Маститый писатель, укрывшись за громкое имя,
Клеймит графоманов, несущих "шедевры" ему.
Считает, что мэтры, должны быть порядочно злыми
К такому простому, а как же иначе, письму.
Храня незабвенно свое драгоценное время,
Листает с зевотой изгибы писательских душ.
И пальцем устало, тяжелое все-таки бремя,
Он ищет меж строчек ошибки и прочую чушь.
По первым пассажам оценкой убьёт убеждённо,
Опять графоманство, мол, выбрось немедля сие,
Напомнив при этом о собственном вкладе взращённом
В писательском деле, и скромно поправит пенсне.
Пиит измельчавший, с огромным претензий пакетом,
И юная поросль прыщами амбиций младых,
Вкушать парадигму из лавров мешают гранд-мэтру
Рецензий, всечасно прося, для творений своих.
И вместе с ребенком, слепа беззаветная вера,
Он выплеснуть может за борт графоманский ушат.
И будущий Пушкин, иль Байрон с оттенком Гомера
Исчезнут в тумане. Печален и грустен расклад. |
