Насколько мне известно, отец мой, Василий Андреевич, музыкальными талантами не обладал совсем. Не было у него слуха, и песни поэтому не подхватывал за столом, делая вид что поёт, не более. Мама – другое дело... сидя за швейной машинкой, строчила фигурные занавески на окна и пела. Машинка была с ножным приводом, нужно было качать «качельку» ногами и она начинала работать–стрекотать. Это сокровище называлась – «ZINGER» и было самой дорогой вещью в доме. Она любила петь в компании и просто дома.
– «Ой, рябина кудрявая, белые цветы, ой, рябина-рябинушка, что взгрустнула ты»...
Прилавки магазинов тогда не ломились от изобилия таких изделий, и на этом можно было хорошо заработать. Мама увлечённо строчила и вырезала остроносыми ножницами разные цветочки-лепесточки, а мне, маленькому, нравилось слушать её, примостившись рядышком на половичке.
Сестра Зина вообще ни петь, ни слушать не любила. Но зачем-то купила себе дорогую гитару, привязала к ней большой красный бант и повесила на гвоздь на видное место. Жила она одна в однокомнатной квартире на улице Ленина, с окнами на кинотеатр «Искра». Друг друга мы недолюбливали, но она всячески изображала из себя заботливую сестричку. Заботливую блин, даже побрякать на гитаре не дала ни разу.
– Расстроишь мне инструмент. – заявляла важно.
Да мне не больно-то и хотелось. Слух я имел, ( в мамку пошёл) а голоса не было и не ожидалось, что он прорежется когда-нибудь.
В совхозе выстроили новый огромный Дом Культуры. Старый-то клуб совсем покосился, аж крыша просела. В общем, никакущий стал, и клубом его уже не назовёшь. В новом – экран повесили большущий, как в городских кинотеатрах, и сцену сделали настоящую, с оркестровой ямой. Вечерами по выходным в ДК крутили кино, были и дневные сеансы с детскими фильмами.
Частенько выступали приезжие артисты, да и наши таланты, тоже не отставали.
Мне врезалось в память выступление Чернышева Федора. Ой, как он пел! Зал заворожено слушал его звонкий чистый голос, (муха бы пролетела-услышали. У многих на глазах поблёскивали слёзы. Исполнял он песню про летчиков, уводивших свой неисправный самолёт от города. Они погибли, но город спасли. Это была песня «Огромное небо», на стихи... Роберта Рождественского. Сейчас Фёдор живёт в Германии, стал замечательным артистом.
На втором этаже в фойе положили ровный мраморный пол... фасад застеклили с первого этажа до крыши здания. В первую очередь этот зал предназначался для Новогодних мероприятий. Но ёлка ведь не круглый год – давали место и молодёжи для танцев. Танцевали под пластинки проигрывателя и под магнитофон. Один раз даже я свои записи принёс на магнитофонной катушке.
– У тебя отличный вкус. – похвалили ребята.
Те, кто постарше, предпочитали танго. Это когда прилипнут друг другу и двигаются туда - сюда.
А нам подавай шейк! Тут комментарии излишни – «Жил в горах целый век человек, с бородой и по имени Шейк... Шейк... Шейк»...
Кто-то помнит ли это? Позже появился свой эстрадный оркестр и музыканты. Навскидку называю: Витька Рыбин, Меркин Володя и другие, они выступали в ДК. Ещё в фойе стояло пианино. И вот на этом пианино моя мама «отожгла», да такое!!!
Проходило какое-то мероприятие – то ли выборы, то ли ещё что – в фойе собралось много народу. Пианино стояло расчехлённое и стул рядом.
– Твоя мать подошла к нему, подвинула поближе стул, откинула крышку, потрогала клавиши и... заиграла полонез Огинского. – рассказали друзья.
Я там не был. Женщина с четырьмя классами образования, без нот, по памяти, и такое сбацала!... Ей все аплодировали.
И я гордился своей мамкой.
***
Кино на большом экране сильно привлекало нас, ребят того подросткового времени. Фильм «Фантомас» был в нашем сознании на самом первом месте, и попасть на его просмотр было самой заветной мечтой пацанов. А попробуй попади, если тебе не стукнуло шестнадцать лет.
Кто-то с досады выписывал на стенах домов, да и на партах в школе, вожделенное название, а кто-то делал попытки попасть в кинотеатр, придав себе мужественный и взрослый вид. Бывало, паспорт могли и не спросить при входе в зал.
«Невзор» заявился ко мне до обеда, весь чистенький, в одежде на выход. Я его почти и не узнал сначала.
–Ты чё, Саня, так вырядился – жениться собрался?
Он самодовольно усмехнулся.
– А что, Серый, не сходить ли нам на «Фантомаса, сегодня? – сказал Сашка, с невесть откуда появившейся в голосе хрипотцой.
Я даже опешил от его нахальства, а потом кивнул и стал быстро собираться, попутно выясняя, как лучше преодолеть контроль при входе в зал. Странно, но билеты можно было купить свободно, даже если едва достаёшь до окошка кассы. А после – уже твои заботы – назад не возьмут. Риск был большой, но кто не рискует, тот не смотрит кино.
– Серёга, в кинотеатре «Южном» с сегоднешнего дня идёт «Фантомас», смотрел в «Вечёрке». На контроле помалкивай, а я уже натренировался, да и повыше тебя немного. Деньги на билеты у меня есть.
Я вынул из кармана полтинник и демонстративно щёлкнул по нему большим пальцем, монета взмыла вверх, провожаемая Санькиным взглядом. И... я выпал из его поля зрения и с удовольствием вкатил щелбан ему в лоб.
– Забыл этот фокус на отвлечение внимания? – он кивнул.
Зато я этот приём запомнил хорошо.
И вот мы, два пижона, уже на подходе к кинотеатру наткнулись на вторчерметских парней.
– Стоять и бояться! – почему-то почти шёпотом произнёс плотный пацан, который был чуть выше нас ростом.
А бояться в таких ситуациях ни в коем случае нельзя – страх парализует тело и волю человека. Наоборот, нужно расслабиться и чуть согнуть ноги в коленях.
Ватага в шесть рыл окружила нас, скрывая от случайных прохожих, но в кольцо не взяли – это был их большущий просчёт.
– Карманчики вывернуть! – прошипел тот же парень.
Я искоса глянул на друга, Сашка имел испуганный вид, но это был наигранный испуг, друг был готов к отпору. Со вздохом я полез в карман, вынул блестящий свой полтинничек, уже чувствуя, как он приковал к себе внимание требовательных нападающих. С лёгкостью щелкнул по нему пальцем, монета взмыла вверх, уводя за собой все взгляды пацанов.
В нашем распоряжении оказалась уйма времени, секунды полторы-две. Это... раз, два и три. Бить мы умели с обеих рук, дополнительного времени не требовалось. И шесть субчиков аккуратно разлеглись на жухлой травке рядом с тротуаром.
Подобрал я свою монетку, и мы с достоинством пошли дальше, не боясь погони. Противник был убит морально, и мысли, после наших акцентированных ударов в подбородки, у них в принципе были уже правильные: «На хрена полезли к этим взрослым парням»?
А мы купили билеты на Сашкины деньги, боевой полтинник решили не тратить, зашли в фойе кинотеатра и уверенно направились в зал через бдительную билетёршу. Она оторвала на билетах «контроль», и мы нашли свои самые лучшие места в центре первого ряда.
Не думали о том, что нас выловят вторчерметские после просмотра кино. Кого ловить, когда из кинотеатра вываливается толпа, человек четыреста...
Потом нас захватил в свою власть фильм с главными героями: Луи де Фюнесом и Жаном Маре.
Теперь нам было что рассказать однокашникам, да и нашим с Сашкой приёмом стоило поделиться со своими друзьями. Может, кому-то пригодиться в жизни.
Во всех просмотренных фильмах мы находили что-то нужное для себя. Перенимали у киногероев приёмы владения оружием, их манеры, умение вести диалог и многое другое. За чистую монету принимали, как актёры точно стреляли и бросали топоры в фильмах про индейцев, не подозревая, что это всего лишь комбинированные съёмки.
После просмотра фильма про Чинганчгука, осознали, что стрелять-то мы умеем из всего, что было в наших «арсеналах» – поджиги, луки со стрелами, самострелы, рогатки... а вот точно бросить топорик в цель... нам слабо.
Да и жалко топор, он иногда и деревянной ручкой вместо лезвия ударялся по мишени топорищем и оно приходило в негодность. А нам доставалось от родителей за порчу имущества.
Во дворе у нас был идеальный полигон для тренировок, никто не мешал и не ругал нас. В забор и стены дома мы не метали топоры и ножи. Мишенью служила широкая и толстая доска, приставленная к стене сарая, а метать приспособились напильники, которых у меня осталось от отца штук двадцать: плоские и треугольные, круглые и... разные. Швыряй да швыряй в доску.
Я ждал одноклассника и друга, Лёньку Спиричева, или «Белого», как его звали друзья в глаза. Ему эта кликуха очень шла, и он на неё отзывался как на имя. Волосы у Лёхи были совсем белые, как у его матери, да и сёстры его, Надя и Любашка, тоже были «беляночками»-альбиносками.
Дверь в воротах отворились, и во двор зашли мой дружок и моя старшая сестричка, Зинаида Степановна. Лёнька двинул ко мне, а Зина зашла в дом.
– Серый, держи, я ещё принёс напильники. - сказал он и сложил их в общую кучу.
– Где взял? – поинтересовался я у Белого.
– Где взял, где взял?... Купил, нашел, еле ушёл... Хотел отдать да не смогли догнать – со смехом ответил Лёнька.
Мы ещё потрепались ни о чём.
– Что за тётя со мной пришла к вам? – спросил он.
– Интересный ты парень, Лёня, сам кого-то привёл, а у меня спрашиваешь... – засмеялся я.
Посмеялись оба. Настроение было отличное.
– Ну что, начнём оттачивать мастерство? – спросил я друга и встал на позицию для бросков.
Лёха пристроился рядом, взяв себе с десяток метательных напильников. Друг другу мы не мешали, и по очереди стали крошить нашу мишень. Из всех брошенных напильников в доске осталось торчать штук пять, остальные... кучкой валялись под доской. Один впился в доску совершенно другой стороной, наверное, Лёнькин.
Повторили упражнение - результат оказался ещё хуже. Пригорюнились.
– До мастерства нам, как до Пекина раком. – сказал я.
Пока отдыхали и переваривали свои «успехи», из дома вышла моя маманя с сестрой и
проследовали в сад, где росли вкусные ягоды малины, крыжовника и смородины.
Зина с куста прямо рвала и ела сладкие ягодки, переговариваясь с мамкой о своих делах, заботах.
– Как успехи, вояки? Покажите, на что способны. Дайте мне попробовать бросить– сказала она, улыбаясь, когда вернулась во двор.
Мать зашла в дом, а мы без особого энтузиазма продемонстрировали наш мастер-класс. Вышло чуток лучше, чем ранее.
– Да ради Бога... - мы пожали плечами и показали ей с улыбкой на напильники.
Она выбрала штук пять одинаковой формы, потом отсчитала шагами от доски дистанцию, (где-то метра на три меньше нашей) встала в позицию и всандалила в середину доски свои напильники. Воткнулись все.
Сказать, что мы с Лёнькой были поражены результатом, это значит ничего не сказать. Мы были повержены и убиты наповал. Друг-то ещё не знал, что у моей сестры вторая группа инвалидности. А Зина лукаво улыбалась. Потом обратилась к нам с предложением «разобрать полёты».
– Мальчики, надо выбирать правильную дистанцию для броска и одинаковые метательные орудия. Но сначала надо выровнять дыхание. И у вас всё получится.
– Зина, где ты научилась всему этому? – позже спросил я, уже догадываясь, что она ответит.
Мне сразу вспомнился далёкий эпизод, когда она на Вторчермете делала перевязку нашему Котофею. Зина в школе заслужила и
