Заметка «Товарищи офицеры говорите? Ну, ну...» автора Алик Даник

Такая вот у меня миссия – своим творчеством: книгами и картинами я пропагандирую идеалы мира и добра.

Если с картинами дело обстоит просто – сюжетами для моих картин переполнена жизнь, то с книгами дела обстоят сложнее, особенно с книгой комментариев «Как будто заглянул в сливную яму» всё не так просто. Не могу же я их сам выдумывать, не могу. Вот и приходиться общаться с мерзавцами и поддонками. - мелкими платными троллями, нищебродами - зарабатывающими на жизнь троллингом.

Настоящие хозяева жизни по форумам не ходят. Зачем им надо тратить время на пустые разговоры, своё отношение ко мне и моему творчеству они рассказывают у меня в личке. Не просто рассказывают, а тыкая меня в мою нищенскую, пенсию инвалида СА - хвастаются своими домами, колбасными заводами, страусинными фермами и т.д. Хорошо бывшие флотские люди смогли упаковаться, в отличии от рядовых российских матросов, которым и до пенсии дожить-то не светит, не то, что воспользоваться льготами УБД или пожить на вилле в Майями.

Уже на протяжении многих лет эти россияне пытаются меня шельмовать – обвиняли в самозванстве, потом в стукачестве, крысятничестве и апофеозом их лжи стало то, что они меня инвалида поселили в дурдоме. Откуда у них такая злоба, ведь троллить они меня начали задолго до крымских событий? Я почти уверен, что поводом послужил рассказ c моей книги «Крымские повествования», в котором я описывал будни офицеров алкоголиков, которых советские врачи наркологи и психиатры пытались излечить от алкоголизма и белой горячки. Кто не знает – это лечение проходило в Севастопольском госпитале «им. Пирогова» в психиатрическом отделении, отгороженным от остальной территории госпиталя - трёхметровым деревянным забором. Санитары, матросы срочной службы, не особо панькались с теми придурками-алкоголиками - обращались, как со скотом.

У меня в том отделении служил одноклассник, и он по вечерам, когда врачи уходили домой, пропускал меня в это отделение. Шикарное и забавное это зрелище - лицезреть одетую в рваные больничные пижамы, обрыганную элиту флота, привязанную к обоссанным койкам. Некоторым из них, это не нравилось, и они буянили, метали громы и молнии - грозясь стереть в порошок всех врачей и санитаров. Таких поначалу уговаривали вести себя спокойно, а когда не помогали уговоры, в ход шли резиновые шланги залитые свинцом. Пороли их душевно так с оттяжечкой… чтобы служба раем не казалась. Два, максимум три сеанса такой шланготерапии, по десять кубиков серы под лопатки и в задницу (вертолёт) и «залетун» к полёту готов. И летает такой «залетун» потом под мат и свист, из одного угла больничного дворика в другой, а для придания ему ускорения - по углам стоят санитары со шлангами. И не приведи господи, такому борзому офицеру алкоголику упасть… может паралич разбить или смертельно травмироваться. Зная это - они не падали. Здоровенные, откормленные жлобы, которые ничего своими руками на флоте не делали, только жрали, срали и пили - могли до утра так летать, но зато потом спали, как убитые.

После увольнения в запас я довольно часто приезжал в Севастополь и, взяв с собой несколько бутылок вина, заходил вечером в это отделение… пообщаться за жизнь и посмотреть на полеты борзых офицеров алкоголиков. Возможно, что кто-то из пациентов того психиатрического отделения и узнал себя среди литературных героев моих рассказав и обиделся. Зря, я ведь им в глотки не заливал вино и водку. Что хотели, то и поимели.

Но, тем не менее, мне информации для моей книги вполне хватает. Будущие поколения возможно и не поймут, какой титанический труд мне довелось проделать, со сколькими мерзавцами пообщаться, но они поймут (если, конечно, наша планета не окунется в атомный рай), как все здесь начиналось и шло на протяжении многих лет. Летопись деградации человечества. По другому, увы – не скажешь.