Тридесятое царство (окончание)

добрыми желаниями души… как во мне когда-то…
  Яр вдруг умолк. И Светь растерялся было: он был уверен, что дядя напрасно укоряет себя в самости и гордости.
  - Земляное масло в поход дал тебе Вербор? – спросил юноша, чтобы отвлечь родственника от уязвляющих его мыслей.
  - Кровь Вия впервые зазжёг передо мной Годослав, твой отец. Но я не ведал, где он её раздобыл. После вытекающую прямо из Земли мне показал её в Триозёрье Гостомысл.
  - Однако ж премудростью Вербора гмуры построили пять швырей. Только они собирались бросать большие камни…
  -… А ты посоветовал использовать горшки с кровью Вия? – договорил за племянника Яр. – Это – моя придумка… Я понимал, что главными нашими врагами в Южном походе будут асилки, а они, как и всё лесное зверьё, более всего боятся огня… Что же, Светь. Ты рассказал мне всё, что здесь произошло с десяток второго цветеня, когда мы покинули Равнину. Уважаю твоё терпение, ибо, наверняка, у тебя много вопросов ко мне. Откуда взялись мои Бродичи? Почему я бросил возведение Аркогора и вернулся на Север?
  - Это так. Расскажи.
                                                          333
  - Всё поведаю, друг мой. Только я опасаюсь, меня сморит, а я не знаю ещё самого главного: где стоять мне в битве со своей дружиной?.. И желательно не разлучать нас с Мечем. Пусть в страшную пору большого кровопролития мой сын-ратник стоит рядом.
  - Добре. Так и будет. Только я полагал, ты захочешь руководить всей ратью, а не стоять лишь в одном её месте.
  - Вот ты о чём? – Яр усмехнулся. – Плохо думаешь обо мне, племянник. Я сам отдал тебе в руки эту войну. Или забыл мои слова, сказанные в Аркогоре при расставании?
  - Я помню их.
  - А я от своих слов не отступлюсь. Ещё не перейдя реки, я увидел, хотя и при свете Луны, разумность всех твоих укреплений и расположения дружин. Этим расположением ты сильно уменьшил превосходство Чёрных в численности. Главное же – тебя избрали старшим всей рати родичи семи племён.  И не потому, что здесь не было меня. Ты более всех достоин возглавить светлые силы.  И ни гмуры, ни западные аркаиды, ни асилки со своим забавным богом не оспорили твоё главенство. Я видел, Светь, глаза дружинников, которыми они глядели на тебя. Видел, как разговаривают с тобой вестники старших, как исполняются твои повеления. Ты – первый здесь. И я счастлив встать под твоё началие. Потому и Тореславу велел завтра быть со стягом рядом с тобой.
  Светь, и без того удивлённый переменам в дяде-друге, почувствовал, как задрожали его губы и увлажнились глаза. Однако Яр, как видно, угадал племянника и, не желая слов признательности, тут же вернулся к прежнему разговору.
  - Так где же нам встать? С гмурами? С асилками? Здесь, в середине, ты и так силён.
  - Нет, Яромир. Вам с Мечем особое место. Девять сотен гмуров и тысяча Западных крепко держат правое крыло.  У них много лучников, кустистый берег, швыри. А ещё Вербор может устроить камнепад с гор, если Чёрные прорвутся на излучине реки, где мелководье.
  - Хорошо. А что же слева?
  Светь с радостью уловил в голосе дяди живую пытливость: нет, рано он отнёс себя в старики-мудрецы, которые целыми днями размышляют о своих душевных изъянах и скорой дороге в Ирий. Дядя ещё и Аркогор построит и другие городьбы на Юге.
  - Слева тысяча и пять сотен три десятка асилков.  Я отдал им высокий берег, потому что они без лучников. Однако косматые укрепили крутосклон камнями, деревьями. Конница Чёрных там не пройдёт, луки врагов будут бесполезны, асилки же все с дубьём, научены Вертем следовать знакам. Я видел их обучение: Рыжень сидит на шее у медведя, показывает рукой, а его отважные воины то залегают, то бросаются вперёд с диким рёвом… Увидел бы ты нашего Лебедя. Мы теперь зовём его Мераром Вертимиром. Весь в

334
мехах, даже в зной, за ним охрана из двух десятков самых высоких и плечистых космачей, рубашка и порты – красного цвета.
  - Красного?
  - Да. Иначе асилки не поверят, что он бог. До нашего приезда никто из Соколов и других племён к этому лесному воинству не приближался. Только сам Верть рассылал вестников-братьев: более с просьбой подвозить еду. Одни опасались наших старых врагов, другие, из берёжи, хотя и не робели, да не знали, как вести себя с…богом.
  Светь усмехнулся.
  - И вот мы вышли из Лесу. Наша рать уже стояла здесь, у реки. Кречет Гормослав заправлял всем до меня. Люди сразу с вопросом: к Вертиславу поедешь? Я говорю: «Как же не обнять наречённого брата? Который ещё и принёс важную весть народу о чёрном нашествии. Не побоялся ехать под Землёй. И вот отправился. Со мной вызвалось ещё до трёх десятков ратников. У Вертя на лесном лугу широкий навес, всюду кучи яблок, груш, разного плода и ягоды. Навес украшен цветами. И – охрана с дубинами. Мы едва не прыснули от такого вида. Особенно Болеслава с Радей.
  - Меч рассказывал мне, как Боля прикрикнула на Ашу-Башу: «Брысь!» - Яр тоже улыбнулся.
  - Но то был враг, а здесь-то свой, друг. Все мне шепчут: «Что станешь делать с этим забавником? Так и метит в боги». А я: «Что делать?.. Поклониться… Доброе ли дело – потешаться над человеком, сумевшим без схваток и убийств покорить Лес? Вся Ярова берёжа, и я в её числе, не добились такого». Слез я с коня. А Верть и сам глядит вопросительно. Хочется ему выйти навстречу, да асилки глядят: бог должен оставаться богом. Вот я приблизился и поклонился ему со словами: «Мерар! (а говорил на языке асилков) Мерар! Рад приветствовать твоё славное и мощное воинство! Общий враг заставил нас объединиться! Но верю, что и после одоления расхитителей Леса люди и асилки останутся друзьями!» Тут он уже подскочил, обнял меня радостно, шепчет: «Не укоряй меня, брат, в самости. Опостылели мне эти зверюги. Они ещё и заставят меня обрасти шерстью, ежели не сбегу отсюда». – «Сбежишь, - отвечаю ему. – Но – после войны».
  - Ты разумно поступил, - одобрил Яр. – Верть, который когда-то первым бросился на асилков, сотворил чудо: подарил людям великое содружество с хозяевами Леса, поставил их на нашу сторону да ещё и рядом с гмурами, их давними врагами… Думаю, противно ему там: быть не самим собой. Но терпит. Ради народа терпит. Полторы тысячи крепких, свирепых в схватке великанов – большое подспорье нам в битве с Чёрными.
  - Согласен. И я то же самое всем говорю. Хотя многие не доверяют асилкам, убеждают: наша Дружина в походе запугала их швырью, потому и покорились… Так что полагаю: левое крыло продержится.
  - Что же остаётся нам с Мечем?.. Запас?

335
  - Ты верно угадал. Встанете вон на том холмике, - Светь показал рукой в темень. – И будете примечать. Если Чёрные прорвут где-нибудь наши ряды, вы вступите в схватку.
  - Ясно. Там растёт высокий осокорь. Вот и заберусь на него: оттуда вся река и предлесье просматриваются хорошо… Значит, Светь, десяток и две тысячи против двух десятков и двух с половиной тысяч Чёрных? Почти двойной перевес врагов…
  - Думаю, ратиться не придётся.
  Яромир не удивился.
  - Я знаю о твоей задумке…
  - От кого?
  - Забыл, что я три Луны шёл по просеке? Всех, кого вы вызволяли из плена, кто сам сбегал, мы встречали в пути. А когда настигли воинство Чёрных, старшие из моих Бродичей тайно проникли в становища Аши-Баши и говорили со своими соплеменниками, упрекали за отступничество. Они и завтра помогут тебе.
  - Вижу, ты не веришь в мою удачу?
  - Мало верю. Но нет более ничего, что может спасти все наши дружины от гибели. Ведь если мы погибнем и Чёрных уцелеет хотя бы пять сотен, они уничтожат или возьмут в жёрухи все наши семьи. Может, только за Котугдань не пойдут… Так что я буду ратиться всеми силами и всею волей. Два десятка врагов уже губил за один раз, теперь же заберу с собой в Навь три десятка.
  - Два? Когда же?
  - Да. Вот теперь мой черёд поведать тебе всё, что было на Юге после ваших ловких налётов на селения  и после вашего ухода на Север. Если сон ещё не одолевает тебя – внимай. А то можно и в другой раз.
  - Нет. Рассказывай теперь.
  - Наверно, не ожидал ты увидеть меня и прочих дружинников из Аркогора здесь, на Севере?.. Потому и велел я Гремиславу петь, чтобы вы не перебили нас в темени… Оно и верно: вовсе не собирался я оставлять строительство укреплений на Юге. И даже помогать нашим братьям-Южным, ибо достаточно у них умных мужчин, есть кому собирать разрозненный народ и восстанавливать селения. А нас в Аркогоре после твоего ухода осталось лишь два десятка и семеро. И потому весьма безрадостно было вдруг увидеть на рассвете пять сотен врагов, приближающихся к нашему холму.
  - Пять?
  - Да. Тех самых, которых Меч видел идущими в Безлесье через Земли Куниц. Он говорил тебе о них… Так вот. Названный вами Кощим, этот двухголовый, уродливый «Правитель мира», как оказалось, очень ценил Анкароха. Его отряд вы разбили наголову, когда шли к Южным… Да хранят боги Ирия светлую душу Кулеслава… Меч поведал мне о той схватке. Аша-Баша решил отомстить нам. Как он догадался, что это наше нападение, а не

336
остатков Южных? В том его убедили Отступники вроде Сетомира. Знаю от жёрухов, что вы тайно унесли этого нелюдя из становища Чёрных и дали растерзать бешеному медведю. Подходящая смерть для того, кто перешёл к врагам от своего народа и от своих богов…
  - Нелегко нам было отыскать того медведя, - сурово сказал Светимир. – Но я должен был запугать Чёрных Лесом, его духами и потому выбрал Отступнику такую жуткую смерть.
  - Понятно… И вот враги встали у Аркогора, готовые наступать на наши слабые ещё укрепления. Как оборонять такой широкий взгорок столь малым числом ратников? Мы были обречены погибнуть… Да вдруг примечаю, что в их ватаге всем заправляют особенно одетые, к тому же старые летами воины – десятка два. А прочие весьма неохотно строятся для схватки. Как они после сказали мне: думали, что нас до сотни, да наслушались рассказов, что у «Северных» страшное оружие Коляды. Тогда же я быстро смекнул, что старшие там – те, кого называют Подлинными чёрными, которые всегда в ратном деле становятся за спины Примкнувших. Я велел своим укрепиться кругом и биться, сколько можно. Вспрыгнул на коня и незаметно объехал врагов. Последние сотни саженей пробежал по траве, ибо лошадь была бы видна им. И вот, едва Чёрные изготовились к бою, я набросился на тех самых подлинных с двумя мечами в руках. Вошёл в бузу и порубил их раньше, чем остальной отряд что-то понял. После Бродичи уверяли меня, что намеренно дали убить тех, кто ими помыкал. Может, и не лукавят. Потому что Аша-Баша отправил на нас самых ненадёжных из Бродичей, тех, кому не хотелось убивать детей и стариков Южных.
  - В этом и была промашка Кощего.
  - Верно: промашка. Наперво они пропустили меня обратно в Аркогор сквозь свои ряды. Я подозвал Живня и беспрепятственно проехал назад. Они же стояли, изумлённые, и ни один не поднял лука или меча.
  И вот я воротился,  а Бродичи встали рядом становищем, разожгли костры, отправились на охоту. Мы же вынесли швырь на видное место, и, возможно, это окончательно убедило жителей Безлесья отступиться от Аши-Баши. В заполдень они позастольничали и, раздобрев от сытости, - Яр усмехнулся, - послали двоих говорить со мной. С «богом с Севера», как они сказали… Вот коротко и всё, мой друг… Бродичи объявили, что сожалеют о своём отступничестве от народа, о