Шатун продолжение - 2

зэка, как человека. Зэк - это добыча, которую они должны охранять и если добыча побежит, то ее нужно догнать и загрызть, за это собака получит поощрение от хозяина.
- Первый пошел!
Тот, кто стоял первым у двери выпрыгнул из вагона и быстро пробежал к перрону, присел на корточки, держа в руках нехитрый багаж. Собаки рвались с поводков, лаяли и хрипели на потенциальную жертву, им очень хотелось выслужиться перед хозяевами. Собачья натура требовала вонзить клыки в теплое, податливое тело и почуять на языке соленый вкус горячей крови. Но строгий ошейник и рука хозяина не давали сделать желаемого.
Вскоре все прибывшие сидели на корточках на отведенной площадке в ожидании транспорта. Попутчиков этого этапа загрузили и развезли в разные лагеря по разным зонам, в тайгу. Где им предстояло заниматься лесоповалом.
Новые владельцы Российской тайги усиленно распродавали народное богатство, торопились и рвали друг у друга лучшие участки с сортовой древесиной, продавая по дешевке за границу.

                                 
  -Так вот ты какой, Иван Найденов! - проговорил смотрящий отряда, внимательно рассматривая Ивана.
– То, что ты найденный – это понятно, тут среди нашей братвы этих найденных без роду и племени, пруд пруди, Каждый второй кто к нам приходит с малолетки – Найденов.
Ибо был найден, выброшенным своей мамашей или в чужом подъезде, или вообще в мусорном баке, и те кто выжил, пополняют наши ряды, а вот почему тебя зверем назвали, в этом еще надо разобраться, погоняло зря не цепляют, всему своя причина есть.
Иван, выслушав эту речь, пришел к выводу, что смотрящему не только дана власть над сидельцами, в нем есть природный ум и склонность к философии.
– Да не хлопай ты зенками, – добродушно проговорил смотрящий, тоном старого дедушки. Да он и был похож на доброго дедушку, седенький и ухоженный, в новой робе и дорогой, удобной обуви. От него шел запах вкусной пищи и дорогого парфюма. Только взгляд серых глаз был твердым, жестким, глаза говорили об уме и силе, этого человека.
– С каждым этапом приходит малява, чтобы мы знали, от кого и чего ждать, с кем и как поступать. Если ты на малолетке шустрил в активистах, то тебя бы уже отправили на насест к петушкам, а ты из мужиков, хотя статья на тебе нехорошая, и погоняло страшное. «Зверь» - как у мокрушника беспредельщика, говорят, ты кусать до смерти умеешь. Правда по малолетке чего только не бывает, но сто тридцать пятая – это хреновая рекомендация.
Тут почти у каждого на воле есть семья и у многих есть дочери, а отцы, как ты понимаешь, не любят тех, кто обижает их дочерей.
– Я не виновен, я этого не делал! – сверкнув глазами, проговорил Иван и у него непроизвольно сжались кулаки, а в голосе послышались рычащие нотки.
– А где ты тут видишь виноватых? – Весело сказал смотрящий,
– ты спроси любого и тебе каждый расскажет, какой он невинно осужденный, и как его менты под статью подвели. Ладно, Иван, некогда мне тут с тобой турусы разводить, тебе сейчас шконку определят, а дальше братва посмотрит кто ты и что ты, Тут человек насквозь виден, как не притыривайся, а если в тебе нутро гнилое, то оно себя покажет, а пока иди.
– Хилый, проводи Зверя на шконку, определи его, к мужикам…
Смотрящий, надвинул круглые очки на нос, взял книгу в руки, и опять стал похож на доброго дедушку.
Из-за занавески послышался шорох и вышел амбал ростом под потолок, гора мышц, а не человек…
– Пойдем, что ли, Зверь, на место. – Неожиданно писклявым голосом произнесла эта гора мышц, чем-то напоминающая трансформер из детских мультфильмов
Хилый подвел Ивана к свободной кровати, ткнул в нее похожим на сардельку пальцем: – постель получи у завхоза.
Наутро Иван уже стоял, в строю на перекличке.
Мысли бешено крутились в голове: он в тайге, вот она за забором из колючей проволоки, их сейчас повезут туда, на делянку лесоповала, которая не была огорожена колючкой. Правда кажущаяся свобода, свободой не была. Тайга сквозь себя человека не пропускала, особенно если он уходил в одиночку. Все знали, что осмелившегося на побег зэка одиночку, или группу, находят с собаками и загоняют в болото. Так руководство лагеря избавляется от контингента, создающего проблемы.
Ивана терзала мысль: четыре года я отсидел на малолетке и только тогда, когда готовили документы на освобождение, пришло сообщение о том, что я сидел безвинно.
А мое нынешнее положение похоже на предыдущие. Я вновь сел из-за девчонки. Из-за желания заступиться за нее, и получил восемь лет. За убийство меньше дают, а тут…
У Ивана не хватало в слов, чтобы выразить бурю эмоций, захлестнувших его душу. Что-то непонятное терзало его, рвало не только сознание, но и тело.
Выходя из автозака, привезшего зэков на делянку, Ивана толкнули, он упал на четвереньки, и тут же без раздумий, как стальная пружина распрямился и понял, что в невероятно длинном прыжке оказался в кустах можжевельника, растущего за кучей срубленных веток. Попытался встать на ноги и почувствовал, что на нем трещит одежда, ступни ног увеличиваются и казенные ботинки жмут пальцы до боли. Шнурки лопнули и Иван с невероятным облегчением скинул с ног обувку и увидел, что его ступни превратились в медвежьи лапы. Из штанишек, вдруг ставших маленькими и коротенькими видны мощные ноги, покрытые бурой, медвежью шерстью, покрытые шерстью руки увенчались длинными когтями, а лагерная роба висела на огромном теле рваными клочьями. Иван посмотрел на себя как бы со стороны. улыбку вызвала лагерная кепочка сиротливо примостившаяся меж ушей, лапой, еще не потерявшей человеческую подвижность, Ванька сбросил этот головной убор на землю и содрал с себя остатки одежды. Приподнявшись над кучей валежника, глянул на площадку, с которой несколько минут тому назад, совершил невероятный прыжок из тела человека в тело медведя. Иван прислушался к внутреннему состоянию и убедился, что его мозги, невероятная метаморфоза не затронула, и у него осталось сознание человека по имени Иван Найденов.
Иван понимал, что рано или поздно его пропажу обнаружат и тогда он может схлопотать пулю из автомата. Военная охрана, с одобрения лагерного руководства, стреляла по любой движущейся цели, от скуки и для развлечения, завалить медведя – это был бы подвиг, шкура начальнику лагеря и двести кг вкусного мяса, для солдат охранников.
Именно эти мысли заставили Ивана отступить за деревья, и встав на четыре лапы уйти в тайгу.

                            

  Далеко он уходить не стал, ибо не ведал в какую сторону ему надо направить путь. Жизненного опыта у него не было, как и не было звериного чутья. В образе человека его не учили ориентироваться на местности, а для звериного состояния он еще находился в состоянии новорожденного несмышленыша. Иван решил походить вокруг лагеря, чтобы найти дорогу, по которой доставляют на зону осужденных с большой земли. Сознание заставляло встать на ноги и идти на двух, как это требуется человеку. Именно на двух ногах человек себя чувствует уверенным и сильным, а вновь обретенное тело становилось на четыре лапы, не обращая внимания на команды напуганного сознания. Иван заметил, что хотя он и стал ниже, но его кругозор увеличился. К зрению, которое стало острее и замечало малейшее движение не только  впереди, он стал видеть все, что происходило по бокам, добавился слух, который воспринимал любые шорохи. Для этого не требовалось крутить головой, как это вынужденно делает тело человека, чтобы оценить обстановку и события происходящие вокруг. Знания приходили быстро, неведомое тело, обретенное Иваном, приспосабливалось к двойному сознанию. У Ивана даже появилась мысль, что это сильное и огромное тело, покрытое бурой шерстью, находилось где-то в запаснике и в критический момент взбунтовавшегося сознания, предоставлено Ивану во владение, дабы он не сошел с ума от безысходных мыслей. Желудок требовал пищи, нудное чувство голода действовало на нервы. Иван осторожно продвигался вперед, приближаясь к делянке, на которой его товарищи по заключению валили лес.
К работе еще не приступили, Иван явно различал голоса переклички, видимо заметили пропажу и сейчас определяют, сколько человек ушло в побег.
Настороженный слух явно различил слова: в тайгу ушел один Найденов, прибывший последним этапом, совсем еще зеленый, уйти он далеко один не мог.
Два конвоира и натасканная на человека собака, отправились по следу беглеца. Опытные вертухаи знали, что новичку без подготовки далеко по тайге не уйти и беглеца  настигнут на первом же привале. На лагерных харчах далеко не убежишь, поэтому особо не торопились. Вскоре влекомые собакой, взявшей след верхним чутьем, запах идущий от лагерной робы неистребим, каким бы не был чистоплотным сиделец, от него все равно шел запах общего барака. Собака вывела погоню к одежде, брошенной Иваном.
Поджав хвост, собака отказывалась идти по следу, на траве ясно виднелись следы очень большого зверя, а не человека.
Взяв автоматы на изготовку, оба прапорщика пошли по следу, а молодой пес, поскуливая, бежал сзади, изредка принюхиваясь к незнакомому запаху Странный след вел погоню вокруг делянки.

Иван понимал, что от автоматной пули у него в теле медведя, защиты нет, если только не понадеяться на чудо.
Он решил рискнуть, мысль была такая: если убьют, то туда мне и дорога, а так жить, как живу я, смысла нет. Придет время, и меня пристрелят, или упрячут в лагерь, увеличив срок, это если я вновь приму облик человека.
Иван неведомым способом определил расстояние между ним и погоней, вернулся по следу, и легко взобравшись на дерево, затаился на нижней ветке. Пропустил бежавшую впереди собаку.
Овчарка,  чуя зверя, бежала по тропе, поджав хвост. В ее собачьем сознании звучало предчувствие смерти. Она понимала, что ее впереди ждет не напуганный зэк, которого можно кусать и рвать до кровавых брызг, которые она с огромным удовольствием слизывала. Если бы ей позволили, она бы съела это загнанное существо, чем-то похожее на хозяина. Но ей этого не позволяют.
Собачьи инстинкты говорили, что впереди ее ждет смерть, и ей было страшно.