Исповедь ГРАФОМАНКИ.

   
О графоманах я уже писала, к ним и себя отношу и не чувствую от этого комплекса неполноценности.
Кто из графоманов не мечтал увидеть себя на обложке долгожданной книги?
У меня есть жизненное кредо – если хочешь что-то сделать, делай, не откладывай на потом, его может просто не быть.
Этому принципу я следую и в мелочах, и в серьезных делах, которые вообще осуществимы.
Если так уж хочется издать свою книгу, почему этого не сделать?

В 1993-ем году, в начале, мы с дочерью вернулись из Израиля. А до этого мы два года переписывались. Она писала о незнакомой жизни в Израиле, я ей описывала события в России в 91-92-ом годах, это было нескучное время. Больше 250-ти писем, документ эпохи.
Решили из писем составить небольшую книгу – 12 писем туда, 12 – оттуда.

В то время напечатать за свои деньги было очень просто – типографские мощности наглухо встали, точнее, они уже лежали. Но наши областные типографии держали цены,чтоб никто не догадался об их истинном финансовом состоянии. Мы люди не гордые поехали в районную типографию. Не знаю как сейчас, а тогда они могли без лицензии совершенно официально с регистрацией в книжной палате выполнять заказы физических лиц, печатать до 500-от экземпляров.

Обговорили условия, составили договор, сделали стопроцентную предоплату. Для только что приехавших из дальнего зарубежья это было очень дешево. Я тогда познакомилась с некоторыми особенностями издательского дела. Оказывается, издание 100 экземпляров не намного  дешевле  500-от. Нам-то было вполне достаточно сотни, мы хотели просто раздарить книги родным и близким, ни о какой коммерции речи не было. Но было совершенно очевидно, что директор предпочитал получить заказ на 500, видно,совершенно нечем было загрузить рабочих.

По некоторым, не зависящим от нас (политическим), причинам в оговоренный срок, через месяц, заказ не был готов.  
Директор так нам прямо и заявил тогда: "Вы в своем уме?!! Что вы тут понаписали! Я не хочу из-за вас работу терять. Хотите, оставляйте, пока обстановка не прояснится".
Выбора у нас не было. Оставили. Обстановка, как известно, прояснилась в тот год только в октябре.

НО! уже летом 25 упаковок в хорошей почтовой бумаге ждали нас на складе.
Мы как-то не ожидали, что это так много, но главное – что они такие тяжелые. Пришлось взять такси  
Часть тиража мы раздарили быстро знакомым и знакомым знакомых, но 500-от  знакомых у нас не было. Несколько пачек отдали в Синагогу, в несколько магазинов без всякой надежды на реализацию.  Это было время, когда народ был занят проблемами выживания, а не вопросами становления демократии в России и тем более никого не интересовала жизнь в Израиле, в евреях, как всегда, видели причину всех наших бед.
Несколько пачек еще долго лежали в деревне.

Но главное не в этом. После издания той книги я освободилась от мечты, которая еще недавно казалась несбыточной.
Можно сказать даже, я излечилась от навязчивой идеи.
Все можно сделать, если очень хочется.

...Прошли годы. Интересные. Последние 5 лет своей трудовой деятельности я занималась спекуляцией,в недавней советской терминологии. Совершенно необычный жизненный опыт, а к середине нулевых у нас началась очередная кампания – охота за «оборотнями в погонах».
Надо же, а я пять лет плотно общалась как раз с низовым звеном этого контингента, очень интересный народ.
Записи я вела всегда, в те годы на пишущей машинке.
Ментовская тема у всех на слуху, а мне только подобрать готовый материал и отнести куда-нибудь.
Куда? Тема настолько актуальна и совершенно не освещена,везде возьмут.
Название давно в голове: "Исповедь спекулянтки" или "Дорогие мои менты".

Иду в библиотеку, просматриваю свои любимые толстые журналы, там про это ничего. Отлично.  Записываю телефоны и адреса нескольких журналов. Почти везде предупреждение – электронной почтой материалы не присылать, рукописи не рецензируются и не высылаются. Все это кое-о чем говорит, конечно, но какое мне дело до чужих проблем?  
Начнем с хорошо знакомого «Нового Мира». Самый центр столицы, очень удобно.
Подбираю материал, второй экземпляр, конечно; первый оставляю себе, мало ли что: известна же скандальная история с потерей рукописи по дороге в «Современник», не буду рисковать.  

Редакция хоть и в центре, но в очень скромном помещении. Приняли меня хорошо, радушно.
Редактор открывает мою папку, смотрит как бы удивленно, спрашиает: «А где первый экземпляр?» - «Дома оставила».
В ответ ни слова, что-то похожее на улыбку:  «Оставьте. Через месяц можете приехать?» - Какие проблемы?..

...Месяц в деревне пролетел быстро. Я в знакомом кабинете, там двое.  
Редактор открывает мою папку: «Очень трудно было читать, но мы прочли. Интересно.
А Вы можете убрать ментовскую тему или осветить ее иначе?»  
Я не сразу нашлась, что ответить.Мне делают замечание не по стилистике, не по построению сюжета, о грамотности вообще речь не идет,  мне предлагают убрать главное. Я принесла готовый бестселлер именно о ментах, написанный с теплом и симпатией к этим замечательным людям в погонах, а мне предлагают ментов убрать?!
О другом-то я и не собиралась писать, на эту тему была сделана ставка. Ее убрать? А что останется?
И вообще, зачем тогда все это? Насчет гонорара я еще в прошлый раз предупредила, что он мне не нужен. Тогда что мне нужно? Слава?
Тираж около 3-х тыс., половина осядет в билиотеках, никогда непрочитанным. Все это быстро пронеслось в моем мозгу и я гордо ответила: «Извините, эту тему я не могу убрать, она у меня главная» - « В таком виде мы не можем использовать, к сожалению. Обратитесь в какую-нибудь другую редакцию».

«А то я не знаю, что мне делать», - думаю я, убирая папку в сумку.
Середина дня, еще успею,редакция «Знамени» недалеко,пешком пройду. Опять тот же непонятный вопрос, где первый экземпляр?  
Именно его, оказывается, надо приносить в редакцию. Женщина, явно еще советского призыва, добродушная приветливая. Листает рукопись: «У Вас проблемы с машинкой?»  Еще какие, думаю я.  У меня их две, одна уже совсем разбита, я печатала на почти хорошей. Там всего несколько букв не полностью пропечатываются, я их аккуратно поправляла черной ручкой, почти незаметно. Все-таки главное – содержание, а не форма, насколько я помню.
Женщина листает рукопись, останавливается глазами то в одном месте, то в другом и предлагает оставить для прочтения редакцией на месяц.
Я благодарю и спешу на вокзал, еще успею на свою электричку.

На этот раз приезжать мне не пришлось. Я получила  по почте большой конверт со своей рукописью и письмом, в котором редакция извещала меня, что коллектив ознакомился с материалом, очень интересно, но «эта тема не соответствует редакционной политике журнала».

Ой! Как страшно! Не очень-то я и хотела. Потом я купила ноутбук и по учебнику научилась на нем работать.
И, как всегда, продолжала писать. Для себя.  А потом  совершенно случайно  узнала о существовании литературного сайта.

Когда теперь, после компьютерного шрифта, я вижу тот слепой пожелтевший второй экземпляр, я удивляюсь, что у меня его вообще приняли…

Графомания не пройдет, она навсегда, она не заразна и безобидна. Если у вас нет комплекса величия и слава не стала навязчивой идеей, пишите для себя и радуйтесь каждому читателю. Не страдайте, если к Вам не ломятся тысячи.
Если  вы не стесняетесь звания графоман, а звание писатель не кажется вам синонимом небожителя, нет никаких оснований для уныния…
                                                                                      *****

Картинка из интернета.