случае мог сослаться на то, что он избран также народом и ему угоден.Формулы приветствий отрабатывались во дворце и были порой исполнены тайного смысла: например, упоминание о Константине (сыне Михаила VII) и Анне Комнин сразу после имени Алексея I означало, что юные обрученные прочатся в наследники престола, а умолчание о них после рождения у василевса сына Иоанна показывало, что Константин и Анна уже не наследники. Возглашение и славословие являлись актом и признания и клятвы на верность одновременно". (Г. Г. Литаврин)
6) "Как говорится в "Эклоге", законодательном кодексе VIII в., в империи столь много законов, что даже в столице мало судей, которые их хорошо знают." (Г. Г. Литаврин).
7) "Донос и клевета в таких условиях частенько торжествовали победу. Завистливый сановник сочинял от имени своего соперника письмо к врагу василевса (мятежнику, иноземному правителю) и подбрасывал в вещи хозяина. Следовали донос, обыск и обнаружение "неопровержимой" страшной улики. Либо "друга" любезно приглашали для доверительной беседы в помещение, где за ширмой сидел царский скорописец (а иногда и сам василевс), а разговор такой "приятель" умело направлял в нужное русло. Анна Комнин с восторгом рассказывает о "мудрости" отца, который сам поймал с поличным ересиарха Василия: притворясь приверженцем учения вождя богомилов и позволив старцу высказаться, василевс встал и отдернул занавес, за которым сидели его грамматики." (Г. Г. Литаврин)
8) "Ограбления и убийства в столице были обычным явлением. Ходить ночью по тесным переулкам, где даже днем горели светильники, считалось небезопасным. Полицейская стража обходила улицы, хватала подозрительных и тут же чинила расправу. Ворота города запирали на ночь. Специальная служба несла пожарный дозор. Трактиры с восьми часов вечера до восьми утра открывать запрещалось под страхом изгнания из корпорации."(Г. Г. Литаврин)
9) "Рынки были очагами, где вспыхивали бунты, перераставшие в городские восстания. Здесь орудовали воры, здесь собственность под цепким и жадным взором ее обладателей переходила из рук в руки, здесь ссора из-за обмана, обмера, обвеса, оскорбления тотчас выливалась в драку и поножовщину. Столичный плебс был чужд по своим интересам трудовому населению города. Отнюдь не каждый погром домов знати являлся результатом классовой борьбы угнетенных, далеко не каждое ограбление чиновника на дороге - местью народных мстителей. Ни деклассированная чернь в городах, ни большинство разбойников и пиратов не пользовались симпатией трудовых масс - от их жестокости и зверств простое население плакало порой кровавыми слезами. Столичный плебс обращался к грабежу, используя каждую возможность (смена властей, пожар, драки у водопроводов в засуху, публичные казни и даже всенародные празднества) и не останавливаясь ни перед чем: ни перед поджогами, ни перед убийствами, ни перед разрушением зданий. Он примыкал к любому подлинно народному движению и причинял ему вред своим слепым хищничеством и бесчинствами. (Г. Г. Литаврин)
III. Семья, брак, мораль.
Современные мракобесы норовят противопоставить "духовность" и "мораль" Византии "бездушию" и "аморальности" язычников-славян. Наиболее частым примером является ромейский институт брака, противопоставляемый многоженству русских князей. Но если отойти от пропаганды и взглянуть на реальность, дело будет обстоять с точностью до "наоборот": промискуитет, педофилия, близкородственные браки были столь частым явлением в Византии, что почти уже считались нормой; оскопление собственных детей в ожидании от них карьеры или духовного подвига, детский труд наравне с рабским, массовая гибель сирот уже считались обыденностью, а в аристократических семьях родственников разменивали на интересы власти и положения (когда - браком, а когда - смертью или увечьем).
1) "Источники пестрят сообщениями о женитьбе зрелых мужей и даже старцев на юных девушках, почти девочках. Случаи нарушения возрастных ограничений были более характерны для состоятельных кругов, чем для простонародья. Митрополит Апокавк расторг брак между 30-летним мужчиной и 6-летней девочкой, наказал эпитимьей ее родителей и растлителя, а священника, освятившего этот акт насилия, отстранил от службы" (Г. Г. Литаврин)
2) "Вступив в брак, супруги с нетерпением ожидали появления детей - их отсутствие воспринималось как божья кара. В житиях нередко рассказывается о бесплодии женщины, о растущей неприязни мужа и, наконец, о чудесном "вмешательстве" свыше. Особую радость вызывало рождение мальчика - кормильца под старость. Когда в семье с небольшим достатком рождалось несколько сыновей, то родители в VIII-XI вв. нередко оскопляли одного из них. Как правило, сын-евнух отправлялся в город, чаще всего в столицу, мечтая сделать там духовную карьеру (много евнухов было среди епископов, митрополитов, диаконов крупных церквей и даже патриархов) либо устроиться в гинекее или мужских покоях вельможи, а возможно, и самого василевса. Немало евнухов занимало важнейшие дворцовые должности, а порой, и не занимая их, в качестве спальничих - доверенных лиц императора - играло значительную роль в политической жизни государства. Иногда сына оскопляли и в ожидании от него духовного подвига. По словам хрониста Х столетия, евнухов в императорском дворце было больше, чем мух в загоне для скотины". (Г. Г. Литаврин)
3) "Большинство сирот не попадало, разумеется, ни под опеку, ни в приюты. В житиях частенько мелькает фигурка деревенского сироты-пастушка, который пасет коз или свиней за черствый кусок в зной и в холод, ночует в поле и едва не умирает от голода. Именно на детях в первую очередь в ту суровую пору отражались стихийные и общественные бедствия. Дети-рабы и дети-евнухи наполняли дома вельмож. Но таким сиротам, можно считать, повезло. Другие просили милостыню на папертях, принуждались к непосильному труду в эргастириях мастеров и торговцев, шныряли по рынкам под надзором взрослых воришек, а девочки-сироты стояли "на своих местах" в зловонных переулках и на площадях."(Г. Г. Литаврин)
4) "В семье василевса родственные чувства нередко приобретали уродливый облик. Ирина в борьбе за престол в 797 г. ослепила родного сына. Евдокия, вдова Константина X, втайне от своих сыновей обвенчалась с Романом Диогеном, и сыновья через четыре года свергли и ослепили отчима, а мать постригли в монахини. Сестра Мануила I предала мужа, донеся на него брату, а жена Константина VII, напротив, помогла мужу расправиться со своими родными братьями. Константин VII заточил в монастырь сестер и свел в могилу мать. Суровый холостяк Василий II, невзирая на мольбы и слезы единственной сестры Анны, силой отправил ее в жены далекому повелителю русских в 989 г. Но он же страстно любил племянницу Зою, дочь его брата Константина, которого мало жаловал."(Г. Г. Литаврин)
5) "И Мануил I Комнин, и Андроник I Комнин имели детей от родных племянниц."(Г. Г. Литаврин)
IV. Воспитание и образование.
Согласен, образование в Византии держало достаточно высокую планку. Но уже века с 8-го оно изрядно разбавлялось суевериями, нередко проскальзывали утверждения, что не всем сословиям оно нужно. Что же касается различных мероприятий, проводимых в древней Элладе людьми умственного труда, то в Византии оные исчезли к 9 веку.
1) "<...>даже философ конца XIII - начала XIV в. Иосиф Ракендит, сам вышедший из бедной семьи, полагал, что простым людям, занятым физическим трудом, изучать науки не только не надо, но и вредно: так вреден сильный огонь для стоящего к нему слишком близко" (Г. Г. Литаврин)
2) "Мало причастный к наукам Кекавмен высмеивал веру в вещие сны, а эрудированный Скилица слепо доверял им. Патриарх Никифор в IX в. даже составил сонник, в котором дал толкование, так сказать, "типичных" сновидений." (Г. Г. Литаврин)
3) "У Царского портика в центре города находились книжные лавки, где по вечерам по старой традиций нередко встречались библиофилы и философы. Здесь они порой вели публичные диспуты, а безработные адвокаты в присутствии подвернувшегося клиента репетировали свои речи. Некогда сюда устремлялись и риторы, преподаватели, учащаяся в столице молодежь, а также всякого рода шарлатаны от науки, знахари и астрологи. Однако такие "ученые" собрания устраивались все реже, и мы не имеем о них достоверных сведений с IX столетия." (Г. Г. Литаврин)
V. Культура.
Здесь я так же могу подтвердить: уровень Византии был еще достаточно высок. И все же он значительно уступал уровню ее языческих предшественников - Греции и Рима. Хотя бы на примере того, что знаменитый греческий театр, считавшийся гордостью каждого эллинского полиса, в Византии просто отсутствовал.
"Византия не знала собственно театра - такого, каким он сложился в период античности. Но своеобразный театр все-таки существовал: те же бродячие актеры, фигляры и мимы, совмещавшие нередко по нескольку "артистических" специальностей, разыгрывала остро комические сценки и фарсы собственного сочинения, в которых гротеску, сатире и клоунаде отводилась главная роль. " (Г. Г . Литаврин).
VI. Война.
Современные клерикалы часто путаются в собственных показаниях. Когда требуется противопоставить Византию "языческой жестокости", ромеи тут же превращаются, в их устах, в самых миролюбивых и кротких людей на земле. Когда же требуется подчеркнуть военную мощь "хранимых истинным богом войск", в пример приводится... та же Византия, которая, на словах ее любителей, побеждала гораздо чаще, чем в реальности. На самом деле, военная мощь Византии, ее победы, равно, как и ее "миролюбие" и "милосердие" - это созданный провизантийской пропагандой миф, который радостно повторяют современные наследники ее обносок. В реальности дело обстояло иначе. Жестокость византийских войск поражала даже такие кровожадные народы, как половцев, обычаи которых кисейностью не отличались. Грабеж мирного населения, геноцид, массовые увечья пленных, странные кровавые ритуалы с младенцами - это считалось нормой. Победы же Византия видела все реже и реже, а если внимательно отобрать политическую пропаганду, их количество станет ничтожным. В итоге, вся военная доктрина ромеев свелась к откупе от угрозы, политическим интригам, подкупам иностранных аристократов, принципу "разделяй и властвуй", и, как ни странно - христианизации соседских народов. Но рассмотрим конкретные примеры.
1) "Мануил I еще раздавал деньги горожанам после похода и делал дары церкви (по две номисмы на дом горожанина, а св. Софии сразу два кентинария, т. е. 14400 монет), называя дар "второй номисмой" (он был, видимо, половиной всей доли казны). Во время похода в Италию его воины взяли так много скота, что за один статир (номисму?) продавались десять быков или 130 овец. Но победы в XII столетии вообще были редкостью."
2) "Участь пленных порой зависела от характера василевса. Константин V в 764 г. передал взятых им болгарских пленников для уничтожения в руки членов димов - цирковых партий. Василий II проявлял к пленным в
Это всё равно, как я бы разместил здесь исследование о гидросилировании олефинов или автореферат чьей-нибудь диссертации об энгармонических заменах в поздних симфониях Малера.