нужно повторно их искать на случай, если кто-то выжил. Мирослав с этим согласился. Фивея сказала, что встреча с жителями далеких деревень произойдет через два дня. На эту встречу придут жители Хвостов. Тогда и выяснится, когда те двое смогут присоединиться.
После встречи те, кто приносил в лагерь еду и теплую одежду, заявились в очередной раз. Двое мужчин и женщина, которая сказала, что свидетель убийства все еще ездит по деревням и торгует. Еще через неделю пришла еще одна новость - встреча тем, кто выполняет православные обряды и желает присоединиться к убийству, чтобы помочь, назначена. Через три дня.
Отряд Мирослава отправился на встречу, взяв с собой четырех крестьян, участвовавших в покушении в предыдущий раз. За старшего в лагере остался Рауль.
Два товарища, выполняющие обязанности священников, ждали на опушке маленького островка леса посреди большой поляны - там, где было назначено. Они сказали, что, скорее всего, свидетель убийства больше никуда не поедет. Деревни заполнены необходимыми вещами, которые у него можно было купить, а сам он вернулся к себе. Сказали, что надо ждать еще два дня и уже тогда выезжать. Мирослав согласился и сказал, что очень хорошо будет ночью поджечь избу свидетеля. Так не придется вырываться из деревни с боем, если никто не заметит. Занимающиеся православными обрядами ответили, что это очень хорошо. И что, вероятно, если враг выживет, вырвется из горящей избы или потушит огонь, то его найдут и убьют. И заявили, что спасение Фивеи и убийства стрельцов в придорожных домах были большим делом. Теперь государство меньше влияет на происходящее в Ярославле и вокруг него. И противникам Никона проще выполнять православные обряды без церкви.
Наступил момент очередной встречи с двумя специалистами по православным обрядам. Они сказали, что свидетель был у себя дома три дня назад. Через деревню проехала телега, отправленная как перевозка свечей. Те, кто там был, останавливались, чтобы предложить на продажду свечи и другие вещи, и узнали свидетеля. Можно было ехать для того, чтобы его убивать. Отряд, включая Мирослава, его товарищей, кроме Рауля, четырех крестьян, участвовавших в покушении, и двоих, выполнявших православные обряды, выехал в сторону поселения, где жил свидетель. Доехали как и в прошлый раз - за два дня. К деревне, в которой жил враг, подъехали с северной стороны. Уточнили, что убивать врага будут путем поджога избы, где он жил. Скорее всего, он сгорит вместе с родственниками. Винсента и одного из крестьян оставили в лесу где-то в полутора путевых верстах к северу от деревни стеречь лошадей. Место для этого выбрали такое, что можно будет найти, - приметное вроде расположение полян. Сами отправились поджигать избу. Договорились, что, если к рассвету следующим утром отряд не вернется, Винсент и крестьянин с лошадьми будут двигаться к лагерю. Если же отряд, отправившийся на поджог, не найдет к тому же времени Винсента, крестьянина и лошадей - пойдет к лагерю пешком. Далеко. При этом у каждого будет немного еды. Может быть, кому-нибудь, кроме Мирослава и его товарищей, придется тяжело - они несли на себе стрелковое оружие, все. И специалисты по православным обрядам тоже - один взял с собой тяжелую фитильную пищаль, второй - колесцовый пистолет. В числе противников Никона были люди, которые могли починить замок такого пистолета, если будет нужно.
Отряд тихо подошел к деревне. У всех на себе уже были мешки с сухими дровами для поджога. Нужно было ждать. Было решено отойти подальше от опушки, чтобы избежать встречи с местными, что и было сделано. Начали дожидаться темноты.
Стемнело. К деревне подошли с юга. Выглянули с опушки. Начали приближаться и заметили светлые пятнышки на домах - в некоторых избах имелись окна, затянутые бычьим пузырем, и было видно, что сейчас там находилась часть жителей, которые не спали. Мирослав повел отряд обратно. Нужно было ждать дальше. Еще было далеко до середины ночи - а огни уже не горели. Подождали еще немного и двинулись в деревню. Крестьяне и специалисты по православным обрядам шли тихо, чтобы не разбудить жителей. У них это получалось. Наконец, дошли до избы свидетеля, и один из двух занимающихся православными обрядами стал шептать Тобиасу, что это именно та изба, именно тут живут свидетель с родственниками. Второй подтвердил это. Сложили половину дров у двери. Окошки в постройке - весьма большие, можно и вылезти. Начали поджигать с двери и трех углов. Одним из них был один из двух углов, которым заканчивалась стена с дверью, - тот, который находился дальше от двери. Другие два угла - те, которыми заканчивалась стена, противоположная той, в которой находилась дверь. Поджигали Мирослав и трое из тех, кто приехал вместе с ним искать Стержевую. Огонь хорошо занялся. Отряд поджигателей побежал на юг, за Мирославом и Тобиасом. Позади никого не было. Никто не преследовал. Добежали до опушки. Отсветы от подожженного жилья двигались на стенах соседних изб. Поджигатели чуть углубились в лес, чтобы спрятаться за деревьями, и сместились по краю опушки метров на сорок влево, если смотреть в сторону деревни, - чтобы преследователи, если такие видели вход отряда в лес, побеждали чуть правее и от них можно было бежать или создать неожиданность при нападении. Члены отряда чуть приблизились к крайним деревьям леса, чтобы посмотреть на деревню, где произошел поджог. Что там, есть ли результат того, что сделали? Не потушат ли пожар?
Веселый оранжевый огонь широким потоком заструился над крышами изб. Жилье свидетеля убийства горело, - наверное, вместе с ним и его родственниками. Некоторые стены соседних домов ярко освещались во всю их ширину. Другие отмечались светлыми бликами.
- Может, пора уходить? - спросил Мирослав. Какой же восторг! Как замечательно! Подожгли! Как весело!
- Да, - ответил Тобиас.
Отряд побежал вглубь леса, чтобы обогнуть деревню с запада, двигаясь на север, и прийти к месту, где находились лошади с двумя бойцами, охранявшими их.
Деревню огибали, держась от нее чуть больше, чем в четверти путевой версты. О, как хорошо! Кругом темный ночной лес, восхитительная темнота вокруг! И какое хорошее дело сделали! Родственники свидетеля убийства, очень вероятно, восприняли лютеранскую дикость. А сам свидетель, скорее всего, перенял дикости от деда-лютеранина. И теперь в избе сгорели шесть человек, которые, вероятно, были склонны вредить православным, среди которых жили. Враги были по религии православными, они могли произносить молитвы, ставить у себя дома иконы и ничем себя не обнаруживать. При этом они несли намного более худшую культуру, протестантские воззрения на значение Нового Завета и Ветхого Завета. Такие люди могли обнаружить свою точку зрения внезапно - доносом, поддержкой худшего священника против лучшего, действиями, которые направлены на то, чтобы сместить баланс интересов в сторону государственной власти. И вот, теперь подожгли! Горят целых шестеро! Те, кто может оказаться именно такими! Весело! И не горят, а сгорели уже! Как весело горела изба! Какой красивый был огонь!
Отряд встретился с теми, кто охранял лошадей. И лошади, и оставленные тут товарищи были на месте. Объединившись, отряд поджигателей сел на лошадей и двинулся в сторону лагеря. Чуть больше чем через два дня прибыли туда. Поели. Стали решать что делать дальше. Рауль сказал, что надо бы подождать начала зимы: если свидетель точно сгорел и никто не собирается преследовать жителей Хвостов, те пусть возвращаются в свое поселение. Мирослав и Тобиас согласились с этим. Винсент и Лилиана - тоже. Крестьяне тоже признали, что сделать надо так, некоторые сказали, что в землянках жить тяжело.
Одна женщина из числа крестьян заявила, что в Хвостах маловато народу, если не считать тех, кто ушел отбивать Фивею. И что это заметят люди из Разбойного приказа, если прибудут туда, и прятаться будет бесполезно. Стоящий рядом с ней крестьянин согласился. Мирослав ответил, что не бесполезно. Во-первых, бывают деревни с разной численностью населения. Во-вторых, из-за малого количества населения никто никого не будет пытать и брать под стражу - не точно, но скорее всего. В-третьих, находящиеся в лагере могут бежать из него, если Хвосты подвергнутся нападению. Бежать куда-нибудь подальше. Тут несколько человек из числа крестьян сказали, что бежать некуда. Мирослав ответил, что можно в казаки.
- Как в казаки? Там смерть! - сказал один из крестьян. - В Сибирь - так там эти, раскосые. - Имелись в виду люди азиатских сибирских народов. - Выглянет из-за дерева - и стрельнет! И все! Там с ними война! На юг - так там тоже война бывает! Воевать надо! Нет, в казаки не надо, там война, там смерть!
Крестьяне согласились, что ждать надо до конца осени. После произошедшего разговора к Мирославу подошла Фивея и сказала:
- Ты что говоришь? Какие казаки? Это крестьяне. Им надо, чтобы было тихо и их не трогали.
Мирослав сказал, что все понимает.
Приближалось время, когда надо было ложиться спать. До этого нужно было обсудить с Фивеей продажу деревень. Мирослав позвал ее для очередного разговора.
- Стержевая - мне, - говорил он. - А вот Хвосты… Их ты тоже можешь продать. Я найду покупателя. - Таковые могли, действительно, найтись. Австрийские колдуны помогали бежать от преследователей просветленным и преображенным людям из Австрии и других католических стран. Иногда человека прятали далеко. Преследовали - обычно дикари, признающие Ветхий Завет, которые плохо относились к возможности жить вечно, вечно быть юным и заниматься чудотворством. Среди этих дикарей имелись сказания о договоре с дьяволом, который дает возможность колдовать. Они не знали, что дьявол - это бог царей и государственной власти, связан с навязыванием государственных законов вместо того, что дано силами мироздания, и человеку не помогает, а вредит. Это и был тот самый Зевс или Юпитер, изображениями которого покрывались столичные стены. Никак помогать человеку
