Глава 7 Меры предотвращения

прижала его голову к своей щеке и заплакала. Сын был ей дороже всего.
- Мам, не плачь. Я знаю, что ты меня не променяешь. Я тебя люблю. Вырасту, стану Мандалором и...
- Маленький, никому тебя не отдам.
И Кьяра осыпала его лицо и голову поцелуями. Весь день она находилась в каком-то напряжении, а теперь была счастлива, что он вернулся. Конечно, останься Тор, может быть, ему бы влетело от матери за неподобающее поведение, он озлобился бы еще больше, но сейчас конфликт был исчерпан. Тор никого никогда не любил так сильно, как ту, у которой такие же рожки.
После ужина Рекс отвез посуду в Трапезную и набрал в миску несколько кусков уджа. Затем вернулся к себе, понянчился до отбоя со своими младенцами и женой, которой Салита не разрешала вставать. Асока смотрела с обожанием и нежностью на своего мужа.
- Рекс?
- Да, дорогая. Тот мальчик, забрачек Тор, мне его жаль. Может, ты поговоришь с братом?
- Да, мой коммандер, - задумчиво ответил генерал Фетт, озирая комнату и почесывая в затылке.
Асока хихикнула:
- Ты все такой же.
- А? Что?
Теперь тогрута рассмеялась:
- Рексик! - позвала она кокетливо.
Клон наконец перестал "зависать" и улыбнулся ей в ответ.
- А ты все такая же Шпилька. Моя Шпилька, - он подошел к ней, присел на топчан, обнял и поцеловал жену в ее пухленькие мягкие тогруточьи губки, почти совсем не изменившиеся за столько лет.
- Шпилька, я счастлив. Я, наверное, самый счастливый мандо во всей этой огромной Галактике.
- Я тоже. Помнишь, как мы с тобой поцеловались в первый раз, спрятавшись в подбитом танке?
- Да. Если бы это видел Оби-Ван Кеноби, он бы в обморок упал. Та-кое нарушение кодекса джедаев! Ай-яй-яй! - с иронией сказал клон.
- Ага. Тебе бы еще и от Скайрокера досталось. И мне бы влетело по самые монтралы.
- Да уж. Любимая, - Рекс опять приложился к ее карамельным губкам. Он считал, что ему досталась самая красивая женщина во всей Галактике, у которой от него родились самые лучшие дети. Если бы можно было, то он бы сейчас стянул с нее этот больничный балахон и... Но нет, нельзя. А целовать ее никто не запрещает. Наконец, он остановился.
- Пойду, поговорю с Вольфом.
- Передай ему привет от меня и скажи, пусть заходит чаще.
- Асока, только не говори с ним по поводу Кьяры.
- Нет, конечно, это секрет только для мальчиков, - заверила его жена и спросила. - Рекс, я так понимаю, у них не только поцелуи? Все слишком далеко зашло, да?
- Да, милая. С одной стороны хорошо, потому что матери-оружейнице как любой другой женщине тоже хочется любви и тепла, а с другой стороны... Видишь, как все получилось?
- Знаешь, с любой стороны некрасивая история. Если Тор ради матери самоустранится с пути Вольфа, он и его мать будут несчастливы, потому что Кьяра испытает чувство вины, а сын будет переживать и Вольф стыдится себя. Если она выберет мальчика, то она тоже будет переживать, потому что любит обоих своих мужчин: большого и маленького. Тор тоже не обрадуется, да еще и Вольфу будет тяжело. С какой стороны не посмотри ничего хорошего.
- Выход один, Асока. Вольф должен наладить отношения с мальчиком. Кажется, я понимаю, в чем проблема. Я не могу заставить брата любить, он это должен сделать сам. К тому же, он далеко не тупой.
Рекс поднялся, ушел за ширму и несколько минут копался в стенном шкафу. Потом он вернулся с большой флягой тихаара на ремне через плечо и миской с уджем. Он отдал честь жене и военным тоном сообщил:
- Коммандер, разрешите идти?
- Рекс, - нахмурилась тогрута, посмотрев на него, - а без этого обойтись нельзя?
Он вздохнул.
- Нет, у мужчин свои методы дипломатии.
- Генерал Фетт, если я узнаю, что Вы проводили боевые действия с союзным сборным отрядом тви'лечек и зелтронок, то наказание для Вас будет весьма суровым.
- Слушаюсь, мой коммандер! - ответил Рекс.
Он вышел, а Асока задумалась. У них с Рексом вполне счастливая семья, но, оказывается, бывает и такое, как в случае с этим маленьким забрачонком. Трудно, когда мужчина, претендующий на место рядом с матерью, не испытывает любви к ее ребенку и выражает лишь одно раздражение. Почему? Ведь у мандо так не принято. Наверное, Рекс прав, его брат видел в жизни слишком мало счастья и радости.