекающими последствиями и перспективами, безрадостными для сугубого дармоеда и паразита-Кирилла… Так что логика-то у Радимова имелась - железная и беспроигрышная. Пока Вадим был один, Кирилл с ним без труда справлялся, имел над ним полную власть. Но появись у Вадима друг, или хотя бы товарищ, сподвижник, соратник, единомышленник на работе, - с ними двоими было б уже не справиться, в бараний рог не скрутить. Потому что два человека - это уже “банда” целая, это большая сила, с которой тяжело бороться. Это - общеизвестно. Недаром ведь у нас по Москве с началом перестройки принялись по улицам разные сектанты ходить, дурачков-простачков отлавливать и объегоривать, без штанов оставлять и квартир, без средств существования. И именно парами все они ходят - заметь себе, Вить. Наверное, не случайно это.
- Вот наш ушлый и прозорливый Кирюха от Огородникова всех любимчиков “финансовой палкой” и отгонял; и в этом его единодушно “старики” поддерживали. И у них в нашем секторе своя правда жизни имелась и своя философия, как и достаточно ясная и чётко-выраженная позиция, которая вслух не озвучивалась, разумеется, но соблюдалась строго и неукоснительно: «мы себе, дескать, тёплое и денежное место нашли - и славненько! И никому его отдавать не собираемся. На кой ляд, действительно?! С чего?! А молодые и борзые путь сидят и ждут, когда доходное место и для них найдётся. А не хотят ждать - пусть уматывают и вьют себе свои гнёздышки на стороне, на наши не зарятся. Не позволим им этого и не отдадим. Пусть так знают…»
82
- Ну а теперь, если к Уткину Игорьку опять вернуться, - то с ним тогда всё случилось так, с его внеплановым повышением в должности и статусе. Сначала наш хитрожопый Кирилл один попробовал было Вадима Александровича уговорить, по-тихому и по-хорошему. «Мне революций не надо, пойми! - твёрдо и веско сказал он ему в кабинете у Скворцова. - От них, от революций этих, только одна головная боль и проблемы такие, что устанешь потом разгребать и расхлёбывать, яйца собственные вытирать, менять штаны и рубахи… Ты вот Уткину, любимчику своему ненаглядному, повысишь оклад на сорок рублей, должность новую дашь - мелочёвка вроде бы. Но этим же самым ты озлобишь всех, разворошишь наш с тобой муравейник, который десятилетиями собирался. Гвалт этим необдуманным повышением в секторе страшенный поднимешь, что и за год потом не уляжется. Всех против себя настроишь, врагами вечными сделаешь, всех! - точно тебе говорю! И что потом станешь делать с людьми, с коллективом?… Этот Уткин всё равно ведь рано или поздно от нас уйдёт, сколько ему ни плати, ни гладь по головке: грамотная перспективная молодежь у нас не задерживается, сам, поди, знаешь. А с нашими старыми проверенными кадрами нам ещё с тобой долго предстоит бок о бок трудиться, космос советский на согбенных плечах держать: им-то идти некуда, старикам нашим, поздно уже. И если испортишь с ними отношения - то как потом их работать заставишь: на АЦК ежедневно ходить, на Стенд? да на тот же Байконур ездить? Будут сидеть на рабочем месте и откровенно дурака валять, саботировать твои приказы. Попробуй, заставь их силком что-либо делать: те же программы писать, уравнения. Не заставишь, точно тебе говорю. Умственная работа - это тебе не гайки на станке точить: её не проверишь и за неисполнение не накажешь, подмену быстренько не найдёшь. Подумай об этом и не горячись, не пори горячку из-за своего любимца!»
- Вадим тогда начал было что-то в ответ доказывать: что с такою политикой, дескать, уравниловкой общей, тупой, плодившей и культивировавшей одних разгильдяев и саботажников, они вообще без талантливой молодёжи останутся, без будущего, что некому будет в итоге Дело передавать, - но всё напрасно: Кирилл стаял на своём. Не позволю-де сектор свой разрушать, коллектив сложившийся - и всё тут! А под конец и вовсе всех стариков на Огородникова натравил, особенно - двух горластых евреек из своей комнаты: Герту и Гальку. И те его быстренько привели в чувства, мозги ему на место вправили. «Ты чего, - принялись обе дружно на ухо ему с самого утра орать, плотно второго начальника окружив, как свора шавок голодных, - совсем уже на старости лет ох…рел, рехнулся, да?! Старый седой м…дак! Маразматик хренов! Оклад он, видите ли, внепланово решил повысить своему любимчику, мэнээсом его, щенка желторотого, сделать всего-то через три года работы. Чтобы он тут ходил после этого, выпендривался, и на нас на всех свысока смотрел, искоса и презрительно… Ему повысишь - а с нами как?! Мы что, не люди, мы не работаем, да?! Тогда давай повышай и нас вместе с ним. Чего не повышаешь-то?!... За дур нас считаешь, да?! за пустышек безмозглых, за трутней?! Не любишь, не ценишь?! Тогда сам давай и паши вместе со своим Игорьком разлюбезным, пожалуйста. А мы посидим и посмотрим. И на вас, дурачков, порадуемся - как это у вас, у двоих-то, получится»… Длилась такая их психологическая осада-обработка строптивца в течение нескольких дней, после которой тому жить уже не хотелось, не то что работать. Силы его сопротивляться заканчивались…
- Понятно, что бедный Вадим Александрович после подобной встряски и взбучки ходил как шальной по отделу, безжизненный, бледный как тень, шатающийся из стороны в сторону как после инсульта. В итоге, морально сломанный, он сдавался и уступал, переставал за любимца бороться, за его новое звание и оклад. Он чувствовал, что лучше уж ему с одним любимцем-Уткиным испортить отношения, чем со всем трудовым коллективом, выгоднее молодого парня на три буквы послать, выгоднее и здоровее. Что он, в итоге, и делал - любимца своего “посылал”. Виновато говорил тому, краснея: «извини, мол, парень, но что-то с окладом твоим ничего у меня не выходит, не получается. Извини»…
И Игорь Уткин, обидевшийся, ушёл от нас, сразу же после этого и уволился. И наш институт потерял очередного хорошего специалиста…
83
- Это я тебе, Вить, только самые яркие примеры привёл, случившиеся на моей памяти, рассказал про выпускников МГУ, что случайно или по-дурости к нам залетали, - горько усмехнулся Валерка, переводя дух. - Но ведь приходили к нам и другие хорошие парни и девушки по окончании вузов, попроще и поскромней. И они с первого дня буквально рвались в бой и по-настоящему жаждали работать, грезили о больших делах, о дальних космических экспедициях, о которых они ещё со школьной скамьи мечтали. Но и их молодая судьба, увы, становилась в итоге печальной: им, затравленным и оплёванным, множество шишек набившим, множество синяков, приходилось через три года собирать вещи и уходить из НИИ, ставить крест на детских мечтах, а часто - и на профессии… Ибо все они сразу же попадали под двойной психологический гнёт - со стороны “стариков”, перво-наперво, справедливо видевших в них врагов-конкурентов и давивших и травивших их всеми способами и средствами, и со стороны одногодков-бездельников, таких, как Венька Постнов, который одним только праздным видом своим разлагал и развращал молодёжь ужасно, от работы, от праведной жизни отваживал. Я уж не говорю про его ежедневную подлую пропаганду, когда он с ухмылкой нас, своих молодых товарищей и сослуживцев, “напутствовал-просвещал”, а по сути честных и достойных работников в каждом из нас убивал целенаправленно и злонамеренно. «Да на хрена нам в этой гнилой конторе работать-то за копейки, пацаны, время и силы на этот сраный советский космос тратить? - внушал он нам раз от разу, когда уставал на рабочем месте книги художественные читать и дурака валять беспробудно. - Кому он этот космос нужен-то, прикиньте, кому интересен и выгоден? Разве что нашим пердунам-королёвцам, что корни повсюду пустили как сорняки… Их-то понять можно, конечно: они деньги лопатой гребут, захватив все блатные должности, и в ус не дуют. Хорошо устроились, молодцы! Нашли себе кормушку сытную - и рады!… Вот пусть тогда одни и пашут, коли так. Без нас. А мы посидим и посмотрим пока, чем у
