отец насладиться своей долгожданной местью и победой с его наживой. Пусть хоть перережет всех рабынь и рабов со слугами на вилле Харония Диспиция Магмы. Пусть хоть что, главное, ее облюбованный ею Ганик будет в ее девичьих руках. И будет в полном ее распоряжении скоро на ее вилле отца. И она загадочно и хищно улыбалась, не смотря ни на кого в той повозке подымаемой колесами дорожную пыль. Она не смотрела на мимо проплывающие крестьянские деревни Лацерну и Селенфию у самой почти Апиевой дороги. И на лежащие на боку перевернутые повозки крестьян. Некоторые из которых уже подняли на колеса и заново запрягли напуганные возницы, и собирали в повозки свой крестьянский жалкий домашний скарб.
- Что это тут у них: - озадачился вопросом Марк Квинт Цимбериус - Точно война по всей дороге.
- Хочешь, спроси, Марк Квинт - произнес Лентул Плабий Вар - Мне до них дела нет.
- Эй, что у вас тут было?! – прокричал с сенаторской в золоте и символики крытой поверх повозки Марк Цимбериус.
- Не знаем сами, господин! - кто-то в ответ из возниц крестьян ему крикнул – Сильный ураганный пронесся недавно ветер! И нас всех опрокинуло!
- Ветер, говорят – произнес Марк Квинт Цимбериус Лентулу Плабию Вару.
- Плевать на этих уродов – произнес все еще смеясь Лентул Вар – У них вечно все что-то происходит и случается. Живут сами себе и без хозяина вот и бардак кругом. Плетку им всем выписать надо и сразу перестанут повозки опрокидываться. Видел как у меня на вилле? – он обратился с вопросом к Марку Квинту Цимбериусу. Тот в ответ качнул головой и посмотрел на отвлеченную, чем-то от их мужского разговора Луциллу Вар.
- Вот и все - произнес Лентул Вар, и тоже глянул на свою дочь Луциллу быстрым едким взглядом синих отцовских глаз. Та в ответ даже не посмотрела на них, а всю дорогу куда-то смотрела в сторону, то на обломки сколоченных друг с другом ржавыми гвоздями досок торчащие высохшие от долгого времени старые кресты распятия, то вообще на вверх возвышающиеся вдоль Апиевой дороги холмы из песка и земли с выжженной солнцем травой. Сырой после внезапного проливного дождя, который застал ее еще дома. Когда эти двое только, только вернулись домой на виллу. И где она, лежа на ложе постели в своей девичьей комнате на втором этаже виллы, когда они вошли к ней в комнату, встретила их. Она была уже готова к долгой этой поездке. Снова в имение Харония Диспиция Магмы. Где во дворе уже их всех ждала жандармерия и полиция Рима. И вот они уже были в дороге, и она Луцилла Вар смотрела на холмы и кресты, направлялась к своему Ганику.
Прискакали Касиус Лакриций и Арминий Репта. Они доложили ее отцу о том, что Хароний Магма и гладиаторы все схвачены и на вилле Харония практически остались одни рабы да его слуги. Та охрана, которая там была сплошь инвалиды. И серьезного сопротивления уже не окажут если, что. Их просто полиция и жандармерия Рима перережет как щенят и все. И Ганик будет ее Луциллы. И никто уже не помешает ей его заполучить.
Она думала только о Ганике и вспомнила Харония Магму и свой с ним торг и те деньги, которые она предлагала ему за любимого ею гладиатора на устроенных Харонием в ее честь смотринах в школе Олимпия. И то, что Хароний был полным кретином, не отдав ей Ганика за деньги. Может, тогда она бы и заступилась бы за Харония Магму перед своим отцом. Хотя вряд ли он бы оставил Харония в покое. Она слишком хорошо знала своего родного жадного и коварного отца. И то, что он никогда никому ничего не прощал. И в любом случае Хароний Магма был обречен. И вот теперь оставалось просто и за так получить свой товар. И тому и другому. Еще получить свою в этом деле этому начальнику римской жандармерии и полиции сенатору, как и ее отец Лентул Плабий Вар, Марку Квинту Цимбериусу.
***
Он нес их внутри себя. Всех кого спас от расправы Тиберия и его Преторианцев. В ночной уже темноте и в своем чреве, чреве ангела Миллемида. В своей черной скользящей по Апиевой дороге тени. В вихре дорожной поднятой с камней пыли и ветра.
Миллемид летел в сторону школы Олимпия. Он тенью соскользнул с Апиевой дороги и понесся по холмам, теперь избегая встреч с кем-либо, и уже не шибко спешил, потому, как его вторая половина уже направлялась к нему. Неся в себе всех остальных из загородной школы гладиатров.
Все было выполнено, как и должно было свершиться.
Миллемид был вполне теперь доволен и сбавил обороты своего полета. Он, даже остановился в вихре подымаемой ветром своего не спокойного и бурного астрала с холмов сырой после дождя пыли.
Он стоял на одном теперь месте. И вихрь вокруг него, просто подымался вверх, прямо в горячее еще не остывшее от прошедшего жаркого дня небо.
Уже ничто не говорило о прошедшем недавнем дневном ливне в самом Риме, который начался внезапно и также внезапно закончился, так и не остудив дневную весеннюю мартовскую жару италийских земель. Он ждал самого себя. Вторую свою часть из Олимпии. Здесь они должны были соединиться. Недалеко от Тибра. И последовать в отдаленные земли, туда, куда Миллемид собирался отправить всех беглецов из этого мира для новой жизни.
Он спас их всех. И теперь предстояла дорога далеко отсюда, туда где их не найдет никто. И где те, кого он спас и нес в своем ангела теле, смогут жить свободно и без своих хозяев.
Он успел сделать то, что пообещал больному Ганику. Вот только судьба Ганика ему была совершенно неподвластна. Была отделена от всех их и была предрешена и неподвластна ангелу Неба Миллемиду. И он не мог ничего с этим поделать. А только корректировать некоторые в той судьбе события, подстраиваясь сам под все, что только будет происходить в жизни сына Зильземира. И только сам Бог теперь властен над своим сыном и его мать, которую Миллемид сильно любил, что даже простил смерть родного брата Геромида. Что даже поклялся ей защищать Ганика. Пока Зильземир не завладеет своим отпрыском и не унесет его на Небо.
***
Зильземир вернулся назад. Назад в дом Лентула Плабия Вара. Он вернул назад свою вторую половину. Уже ночью. Вернулся его астральный двойник. Который нашел Мисму Магония и спас его в момент кровавого побоища на границах Рима.
Он успел. Успел вовремя и спас любимого Сильвии. Мало того, он передал ему о том, что его ждут. Ждут в Селенфии и очень любят.
Порывшись немного в голове Мисмы Магония он, выхватив оттуда для себя самое важное и необходимое, Зильземир передал Мисме послание от любимой и вылечил его от всех полученных в бою ран. Это чудесное исцеление Центуриона первой кагорты легиона ветеранов Мисмы Магония потрясло всех тогда в военной разрушенной и сожженной почти до основания крепости шестого легиона. Легиона Феррата. Он сделал то, что обещал Сильвии, и вот его одна из частей вернулась назад, и соединилась с первой. И Зильземир довольный сам собой просто уснул, затаившись среди стен виллы Лентула Плабия Вара. Он впал в сон, ангельский длинный сон, соединившись снова воедино астрально-ментально, сложив свои, огромные вокруг себя птичьи светящиеся светом астрала крылья.
Склонив голову, свесив длинные вьющиеся русые, светящиеся ярким небесным светом волосы на свою женскую трепещущую в глубоком дыхании грудь. Грудь, дышащую жаром сладострастной любви. Любви ко всему. К Миллемиду, Богу, и в первую очередь к своему Небесному сыну.
Зильземир просто уснул. У него было время на это. Пока где-то пропадал Миллемид. И пока еще здесь не было его любимого сына Ганика. Ганика, которого, обещал вернуть ему Миллемид. Миллемид сказал ему запастись терпением. Что все скоро закончиться, и он получит своего любимого сына.
И превратившись в живой светящийся из яркого лучистого и искрящегося света некий кокон, Зильземир просто уснул, впав в свой ангельский продолжительный сон, как мог делать каждый из них там, на Небесах. Там, в Райском саду его любимого Бога. Там, где скоро окажется его единственный самый любимый, оставленный на этой грешной земле сын, его мальчик Ганик.
***
Лентул Плабий Вар, Луцилла Вар и Марк Квинт Цимбериус с отрядом римской жандармерии и полиции ворвались в ночную Олимпию, через открытые практически настежь ее ворота школы загородной виллы Харония Диспиция Магмы. В полной темноте с зажженными факелами.
То, что они увидели, для них всех оказалось неожиданностью. Точнее говоря, они там не увидели ничего, что могло привлечь их внимание. Ничего живого и никого, никого за кем они и приехали с целью грабежа на эту загородную гладиаторскую виллу. Ни единого в Олимпии раба или служанки. Ни единой живой души в этом загородном большом гладиаторском имении. Даже лошадей. И только кружащие над самим имением стаи галок и ворон. И настораживающая и жуткая необъяснимая тишина. Казалось, еще к началу ночи виллу все просто покинули. Словно сели в лодки и уплыли вниз по Тибру.
- Ни души! – промолвил сенатор и начальник Римской полиции Марк Квинт Цимбериус, выталкивая вперед руками своих подчиненных из отряда городской полиции, прикрываясь за их спинами - Может все попрятались, и знают, что мы приедем сюда. Может, готовят засаду вооружившись. Видишь, Лентул ни охраны, никого! - он произнес Лентулу Плабию Вару очень тихо, напугано, глядя на своего давнишнего подельника по грязным общим делам.
- Чушь! - произнес, с выдержанным в голосе выражением ему, сам ничего еще до конца не понимая его друг по грязным делам, сенатор и первый патриций Рима Лентул Плабий Вар – Они просто бросили все и куда-то сбежали. Но мы их, думаю, скоро найдем. И они у меня еще пожалеют, что так сделали! Я их отправлю всех на
