Теория спящего Бога

хозяина. Осталось только протянуть руку, чтобы взять карабин. «Она» все еще щебетала: «Эти хороши, эти хорош-и-и...» И толкнуть дверь, – за ней стоял человек, точнее, «синий» в шубе цвета «зеленки», яркий, как флуоресцентная наклейка.
– Ты должен мне за Молли, – сообщил так он быстро, что изо рта полетела слюна, – деньги или металл, мне все равно. Если у тебя ничего нет, отдашь указательный палец правой руки. Понял!?
– Ты тоже ненастоящий? – спросил Он.
Он словно очнулся. Словно только что понял, куда попал. Им овладело холодное любопытство: неужели эти люди носители Великой Тайны? В том смысле, в котором Он представлял это понятие.
В следующее мгновение «синий» перешел на плохой английский. С минуту жестикулировал перед его носом и упивался своей безнаказанностью. Из потока слов Он уловил: «Это тебе не какая-нибудь трибада, мать твою!» и хорошо понял одно слово – «snowball» – «снежок».
Он схватил его за грудки, так что шуба затрещала, притянул к себе, а правая рука, словно сама, словно только и хотела этого – услужливо и вовремя потянулась, и Он ткнул «синего» стволом в подбородок
– Послушай ты, бывшей негр, или как там тебя, мне плевать, что ты здесь наговорил, но я просто из интереса вышибу тебе мозги, чтобы посмотреть, может быть, они у тебя силиконовые?
– Это не по правилам, – заявил «синий». – Это покушение на чужой бизнес.
Ствол у горла волновал его, не больше, чем холодный кусок металла. Он не понимал, что такое ружье.
– Мальчики... не надо ссориться...
Две руки обняли за талию. От неожиданности и брезгливости Он отпустил «синего».
– Трик, ты не прав... – произнесла «она», затягивая обоих в комнату.
Теперь на ней был прежний рабочий наряд из кожи и побрякушек. Грудь, слава богу, «она» оставила прежнюю – моно и умеренно-пышную.
– Это я не прав?!
Трик явно принадлежал к неуравновешенной части населения – рэшмэн. Его волосы, закрученные в стрин-шнуры, мелькали, как лопасти пропеллера. Распаляя себя, он продолжал яростно жестикулировать синими разнокалиберными пальцами. Белые полоски на них были не первой свежести.
Он застыл в дверях, прислушиваясь к спору.
– Это я не прав! – кричал Трик, – Я, который бесплатно тащил тебя через три галактики!
– Ты всего лишь безмозглая жертва генетического эксперимента! – провозгласила Молли.
Как у большинства женщин в таких ситуациях, ее лицо осталось вызывающе-невозмутимым, но только не язык.
– Что?! – закричал Трик. – Мать твою!!!
На это раз он, не переходя в рукопашную, многократно употребил два слова: «cocksucker» и «motherfucker».
«Она» не уступала ему ни в ярости, ни в темпераменте:
– Иди умойся, от тебя разит!
И:
– Ты сам грязный хаслер!
И:
– Что б ты скис, паразит несусветный!
– Ах ты, грязная шлюха!
Тогда Он произнес:
– Спокойно!
И ткнул его в спину карабином. Все-таки в душе Он был джентльменом.
– Посмотри на него! – заявила «она» тоном, не терпящим возражения.
– Ну?!
Ссора явно была его стихией. Он даже пренебрегал присутствием кого-либо третьего.
– Он настоящий...
– Что значит «настоящий»?!
– Я читала...
– Ты умеешь читать? – удивился Трик.
– Да, представь себе! – произнесла «она» на октаву выше. – Я читала, что существуют целые люди. Он даже таблетки не глотает.
Трик пожал плечами:
– Мне-то что?
– Ну, целые! Це-лы-е! Понял? – В ее голосе обозначился подвох.
– Нет! – твердо ответил Трик.
– Дурак! Дай руку. – «Она» ловким движение «вынула» его большой палец, и с ожесточением потыкав им Трику в нос, вставила на место. – Сделай то же самое с ним и ничего не получится.
– Не может быть?.. – удивился Трик, равнодушно оглядываясь на него и Африканца. – И собака тоже?
– Ты какой-то тупой! – закричала «она». – Нельзя быть таким всю жизнь!
– Мать твою! – наконец воскликнул Трик.
– Да! Да! Я уже молчу... – сообщила «она» многозначительно для его вящей радости.
– Никогда не встречал таких, – признался Трик. Он выглядел удивленным. – Вечно ты с кем-то путаешься, – похвалил он ее.
«Она» шмыгнула носом и сделалась гордой. Они принялись шептаться.
Он услышал: «... куча денег», и возгласы: «вот это да!.. мать твою!..»
– Ага... – Трик оценивающе оглядывался на них. – Понял... понял, не дурак... – И повернулся: – Не желаешь выпить?
– Не желаю, – ответил Он, хлопнул дверью, и они с Африканцем вышли вон.

***
Все произошло просто и обыденно – на выходе из туннеля их ждали. Это была засада. Единственное, что Он успел – это моргнуть от падающей тени. Его спеленали, как муху, и брызнули в лицо какой-то гадостью, от которой до сих пор кружилась голова, и Он прикрыл глаза, чтобы быстрее прийти в себя.
– Начнем! – с энтузиазмом сказал капитан, и сержант поставил жирную кляксу. С минуту безуспешно боролся с ней, пытаясь превратить в букву «С», потом с вздохом взял другой лист и начал писать: «Следствием установлено, что...»
– Имя, идентификационный код? – равнодушно спросил капитан, не отрывая взгляда от бумаги.
Даже здесь на Земле служба была рутинной. Но он выполнял свой долг. Менялись лишь планеты, к ним надо было уметь приспосабливаться. Он умел, хотя давно не верил ни в какие ценности общества.
– Роб Вильямс, – глазом не моргнув, ответил Он, – код – одна тысяча триста восемьдесят три.
– Прекрасно... – сержант корпел над бумагой. Буквы у него выходили, как у первоклассника – корявые и валкие. Он помогал себе языком, водя им по верхней губе и щеточке усов. – О-о-о! Алан Париш из «Джуманджи»? Рыжий и волосатый.
– Пробей по связи, – все так же равнодушно приказал капитан.
В каждом деле были свои формальности, они делились на параграфы и пункты. Надо было только правильно следовать им.
– Сейчас, – ответил сержант и, отложив перо, занялся
ЭВМ.
– Так... – Капитан повернулся к нему. – Будем говорить правду?
И это тоже была формальность, обозначенная в формуляре для пользования. Вопрос номер три: «Какого цвета ваш носовой платок?» Впрочем, с задержанным все было ясно: старательство было вне закона.
Теперь Он его разглядел, – когда он в очередной раз попал в его фокус – был он бычьего сложения, как Собакевич, – цель для слепого, без шеи, с нижним куриным веком, с пальцами-сосисками, и чем-то сильно напоминал и тех двоих, что напали на них с Африканцем в пивном баре, и того, что заблокировал въезд на мост, и даже того, который спал на мраморном полу станции со странным названием – «ГородЪ – выход 11». Единственное, что его выделяло из всех: странно закрученные уши и огромный живот, словно возраст и чин, определялись размерами последнего.
Он сидел в околотке – в присутственном месте. Было чисто и гулко, как в операционной. Портреты чешуйчатых вождей разглядывал, словно через подзорную трубу: прямо перед собой отчетливо, а все остальное, по бокам, расплывчато, в нерезких образах. Один из вождей был из породы «аршинов». Впрочем, первый слева чем-то смахивал на Волю Жириновича. На мгновение Он даже усомнился в реальности происходящего и пошевелил затекшими руками. Потом с ужасом вспомнил, что с ним нет Африканца и чуть не подскочил – надо было срочно найти его. Оставалась тайная надежда, что полиция совершит какую-нибудь ошибку.
Перед капитаном лежали его вещи. Он диктовал:
– Опись... Что это такое? – Рассматривал карабин, при этом нижнее веко у него смешно поспевало за верхним. Карабин в его руках выглядел зубочисткой.
И сержанту:
– Пиши – средство передвижения астронавтов.
– Очень древнее...
Оба засмеялись. Сержант по субординации на секунду позже капитана.
– Где ты его нашел?
Лишь сержант не был ни на кого похож, со здоровым румянцем на щеках и услужливый, как все писари.
– Это что? – капитан вытаращил глаза, один из которых был кошачьим, второй, как у покойника, – с растекшимся зрачком.
– Патронташ... – ответил Он.
Теперь Он видел только нос капитана – большой и грубый, как перезревший огурец. Чешуйки на нем блестели от пота.
– Что, что? – переспросил капитан.
– Пояс с карманами, – объяснил Он, – развяжите руки.
– А это? – Из магазина на стол посыпались патроны. Рассматривая их как побрякушки, спросил. – Как ты очутился в городе?
– Пришел, – ответил Он. – Руки развяжите.
Он подумал, что удобнее будет принять их игру и не перечить.
Сержант окунул перо в чернильницу. Поводил в ней, карябая стенки, аккуратно убрал волосок и продолжил писать.
– Таким образом... – диктовал он сам себе, орудуя языком под носом, – нарушил постановление мэра за номером...
Перо скрипело и царапало бумагу. Кляксы висели над каждой строкой. Сержант вздыхал. Видно было, что он занимается тяжелой работой.
– Пробил? – спросил у него капитан.
– Сейчас, машина заведется...
– Что значит «пришел»? – удивился капитан, снова поворачивая к нему свой нос-огурец. – У нас говорят «прибыл». Все равно ты не попадаешь под программу позитивного воздействия. Лицензии нет?
– Нет, – сознался Он.
– Вот видишь?! – Многозначительность мздоимца взяла верх, проклюнулась, как росток. Задержанный попадал под действие третьего параграфа, девятого пункта. – Для первого раза заплатишь в кассу триста монет, – сказал он, – и можешь идти.
– Ладно, – согласился Он, – развяжите руки.
Капитан чмокнул губой – сержант-писарь приподнялся, чтобы снять «уздечку».
Капитан мастерски перешел к главному:
– Поликартум есть?
– Что? – переспросил Он.
– Металл!
– С собой нет, – осторожно ответил Он, еще не зная, чего надо опасаться.
Сержант почему-то остановился на полпути. А капитан сделал паузу – разговор коснулся серьезной темы.
– А сколько есть? – тихо спросил он, поводя пальцами, словно собираясь смять протокол. На сержанта он даже не взглянул.
– Я могу отдать вот это, – сказал Он, показывая на карабин, и понял, что ошибся.
– Это? – с презрение удивился капитан. – Музейный экспонат с маслом съесть нельзя.
У него была своя логика, но задержанный в нее не вписывался. Вернее, он действовал не так, как любой другой на его месте – не боялся и не потел от страха, был даже равнодушен. Капитан откинулся на спинку стула и большим пальцем руки с задумчивости постучал по столу. Взгляд его выражал сомнение.
– Петров! – вдруг окликнул он сержанта. – Петров! Да что это такое...
Он неожиданно легко приподнялся вместе со своим животом и с раздражением хлопнул застывшего сержанта по спине:
– Не спать! Не спать!
Внутри сержанта что-то скрипнуло, он словно очнулся, сел и забарабанил по клавиатуре. На его спине можно было разглядеть надпись: «Кибер-Эд №». Впрочем, номер был старательно затерт. Возможно даже, что это был «левый» кибер-эд, за которого не надо было платить налоги.
– Ну, что там?
Дело явно не ладилось.
– Отвык от такой рухляди, – заверил сержант. – Действительно, пра-пра-пра-правнук из династии калифорнийских актеров, отбывшего в две тысячи таком-то году. Основатель Нью-Голливуда на планете Пиктор. Капитал...
– Капитал! Какой же у нас капитал?
– По биометрии не значится, – сообщил сержант удивленным голосом.
– А? Надо понимать... Но это не родной штат... – заметил капитан, замолчал, и тут до него дошло: – Ты кто такой?
И Он понял, что дело приобретало нежелательный оборот. Если бы ни руки, на которых была затянута «уздечка», можно было попытаться сбежать, но в коридоре наверняка дежурил второй сержант, а на крыльце с примкнутым штыком – караульный. К тому же у него все еще