Котострофа. Часть I.

поскольку в роду у неё одни хищники и она не пропадёт. Я выпустила на улицу его и спросила: «Ты этого хотела? Ну, кто у нас дура?» Неожиданно Бася вняла моим словам и прекратила стенать. Я долго считала, что умнее кисы свет не видывал, а потом оказалось, что сыну просто удалось впихнуть в неё «Контрсекс».
    24 июля я собиралась на работу. Сын гостил у бабушки на даче. Бася пряталась где-то от жары. Перед выходом я стала её искать и не нашла. Обошла квартиру раз, другой, пятый – кошки не было. Я выбежала на балкон, где она, помня Египет, любила принимать солнечные ванны, но и там её не обнаружила. Вдруг сосед из дома напротив крикнул: «А ваша кошечка спрыгнула за птичкой». Я помертвела и свесилась с балкона. Пятый этаж, на минуточку. Кровавое месиво встало во весь рост в моём больном воображении. «Она уползла», – сообщил парень, и я почувствовала, как с сухим треском, словно пожар в степи, идёт по моим волосам седая волна. Ноги не держали, руки тряслись, я вылетела из подъезда и заорала: «Басяяя!»  Сосед выглянул снова и махнул рукой в направлении арки. Я помчалась в глубь двора и у соседнего подъезда, на ступеньках, ведущих в подвал, увидела её. Она лежала, уронив голову на окровавленные лапы. «Басенька», – завыла я и, шатаясь, понесла её домой.
    С работы примчалась любимая подружка, страстная кошатница. Она притащила переноску, сделанную в виде рюкзака с пластиковым окном-иллюминатором. Мы погрузили в него умирающую Басю, которая уже не открывала глаз, и рванули в ветклинику. По дороге позвонил сын и поинтересовался, что у меня с голосом. «Бася прыгнула с балкона», – сказала я. 
    Ветврач, молодой и улыбчивый, достал её из переноски и положил на холодный операционный стол. Пощупал голову, лапы, спину, пузо и посмотрел на меня. Полуживая, я собрала последние силы и прошептала: «Что с ней?» «Кошечка ваша губу разбила, – подмигнул врач, – поэтому лапки в крови». Я сглотнула и хриплым шёпотом спросила: «А ещё?» «А всё, – улыбнулся Айболит. – Бася ваша артистка гениальная!»
    Кинозвезда лежала на операционном столе и поглядывала исподтишка, видим ли мы, как ей плохо. У меня потемнело в глазах. «Эй, эй, я сроду людей не лечил!» – испугался ветеринар и сунул мне под нос нашатырь. 
    Я посадила мошенницу в рюкзак и обозвала её Терешковой. Дома отмыла ей лапы, уложила на пуфик в коридоре и присела рядом поговорить о доверии и лжи.
    В замке заворочался ключ. С дачи явился ребёнок. Мы посмотрели друг на друга, и я опять не могу сказать, у кого шире открылся рот.
    Чуткий тринадцатилетний сын привёз осиротевшей матери …кота.