Рождённый под знаком Вора

не эта ли случайность увела тебя от брата Онери? Он, знаешь ли, был крайне удивлён твоим поступком, когда вернулся в чертоги Аль-Шаэде в одиночестве. Никто не мог подумать, что ты изберёшь столько долгий путь сюда.
Я смутился, возможно, даже щёки полыхнули румянцем. Действительно, ситуация выглядела нелепой. Мальчишка, который благополучно довёл меня до портала, выглядел изумлённым, заметив меня, схитрившего и оставшегося неподалёку от Аллира. Но ведь в итоге я всё равно вернулся в Орден. И зачем, спрашивается, требовалось отступать тогда? Учитель не обвинял и даже не бранил. Тем не менее, я чувствовал себя оправдывающимся.
– Мне просто захотелось познакомиться с его императорским величеством! А тут такая оказия...
Мужчина по-доброму рассмеялся и хлопнул меня по плечу. Он всегда пребывал в отличном расположении духа, особенно, когда его ученик ловко уходил от ответа. Моя ирония его порадовала.
– Хорошо, что вы с этим пареньком нашли общий язык. Я рассчитывал на вашу встречу. Жаль только, что тебе пришлось столько убивать по пути к нему, тогда когда делать этого не следовало.
Я пожал плечами. Называть императора пареньком мало кто мог себе позволить. Но не спорить же с Вайерином из-за подобной мелочи. «Ещё окажется, что он дружил с отцов Тирема!» – на губах заиграла усмешка. Но затем я вспомнил, что учитель имеет неприятную особенность читать мысли и задумался над второй частью его высказывания.
Его отношение к гибели Херведа меня порядком удивило. «Стоило, не стоило… Выхода не оставалось!» Повернись всё иначе, купец, возможно, остался бы жив. Но по большому счёту, судьба этого мерзавца мало меня волновала. В каком-то смысле я даже считал его смерть заслуженной. Но спорить об этом не хотелось. Передо мной была поставлена задача, с которой я не справился. Пришлось изменить русло разговора. Вопрос о мальчишке, сумевшем уничтожить четверых мужчин, волновал меня больше каких бы то ни было купцов.
– Брат Онери... Он один из детей, которых отбирают в Орден с младенчества? Как ему удалось так изящно сработать?
Вайерин посмотрел на меня, чуть склонив голову набок и немного прищурившись.
– Есть мастер, это в данном случае брат Онери, а есть инструмент. Это его тело. Когда второе приходит в негодность, первый просто берёт новый. Талант, знания и навыки остаются, тогда, как к новым инструментам приходится привыкать...
– Уж не хотите ли вы сказать... – ужаснувшись своей догадке, я не решился договорить.
– Разумеется, мы воруем тела младенцев! – зловещим тоном произнёс Вайерин. Затем взглянул на меня и заливисто расхохотался. – Нет, конечно же, нет! Не думаю, чтобы кто-то был способен на подобные действия. Ты слишком доверчив к сказкам деревенских старушек.
– Но как же тогда всё это можно объяснить?
– Страшилки не должны замутнить твой разум. Ведь разум – это отражение Духа. Именно Дух вечен, не подвластен времени. Уходит тело, теряется память... Почему появились сказания о приходе Богов на землю? Да потому что не все младенцы умели забывать. Их Дух был так силён, что память не стиралась. Ни один из братьев не уходит навсегда. Нужно лишь помочь ему отыскать нового себя, научить, как совладать с инструментом.
От этих рассуждений у меня голова пошла кругом.
– Вижу, тебе это кажется невозможным. Часто так оно и есть. Мало кто может БЫТЬ всегда. Лишь избранные. Аль-Шаэде наш дом, наша пристань в скитаниях по бурным водам времени. – тон Вайерина опять балансировал на грани иронии.
– Не хотите же вы сказать, что были всегда? – недоверчиво произнёс я, не понимая, как относиться к его словам. С учителя сталось бы шутить на такие темы.
Выдержав паузу, он хитро усмехнулся и произнёс:
– Не хочу.
Я ждал, что он как-то прояснит ситуацию, но Вайерин хранил непоколебимое молчание. «Понимай, как знаешь!?» – мелькнула у меня досадливая догадка. Что ж, гордость не позволяла мне вести дальнейшие расспросы. Вместо этого я спросил совсем о другом:
– А почему вы сказали, что мне не стоило убивать купца? Отчего задание было столь странным? Только чтобы меня испытать? – признаться честно, мне отчаянно захотелось перевести тему на что-то более понятное. Да и вопросы подходящие имелись.
– Нет, ты напрасно считаешь, что жизнь ничего не стоит. – удивительно было слышать подобную фразу из уст одного из искуснейших убийц Империи. – Слуги случайности... Хорошее высказывание. Свобода не терпит власти над собой. Чьей бы эта власть не была. Всегда должен найтись противовес. И чем он значительнее, чем их больше – тем ярче горит огонь нашего мира, те сильнее кипит в нём жить. Посуди сам, разве доброе это дело, когда один из столпов исчезает? К тому же он зачастую тянет за собой других. Если здесь, в нашем доме, обвалится один из коридоров, мы переживём, хотя и огорчимся. Но когда они начнут рушиться один за другим – быть беде. Ты выдернул из колоды одну карту, а следом за ней упала другая.
– Вы о графе? Неужели их гибели были неизбежно связаны? – ужаснулся я, задумавшись, а не под силу ли мне было предотвратить его кончину.
– Что ты подразумеваешь под словом неизбежно? – Вайерин изобразил удивление. – Мы знаем о том, что случилось, не ведая того, что произойдёт. Случившееся неизбежно. Грядущее же изменчиво. В том-то и суть! И чем меньше власти у кого бы то ни было на превращение грядущего в неизбежное, тем лучше для нашего мира. Это и есть цель слуг случайности, как ты изволил выразиться. Если кто-то желает нарушить равновесие, нужен тот, кто поставит его на место.
– Но зачем же меня учили убивать? Разве сами вы не уничтожали людей безжалостно и беспощадно? – его рассуждения показались мне ханжеством и лицемерием, что злило.
– Смерть порой необходима. – непоколебимо промолвил Вайерин. Я мог выходить из себя, но он всегда оставался спокоен. – Тот, кто встаёт на пути у Свободы, противится воле Случайности, должен исчезнуть. – слова прозвучали жёстко, не допуская и тени сомнений в уверенности говорившего. Но я знал учителя, а потому на всякий случай подозревал двойную игру. Если он убедительно говорил о чём-то, это не значило, что передо мной открывались его истинные убеждения. Зачастую имело смысл восприниматься их с точностью наоборот.
– Развал Великой Империи тоже дело рук «слуг случайной неизбежности»? – насмешливо поинтересовался я у него, вспомнив вопрос императора. – Древняя династия правителей слишком стремилась сделать светлое будущее таким, как им хотелось?
– Это случилось. Значит, было неизбежно. – ловко ушел от ответа Вайерин. – Если сейчас Тиремов не станет, падёт древний дуб, то лес не погибнет. Тысячи ростков взойдут на месте павшего великана.
– Вы проповедуете не свободу, а хаос! – запальчиво воскликнул я.
– Не хаотична ли случайность? – с улыбкой вопросил учитель. – Не мудрее ли она, чем любой из земных правителей? Так кто же должен править?
– Не зря вас обвиняют в поклонении Танару! Я почти слышу в ваших словах: «Да воцарится Хаос!» Без правителей государства гибнут. А без государств остановится развитие науки и торговли. Люди начнут массово гибнуть от болезней...
Вайерин поднял палец, показывая, что мне пора притихнуть и дать ему сказать хоть слово. Я нехотя остановился.
– Бертрам жив. И никто из Ордена не собирается его убивать. – только и молвил он.
– Но как же!? – понять учителя казалось совершенно невозможным. Я был уверен, что учитель только что говорил совсем о противоположном.
– Ответь себе, может ли кто-то править случайностью? И может ли твориться случайность, став неизбежностью?
Я насупился и молчал, ожидая, что учитель сам объяснит, что же хочет этим сказать. Очевидно, он утверждал, что смерть неизбежна, а потому не является целью «слуг случайности». И в тоже время, разве не этот человек говорил о необходимости устранять тех, кто пытается грядущее обращать в неизбежное?
– Ты не поймёшь. Нужно стать пером, которым Случайность пишет в книге судеб, дабы осознать всю её мудрость.
Спорить не хотелось. По моему мнению, мы были в тупике. «Да и какое, собственно говоря, мне дело до их верований?» – наконец-то здраво подумал я. У меня имелся план спасения дочери, который, на мой взгляд, отвечал убеждениям Вайерина. Вот его нам и следовало обсудить.
Я, по его словам, не был пером, а потому имел полное право жаждать определённого рода неизбежности от этих непостижимых слуг случайности. По крайней мере, хотелось думать, что из-за этого мне не доведётся превратиться в их заклятого врага. Лучше было иметь таких союзников, чем не иметь их вовсе. А для этого мне следовало быть более сдержанным и не принимать близко к сердцу чужие заблуждения.
Выйдя из каменных чертогов, я с наслаждением вдохнул полной грудью свежий воздух, показавшийся удивительно сладким. Путь, которым надлежало пройти, лёг передо мной во всей своей непередаваемой красоте. Особенно хорош он был тем, что его автором был я сам, а не посторонние силы, играющие мной как прибой камешками. Похоже, колесо событий вот-вот готово было стронуться с места. Поддержка была обещана, но слишком много зависело и от меня самого. И всё же это была маленькая победа.
– Доченька, мы обязательно встретимся! – убеждённо произнёс я, с уверенностью глядя в завтрашний день.

[1] Демонические маски – личины демонов-эрадр, используемые агрессивным крылом культа эрадрианцев.

Глава двенадцатая. В едином порыве

Маленькая комнатка в забытой всеми Богами гостинице на западе графства Рибрас с трудом вмещала небольшую кровать и крохотный столик с приставленным к нему вплотную стулом. Владелец сразу же предупредил постояльца, что садиться на этот «раритет» настоятельно не рекомендуется в связи с нехваткой одной из ножек. Но Рендала это обстоятельство совершенно не смутило, и он запросто выложил трактирщику за эту жалкую каморку горсть серебряных тиремов.
Рука толстячка затряслась от волнения, но цепко схватила звонкие кругляшки. В один момент он получил свой доход за сенар! Заискивающе переспросив, не желает ли уважаемый гость снять весь этаж, трактирщик, получив отказ, поспешно удалился, фальшиво насвистывая какую-то развесёлую песенку.
Насколько постоялец знал такой тип людей, вечером мужчина будет пьян не хуже только что вернувшегося из долгого плавания матроса. Многие платили фортуне хмелем. Но на своё счастье выпивать ему предстоит в собственном трактире. В отличие от портовой забегаловки здесь ему не грозила заточка под рёбра от алчного забулдыги.
Оставшись в одиночестве, гость устало развалился на скрипучей кровати. Долгий путь порядком вымотал. Впрочем, за свою жизнь мужчина привык путешествовать верхом. По сравнению со своим первым знакомством с лошадью Рендал был свеж как огурчик. Улыбка коснулась его губ, стоило вспомнить, как саднили ягодицы после ночной скачки, к которой его некогда принудила сенарианская жрица. Что и говорить, с тех пор и он и она стали совсем другими людьми.
Он задумчиво уставился в потолок. Но деревянные балки мало интересовали мужчину. Его мысли витали далеко отсюда. Со времени побега из имперской тюрьмы многое изменилось. Годы целенаправленного усердного труда. Цель осталась прежней, вот только путь к ней стал ясен как никогда. И пускай на нём